Но остальные не дали проффесору Бельчатне полностью завладеть вниманием Гарик. Понадобилось минут десять, чтобы освободиться от желающих пообщаться. Наконец, Огромагу удалось перекричать гвалт:
- Пора - куча дел. Пошли, Гарик.
Унылая шмара в последний раз погладила Гарика по ягодицам, и они с Огромагом насквозь прошли через бар и вышли в небольшой, огражденный высокими стенами и жутко зассаный двор, где стоял мусорный бак и росло несколько гигантских кустов укропа.
Огромаг с улыбкой смотрел вниз на Гарика.
- Говорил я тебе? Говорил, ты знаменитость. Проффесор Бельчатник аж весь задрожал, как увидал тебя - да он, правда, вечно дрожит.
- Он всегда такой нервный?
- Ага. Несчастный парень. Был в порядке, пока учил по книжкам, а потом уехал на год, на практику... Говорят, встретил страпонессу в квартале красных фонарей, и еще была какая-то стрёмная история с негритянкой-трансвеститом... С тех пор такой. Боится учеников, говорят, боится даже собственного пенниса... Так, где мой розовый резиновый член?
Страпонесса? Трансвеститка? У Гарика голова шла кругом. Огромаг тем временем считал кирпичи в стенке, на которую видимо не один раз кого-то вырвало.
- Три вверх... Два по диагонали... - бормотал он. - Так, отойди, Гарик.
Он трижды постучал по стене резиновым членом.
Стена задрожала - стала извиваться - в центре появилась трещина - она росла и росла - и через секунду кирпичи осыпались мелкой трухой, аперед ними образовался проход, достаточный даже для Огромага, проход на грязную немощеную улицу, которая, виляя, уходила вдаль.
- Добро пожаловать, - сказал Огромаг, - на Малый Арбат.
И добродушно ухмыльнулся изумлению Гарик. Они прошли сквозь арку, Гарик быстро оглянулся через плечо и увидел, как проем плавно превращается в твердь стены.
Солнце ярко сверкало циферблатах часов, выставленных у ближайшего магазина. "Ролексы - все размеры - латунные, медные, оловянные, серебряные - китайские - складные", гласила вывеска.
- Ага, это нам тоже нужно, - проговорил Огромаг, - но сперва возьмем бабла.
Гарик жалел, что у него нет ещё, по меньшей мере, восьми пар глаз. Они шли по улице, и он во все стороны вертел головой, стараясь разглядеть все сразу: магазины, товары, выставленные перед ними, людей, делавших покупки. Проходя мимо аптеки, он услышал, как полная дама говорит, покачивая головой: "Печень алкоголика по семнадцать хохлобаксов за унцию! Ебанись!.."
Из недр темного магазина с вывеской "Говённая Империя Кривосрака - говно человеческое, вонючее, жидкое, коричневое и собачье" доносилось приглушенное низкое пердение. Несколько мальчишек примерно того же возраста, что и Гарик, прижали носы к витрине, в которой были выставлены электровеники. Один из них говорил: "Смотрите! "БОШ Интерскол 2005" - последняя модель, самая турбо...". Они шли мимо магазинов, торговавших хламидами и монадами, мимо магазинов, где продавались страпоны и серебряные гинекологические инструменты, каких Гарик никогда раньше не видывал, мимо витрин, где были выставлены бочки с печенью алкоголиков и ушами ельфа восьмидесятого уровня, мимо витрин, заваленных стопками книг по сексопатологии, гусиными тушками, пергаментом для подтираний, склянками подозрительных снадобий, глобусами Украины...
- "Нацыянальный", - объявил Огромаг.
Они подошли к ослепительно белому зданию, возвышавшемуся высоко над соседними магазинчиками. Возле полированных алюминиевых дверей в пурпурно-золотой ливрее стоял...
- Угу, это жид, - тихо кивнул Огромаг, когда они, минуя жида, взошли вверх по белым мраморным ступеням. Жид был примерно на голову ниже Гарика. У него было смуглое, чересчур умное лицо, остроконечная бородка и, как заметил Гарик, очень длинные пейсы. Когда они входили внутрь, жид поклонился. У Гарика нестерпимо зачесались кулаки. Теперь посетители оказались перед вторыми, внутренними, дверями, на сей раз оловянными, и на этих дверях были выгравированы следующие слова:
Восшествуй, негодяй, падонак, знай:
Того, кто спыздыть хочет наши бабки,
Того голодные ждут свыньи -
И он - в говно свынячье мигом превратится!
Говном тем мы удобрим коноплю,
Чтоб гидропонный урожай возрос,
Не ссы, мудила, твое мясо пригодится
На благо Украины и жидов!
- Я ж говорю, только наглухо ебанутый сюда сунется, - прокомментировал Огромаг.
Двое жидов поклонами проводили их сквозь глиняные побелённые двери, и посетители очутились в огромном плохо оштукатуренном зале. За длинной стойкой на высоких стульях сидело около сотни жидов, они печатали что-то на клавиатурах, рассматривали купюры под ультрафиолетовыми лампами, считали их на специальных машинках. Из холла в разные стороны вело несметное множество дверей, и через них несметное же множество жидов деловито провожало и встречало клиентов. Огромаг и Гарик подошли к стойке.
- Здрасьте, - сказал Огромаг незанятому жиду, - Мы тут за деньгами из сейфа г-на Гарика Потного.
- А карточка у вас таки в наличии, да?
- Где-то была, - Огромаг начал выгружать содержимое карманов прямо перед жидом и тут же засыпал гроссбух крошками сушеного коровьего говна. Жид сморщил нос. Гарик в это время смотрел, как другой жид, справа, тщательно взвешивает насвай.
- Вот он! - Огромаг наконец нашел и торжествующе поднял вверх платиновую карточку.
Жид внимательно осмотрел её, сунул в прорезь.
- Усе в порядке.
- У меня тут еще письмо от проффесора Ильича, - важно произнес Огромаг, расправляя грудь. - Насчет Хуй-Знает-Чего в ячейке номер шестьсот шестьдесят шесть.
Жид внимательно прочел письмо.
- Очень хорошо, - кивнул он, возвращая письмо Огромагу. - Вас проводят вниз в хранилище. Шниперсон!
Шниперсон тоже был жид. Огромаг распихал назад по карманам все свои кусочки кизяка, и они с Гариком вслед за Шниперсоном направились к одной из дверей.
- А что это такое, Хуй-Знает-Что в ячейке номер шестьсот шестьдесят шесть? - спросил Гарик.
- Да хуй его знает, - с загадочным выражением на лице отвечал Огромаг, - Страшный военный секрет. Это все дела "Нодваятса", партийные. Ильич мне доверяет. У меня работа вообще секретная чтопиздец.
Шниперсон распахнул перед ними дверь. Гарик, ожидавший увидеть еще один мраморный зал, удивился, потому что на этот раз они попали в узкий каменный коридор, освещенный тускло горящими 12-ти ваттными лампочками. Коридор довольно круто уходил вниз, и по полу были проложены узкие рельсы. Шниперсон свистнул, и на его зов по рельсам, похрюкивая, подъехали две свыньи, запряжённых в стоящий на рельсах маленький тарантас. Они забрались внутрь - Огромаг с огромным трудом - и отправились в путь.
