- Хуй тебе, - махнул рукой Роня, - мы такое не практикуем, хочешь верь, хочешь не верь. Мы не какие-нибудь педики. Жалко только, что не удалось ничего выяснить про Джугашвили. Сожри вон чупа чупс, что это ты ничего не жрешь?
Гарик не мог проглотить ни кусочка. Ночью он наяву встретился со своими эротическими фантазиями и сегодня снова их увидит. Он и думать забыл про долбанного Джугашвили. Это больше не казалось ему важным. Какое кому дело, что там охраняет дурацкий гигантский хомячок? И даже если Сергей спиздит то, что он охраняет, не похуй ли ему?
- Что с тобой? - спросил Роня. - Ты какой-то пришибленный.
Больше всего Гарик боялся, что ему не удастся снова найти комнату, где стоит телевизор. Они укутались плащом вместе с Роней и идти приходилось гораздо медленнее, чем вчера одному. Вдвоем, они постарались воспроизвести весь путь Гарика, после того, как он съебался с библиотеки, и блуждали по темным коридорам больше часа.
- Моя пися замерзает, - пожаловался Роня. - Может, ну его к хуям, пойдем назад?
- Нет! - прошипел Гарик. - Я жопой чувствую, это где-то рядом.
В противоположном направлении проскользнуло долговязое привидение лесбиянки, а больше никто не попадался. Роня совсем уж было разнылся, что гениталии у него заледенели, но тут Гарик заметил бронелифчик.
- Это здесь - прямо здесь - вот!
Они распахнули дверь. Гарик сбросил плащ на пол и подбежал к телевизору.
Все они - все порноактрисы и порноатеры так и просияли при появлении Гарик.
- Видишь? - прошептал Гарик.
- Нихуя не вижу.
- Да смотри же! Смотри... вот они все...
- Я вижу только себя.
- Посмотри как следует, тормоз, давай, встань на мое место.
Гарик отступил, но, когда Роня встал на его место перед телевизором, то он больше не увидел нихрена, теперь он видел одного лишь Роню в байковой пижаме.
Роня, однако, как завороженный уставился на свое отражение.
- Посмотри-ка на меня! - воскликнул он.
- Ты тоже видишь тёлок?
- Нет - я один - но только я не такой - я красивый - и я самый красивый!
- Что?
- Я... у меня клевая байковая пижама... а в руках черный резиновый член и еще кнут... и еще я капитан сборной СШП по БДСМ!
Роня с трудом оторвался от восхитительного зрелища и восторженно взглянул на Гарика.
- Как ты думаешь, этот телевизор предсказывает будущее?
- С каких таких хуёв? Думаю, это просто наши мечты - дай я еще посмотрю, вздрочну...
- Ты вчера всю ночь дрочил, дай лучше я посмотрю.
- Ты всего-навсего держишь страпон, что в этом интересного? А я хочу посмотреть на тёлочек.
- Не толкайся!
Неожиданный шум раздался из коридора и положил конец спору. Ребята и не понимали, как громко раскричались.
- Быстро!
Роня еле успел с головой укрыть себя и Гарика, а светящиеся глаза зомбокошки уже обшаривали комнату. Роня с Гариком стояли не дыша, думая об одном и том же - действует ли плащ на нежить? Спустя некоторое время, показавшееся вечностью, зомбокошка повернулась и вышла.
- Здесь опасно оставаться - она, наверное, отправилась за Брудзем, я уверен, она нас слышала. Валим скорей отсюда.
И Роня потащил Гарика из комнаты.
На следующее утро снег еще не растаял.
- Поиграем в шахматы? - предложил Роня.
- Я хочу в Героев. В третьих.
- Ну нихуя себе желания. Не пошел бы ты нахуй?
- Не хочу... Иди один.
- Я знаю, о чем ты думаешь, Гарик, об этом телевизоре. Не ходи туда сегодня.
- Почему?
- Не знаю, просто жопой чувствую - а потом, ты уже несколько раз чуть не попался. Сергей, Брудзь, его зомбокошка - все они так и рыщут вокруг. Что из того, что они тебя не видят? А если они наткнутся на тебя? А если ты будешь дрочить, и прощелкаешь их появление?
- Ты прямо как Галина.
- Я серьезно, Гарик, не ходи.
Но у Гарика было лишь одно желание - снова встать перед волшебным телевизором, и никакой Роня не смог бы его остановить.
В третий раз он нашел дорогу гораздо быстрее. Он шел так быстро, что производил куда больше шума, чем казалось разумным, но, тем не менее, никого не встретил.
И вот опять голые девки улыбались ему, а одна из его более взрослых копий помахала ему рукой. Гарик сел на полу перед телевизором. Ничто не могло помешать ему провести эту ночь в упоительном экстазе. Ничто на свете.
Кроме...
- Итак - ты снова здесь, пиздюк Гагик?
Гарик показалось, что его яйца упали на ледяной пол. Он оглянулся. На парте у стены сидел никто иной, как проффесор Владимир Ильич Ленин. Наверное, Гарик даже не заметил, как прошел мимо него, в своем стремлении поскорее попасть к телевизору.
- Я... я не заметил вас, товарищ.
- Пгосто удивительно, до чего близогуки становятся невидимки, - промолвил Ильич, и Гарик с облегчением увидел, что директор улыбается.
- Итак, - продолжал Ильич , легко соскользнув с парты на пол и присаживаясь возле Гарика, - ты, как и пара пиздюков до тебя, откгыл чудеса машины иллюзий.
- Я не знал, что она так называется, товарищ.
- Но, я полагаю, ты уже понял, что она делает?
- Она... ну... показывает мне мои эротические фантазии...
- А твоему другу Гоне она показало нихуя.
- Откуда...
- Мне не нужен плащ, чтобы стать невидимым, - мягко сказал Ильич . - А тепегь, ты догадался, что показывает всем нам машина иллюзий?
Гарик покачал головой.
- Позволь мне объяснить. Если ты такой тупой, как твой когешь Гоня, если тебе на все похегу, то увидишь в ней самого себя, ну может быть чуть кгасивее, чем ты есть. Понимаешь?
Гарик подумал. А затем сказал медленно:
- Она показывает нам то, что мы хотим... все, что мы хотим...
- И да, и нет, - тихо промолвил Ильич. - Оно показывает нам не больше и не меньше, чем самое глубокое, самое отчаянное сексуальное желание, идущее из самой глубины нашего естества. Ты, никогда не знавший ебли, увидел все свои эготические сны. Гонуальд Швагценфикт, пгинужденный вечно к созегцанию хуев своих стагших бгатьев, увидел себя стоящим в совегшенном одиночестве, к тому же таким кгасивым, что пиздец. Однако, этот телевизог не дает нам ни знания, ни удовлетвогения. Лучше в инете погнуху погляди, это и полезнее, и познавательнее, и вообгажение газвиваеет.
