- Терпеть не могу бордовый, - застонал Роня нерешительно, натягивая воротник на голову.

- На твоем нет буквы, - рассматривал Вася свитер младшего брата, - Видимо, мама уверена, что ты никогда не забываешь своего имени. Ей невдомек, что в этой семейке только мы не совсем дураки - точно знаем, кто из нас Федя, а кто - Вася.

- Что за шум? - В дверь просунулась голова Персик Шварценфикт, с выражением крайнего неодобрения на лице. Судя по всему, он тоже уже частично просмотрел свои подарки, во всяком случае, через руку у него был перекинут "Шварценсфинктер", немедленно захваченный Федяом.

- "П"! Значит - "пиздец"! Давай, надевай, Персик, мы свои уже надели, и даже Гарик получил "Шварценсфинктер".

- Я - не - хочу... - задушено сипел Персик, пока близнецы силой пропихивали его голову в воротник. В конце этой процедуры очки у старосты съехали набок.

- Все равно ты сегодня со старостами бухать не будешь, - сказал Вася. - Новый Год - семейный праздник.

Близнецы покинули спальню, волоча спеленутого свитером Персик за ноги, чтобы он стукался об ступеньки головой.

За всю жизнь у Гарика еще не бывало такого роскошного новогоднего обеда. Сотни румяных жареных селедок; горы жареной и вареной картошки; огромные блюда осклизлых соевых сосисок; консервные банки зеленого горошка; караваны потрескавшихся соусников с густой, вонючей луковой подливкой и клюквенным вареньем - а также множество петард, разложенных по всему столу через каждые двадцать-тридцать сантиметров. Этот фантастически красивый стол не шел ни в какое сравнение с тем, что обычно устраивают на Новый Год хумансы. Вспомнить только жалкие потуги Разумовских - они украшали рождественские кушанья китайскими пластмассовыми игрушками и маленькими бумажными зонтиками. Гарик с Федей на двоих метнули огромную петарду, и та не просто взорвалась - гулкое эхо еще долго металось между стенами, ребят окутало клубами вонючего дыма, а изнутри выскочила стриптизерша в контрадмиральской фуражке и несколько сотен живых белых тараканов. За Высоким Столом сидел Ильич, сменивший кепку на соломенную шляпку с цветами, он весело ржал над анекдотом, который ему только что рассказал проффесор Шибзик.

За селедкой последовало вареное сало, политое той самой луковой подливкой. Персик чуть не сломал зуб о запеченный в его кусок алюминиевый хохлобакс. Гарик с интересом наблюдал за Огромагом. Тот подливал еще и еще самогона и все больше багровел лицом. Кончилось тем, что он стал целовать проффесора Макдональдс в губы, а та, к великому изумлению Гарик, покраснела, глупо захихикала и обняла Огромага за ягодицы.

К тому времени, когда Гарик наконец-то вывалился из-за стола, он был нагружен всякими интересными штучками, типа петард, включая упаковку нелопающихся светящихся презервативов, набор для самостоятельного выращивания псилоцибиновых грибов и свои собственные новенькие волшебные шахматы. Белые тараканы исчезли, и у Гарика появилось неприятное подозрение, что они послужат праздничным завтраком на завтра.

Гарик вместе со всеми братьями Шварценфикт провел вторую половину дня во дворе, яростно и самозабвенно кидаясь снежками и грязью. Потом, промерзшие, промокшие и запыхавшиеся, они ввалились в общую кухню "Курятника" и попадали в кресла перед камином, где Гарик с Роней накатили, а затем обновили шахматный набор, причем Гарик с треском проиграл. Он, правда, был уверен, что проиграл бы не так позорно, если бы Персик не столь усердно подсказывал ему, как ходить. Пришлось его немного отпиздить, при помощи Васи с Федей естественно.

За ужином, состоявшим из черствых бутербродов с прокисшей варенкой, заплесневелых лепешек, просроченных украинских конфет и шаурмы, все, попросту говоря, остались голодными и до самого отхода ко сну не могли уже ничем толком заняться, а лишь мастурбировали и лениво наблюдали, как Персик гоняется за Федей и Васей по всей курятниковской башне с табуреткой - у близнецов хватило ума стащить у брата значок "староста" и замазать его говном.

Для Гарик это был самый лучший предновогодний день за всю жизнь, но все же что-то не переставало подспудно грызть его. Но подумать об этом как следует не было времени до тех пор, пока он не забрался вечером в постель. Итак: плащ-невидимка и кто же его прислал, и сисястые лярвы.

Роня, наевшись бутербродов и не имея за душой никаких сексуальных фантазий, которые бы его беспокоили, заснул сразу, едва лишь задернул полог. А Гарик свесил хер со своей кровати и вытащил из-под нее плащ-невидимку.

Это была реально охуенная вещь... Он легко перебирал материал в руках, и тот струился между пальцев, мягче туалетной бумаге, легче пердячего пара. Интересно, что же было сказано в записке...

Надо померить, сейчас же. Он выскользнул из кровати и замотался в плащ. Взглянув на собственные муди, он увидел лишь тени да лунный свет. Очень странное ощущение.

Используй его с толком, сказал внутренний голос.

Внезапно, Гарик почувствовал прилив необыкновенного возбуждения. С этим плащом, перед ним открыт весь "Нодваятс", все женские туалеты. Волны сексуального возбуждения пробегали по телу, пока он, колеблясь, стоял в молчаливой темноте спальни. В этом плаще можно пройти куда угодно, и никакой Брудзь ничего не заподозрит.

Роня застонал во сне, он явно страдал от эротических кошмаров. Разбудить его? Что-то удержало Гарик - пусть мучается, чернявый ушлепок.

Гарик тихонько выбрался из спальни, вниз по лестнице, через гостиную, и вскарабкался в отверстие за портретом.

- Кто тут? - каркнула Голая Толстуха спросонок. Гарик ничего не ответил. Он быстро пошел налево по коридору.

Куда же отправиться? Он остановился, с бешено бьющимся от волнения сердцем, и стал думать. И вдруг до него дошло - Закрытый Отдел библиотеки! Он сможет смотреть порнуху сколько захочет, даже, когда надоест, сможет погуглить информацию об Иосифе Джугашвили. И Гарик двинулся в путь, обеими руками придерживая плащ, чтобы не застудить писю.

В библиотеке стояла непроглядная темень и вообще было очень мрачно и жутко. Гарик зажег диодный фонарик, чтобы знать, куда идти и не натолкнуться на компы. Казалось, что фонарик сам плывет в воздухе. Гарик хоть и знал, что это он несет фонарик и чувствовал его в своей руке, а все равно ему было глубоко наплевать.

Закрытый Отдел располагался в задней части библиотеки справа. Аккуратно переступив пачку кабелей, отделявший запрещенные книги от всех прочих, Гарик выключил фонарик, включил комп и пока он загружается, при свете экрана загрузки стал читать заглавия книг.

Заглавия сказали ему не слишком много. Облупившиеся, потускневшие золотые буквы на корешках образовывали слова на языках, о которых Гарик никогда не слышал. У некоторых книг заглавия не было вовсе. На обложке одной книги темнело пятно, по виду подозрительно напоминавшее говно. У Гарик даже волосы на жопе встали дыбом. Может быть, ему мерещилось, а может быть, и нет, но только он явственно слышал тихий матерок, доносящийся от книжных стеллажей, как будто здешние обитатели почувствовали, что кто-то посторонний, кто-то, кому не следует здесь находиться, вторгся в их жилище.