- Здесь кто-нибудь сидит? - спросил он, показывая на сидение напротив Гарик. - А то везде насрано.
Гарик покачал головой, и мальчик сел. Он быстро взглянул на Гарика и сразу же перевел взгляд в окно, притворяясь, будто и не смотрел вовсе. Черное пятно у него на носу так и не оттерлось.
- Хая, Роня.
Это пришли близнецы.
- Слушай, мы идем в середину поезда - там Ли Джордан показывает трёхочковую змею.
- Пиздуйте, - буркнул Роня.
- Гарик, - сказал один из близнецов, - мы не представились. Фёдор и Васисуалий фон Шварценфикт. А это Ронуальд, наш брат. Ну, увидимся.
- Пиздуйте уже! - попрощались Гарик и Роня. Дверь скользнула на место, закрывшись за близнецами.
- Ты по натуре Гарик Потный? - выпалил Роня.
Гарик кивнул.
- А... ну хорошо, а то я думал, что это очередная наёбка, - пробормотал Роня. - Вид у тебя укуренный, а у тебя действительно есть... ну, ты понимаешь...
Гарик расстегнул ширинку.
- Да я не об этом, - Роня показал на лоб Гарик.
Гарик отвел в сторону прядь волос, чтобы стало видно шрам. Роня смотрел во все глаза.
- Это туда Хуй-Знает-Кто?..
- Да, - кивнул Гарик, - но я нихуя не помню.
- Совсем нихуя? - с интересом спросил Роня.
- Ну - я помню яркий багровый свет, а больше ничего.
- Заебись! - воскликнул Роня. Он сидел и некоторое время смотрел на ширинку Гарика, а потом, как будто опомнившись, быстро отвернулся к окну.
- А у вас коммунистическая семья? - спросил Гарик.
- Эээ... да, по-моему. Кажется, у мамы есть какой-то троюродный брат - буржуй, но мы о нем вспоминаем, только когда он присылает подарки.
- Так ты, наверное, давно умеешь колдовать?
Ясно было, что Шварценфикт - одна из тех самых семей, о которых говорил бледный хлыщ на Малом Арбате.
- Говорят, ты воспитывался у хумансов, - сказал Роня. - Какие они?
- Ужасные. Ну, не все, конечно. Но мои дядя, тётя и двоюродный брат ужасные. Лучше бы у меня было три брата-колдуна.
- Пять, - поправил Роня. Он почему-то сделался мрачен. - Я - шестой в семье, кто идет в "Нодваятс". Кто-то, может, думает, что мне поэтому есть к чему стремиться. ДеБилл и Карлос уже закончили - ДеБилл был лучшим учеником школы, а Карлос - капитаном фаршбольной команды. Сейчас Персик стал старостой факультета. Федя и Вася много пиздЯт, их за это постоянно пИздят, но у них все равно очень хорошие оценки, и похуй, что все считают их полностью ебанутыми. От меня все ждут, что я буду не хуже остальных, но, даже если я и буду не хуже, то никто этому не удивится, потому что мои братья уже добились того же самого, что ж удивительного, если и я тоже... А потом, когда столько старших братьев, то никогда не получишь нихуя нового. У меня форма ДеБилла, волшебная втыкалочка Карлоса и крысюк.
Роня полез в карман и достал жирного серого крыса. Крыс спал.
- Его зовут Лариска, и от него никакого толку, ему на всё похуй, он почти не просыпается. Папа подарил Персику сову за то, что тот стал старостой, но после этого они решили, что хватит нас баловать, в результате мне достался Лариска.
- А почему ЕГО зовут Лариска? - удивился Гарик.
- Ну пока он был маленький, все думали, что он девочка. Когда он начал делать копуляции на руке матушки и отрастил яйцы больше своей головы - вот тогда то мы конечно догадались... Но имя то уже было!
Уши у Рони покраснели. Он, видимо, решил, что спиздел лишнего, поэтому отвернулся и снова стал смотреть в окно.
Но Гарик вовсе не считал, что это стыдно, если крыс совершает копуляции на руке твоей матушки. В конце концов Слоняра, любимый бульдог тёти Марго, тоже пытался так делать, используя ногу Гарика, пока Гарик не ёбнул ему по сплющенной морде, конечно. Он так и сказал Роне и еще рассказал, как в отместку насрал бульдогу в миску и как тётя потом гонялась за ним с табуреткой по всему дому.
- ... и, пока не появился Огромаг, я понятия не имел, что я колдун и не знал, что мои родители были коммунистами, и про Волана...
Роня пёрнул.
- Чозанах? - не понял Гарик.
- Ты назвал Хуй-Знает-Кого по имени! - воскликнул Роня с ужасом и вожделением одновременно. - Я-то думал, уж кто-кто, а ты...
- Да я вовсе не хотел показать, какой я охуительно храбрый и все такое, - стал оправдываться Гарик, - просто мне похуй на нелепые суеверия. Понимаешь, что я имею в виду? Мне настолько похуй... Спорим, - нерешительно добавил он, в первый раз за все время высказывая вслух терзавшие его надежды, - спорим, я буду самый худший в классе.
- Вряд ли. В школе полно детей из семей хумансов и просто разных долбодятлов, и они учатся не хуже других.
Пока они разговаривали, поезд уже отъехал далеко от Ландана. В окно теперь были видны пастбища со стадами мутировавших коров и овец. Дети помолчали, глядя на проносившиеся мимо кладбища и свалки.
Около половины первого за дверью раздалось громыхание, и мрачная женщина восточной внешности заглянула в купе со словами:
- Пахлава мэдовая с козьими арешкаме?
Гарик, который сегодня не завтракал, сразу вскочил, а у Рони снова покраснели яйцы, и он пробормотал что-то матерное насчёт некошерной пищи. Гарик вышел в коридор.
Когда он жил у Разумовских, у него никогда не было денег ни на сладости, ни даже на жевачку с порнокартинками, поэтому теперь, с карманами, набитыми баксами и хохлобаксами, он был готов купить столько шоколадок "Маркс", сколько найдется в тележке - но у продавщицы не было шоколадок "Маркс". У нее были вьетнамские жареные орешки, взрывчатка Нобеля, водка столичная, сало в шоколаде, тыквенные семечки, патроны разных калибров, виагра, лакричные волшебные втыкалочки и многие другие странные далеко не всегда съедобные хреновины, каких Гарик никогда в своей жизни не видел. Не желая ничего упустить, он купил всего с виду съедобного понемножку и отдал продавщице пятьдесят три бакса, одиннадцать хохлобаксов и семь алюминиевых копийок.
Гарик притащил все это в купе и сгрузил на пустое сидение. Роня удивился:
- Такой голодный?
- Жрать хочу, - признался Гарик и с опаской откусил кусок подозрительно коричневого печенья.
Роня достал небольшой сверток и развернул его. Внутри оказалось четыре маленьких тоненьких хлебца. Он отделил один от другого и проворчал:
- Вечно она мацу на козлиной крови замешивает, а я ненавижу козлятину.
