- Нихуя, - ответил Гарик, удивленный странным вопросом. - На самогоноварении мы проходили только вшей и хвостовые волоски. Ну и как из их говна сделать божественный эликир.
- Это патому, чта ибат в сраку яо-гаев - шайтанама харам, - сказал Равшан. - Аллахама покараит. Гавно яо-гаев кушат нильзя, но очинна клева. Чтобы прихуэть, тибе придется скушать всиго адын укус.
Гарик смотрел на затылок Равшана, отливавший серебром в лунном свете.
- Но кто способен на такой ебанутый поступок? - вслух подумал он. - Чем жрать говно, лучше уж умереть.
- Вах, да! - согласился Равшан. - Но если нэт анаши или насвая, тада дажи гавно живать будишь. Малчик Потерашвили, а ти знаишь про карамультук, каторый у вас ви школи запрятан?
- Оружие пролетариата! Конечно же - превратить говно яо-гая в чисто варенье - и при этом сохранить его галлюциногенные свойства! Но я не понимаю, кто...
- Ниужели ти такой тупой, ни знаешь, кито без патенции мучаица уже давно аж кушать ни может?
Как будто раскаленный железный лом вонзился в анус мальчика. В шелесте листвы он будто бы вновь услышал слова Огромага, сказанные той ночью, когда они впервые встретились: "Я себе так мыслю: он живой, сидит где-то, но потенцию точно потерял. И теперь слишком импотент, чтоб бороться".
- Вы имеете в виду, - застывшим голосом выдавил из себя Гарик, - что это Волан...
- Гарик! Гарик, с твоей жопой все в порядке?
К ним по дорожке бежала Галина. Огромаг, пыхтя, трусил рядом с ней.
- Все пучком, - механически ответил Гарик, вряд ли понимая, что говорит, - Огромаг, яо-гаю пиздец, он там, на поляне.
- Ти кто такой, давай, до свидания, - проговорил Равшан, в то время как Огромаг поспешил к единорогу.
Гарик соскользнул у него со спины.
- Береги чучаг, Гарик Потерашвили, - пожелал Равшан. - Как захочишь абрезаца, прихады, я тибе всиго за пять тингэ кутак сделаю.
Он повернулся и, оставив дрожащего Гарика позади себя, сдержанной рысью поскакал к лесу.
Ожидая возвращения друзей, Роня заснул в общей гостиной. Он выкрикнул что-то о пидорасах, когда Гарик затормошил его, чтобы разбудить. За какие-то секунды, однако, Роня совершенно проснулся и вместе с Галиной стал слушать рассказ Гарика о том, что произошло в лесу.
Гарик был не в состоянии сесть. Он ходил взад-вперед перед камином. Его все еще трясло.
- Сергей охотится за оружием для ВоланДляБадминтона... а ВоланДляБадминтона отсиживается в лесу... а мы все это время думали, что Сергей всего-навсего хочет взорвать школу нах...
- Прекрати называть его по имени! - воскликнул Роня испуганным шепотом, словно боялся, что ВоланДляБадминтона их услышит.
Гарик не обратил внимания.
- Равшан меня спас, но он не должен был этого делать... Махмуд страшно рассердился... Он сказал, что лошакам срать под стенами школы должно быть западло.
- Да мне похуй на этих животных! - прошипел Роня.
- Теперь мне остается только ждать, когда Сергей добудет камень, - лихорадочно говорил Гарик, - тогда ВоланДляБадминтона восстановить свою потенцию и выебет меня...
Галина сидела с перепуганным видом, но все же постаралась утешить Гарика:
- Гарик, все говорят, что Ильич - единственный, кого боится Хуй-Знает-Кто. Пока Ильич рядом, Хуй-Знает-Кто не осмелится тебя трахнуть.
Небо посветлело, а ребята все разговаривали. Спать они отправились совершенно выдохшимися и охрипшими. Однако, ночные сюрпризы еще не кончились.
Когда Гарик откинул одеяло, под ним оказался аккуратно свернутый плащ-невидимка. К плащу была приколота записка:
На всякий пожарный.
Глава 16 В бомбохранилище
Впоследствии, вспоминая это время, Гарик так и не смог толком понять, как же он все-таки умудрился сдать экзамены, несмотря на то, что жил в постоянном страхе и все время ждал, что в дверь вот-вот ворвется ВоланДляБадминтона с огромным членом наперевес. Но дни проходили за днями, а Пушок оставался на месте, живой и здоровый, за надежно запертой дверью.
Стояла удушающая жара, особенно в большом кабинете, где первокурсники сдавали письменные экзамены. По этому случаю детям выдали новые, заговоренные от списывания, перья.
Кроме письменных и устных, им пришлось также сдавать практические экзамены. Проффесор Шибзик вызывал ребят в класс по одному, и каждый должен был нарезать ананас колечками и удерживать их на своем эрегированном члене. Что он заставлял делать девочек - Гарик на всякий случай решил не узнавать. Проффесор Макдональдс внимательно наблюдала, как дети превращают мышь в лепешку ударом кувалды - причем за красоту и изящество удара начислялись дополнительные баллы, а вот если у оставалась, например, нетронутая голова, то баллы, наоборот, вычитались. Сергей на экзамене всех нервировал, расхаживал по классу и дышал в затылок, попробуй в таких условиях вспомнить химические формулы лизергиновой кислоты и мескалина.
Гарик проябывался изо всех сил. Ему, помимо прочего, приходилось постоянно преодолевать боль в жопе, не прекращавшуюся со времени похода в Радиоактивный лес. Незнайка считал, что Гарик страдает от эротических снов в тяжелой форме, потому что Гарик очень плохо спал, но в действительности это происходило из-за вернувшихся старых кошмарных снов, только теперь, в дополнение к прошлым ужасам, в них присутствовало таинственное существо в балахоне, с его огромного фаллоса стекала малафья.
Роня и Галина беспокоились об оружии куда меньше, чем Гарик, то ли потому, что они не видели того, что видел Гарик, то ли потому, что у них в жопе не пылал от боли геморрой. Безусловно, их пугала самая мысль о ВоланДляБадминтоне, но он не содомировал их во сне, а кроме того, они так усердно страдали фигней, что у них не оставалось времени на бесполезные раздумья о намерениях Сергея Полиэтиленовича или кого бы то ни было еще.
Подошел самый последний экзамен - история партии. Какой-то час, во время которого придется отвечать на вопросы о всяких там выживших из ума революционных колдунах, написавших бесполезную переписку друг с другом, а потом - свобода! Балдежь в течение целой - восхитительной! - недели, после чего им объявят результаты экзаменов. Когда привидение проффесора Ебланнза наконец-то произнесло долгожданные слова: "положите перья, скатайте пергамент и выбросьте его в мусорку", Гарик вместе с другими ребятами издал вопль восторга.
- Все оказалось значительно сложнее, чем я думала, - сказала Галина, когда они влились в ликующую толпу на залитой солнцем лужайке перед школой, - кстати, мне было не обязательно учить ни про Кодекс Строителя Коммунизма, ни про восстание Емельяна Пугачева.
