Но вы боитесь от сотворения своего допустить то, что человек - это как раз и есть не только какой-нибудь N, а нечто запредельное и невыразимое, то есть как бы не вычитываемое... и вообще даже смелое и весьма рискованное! Так вот, одно из самых сложных приключений в этом мире заключается в том, чтобы действительно Полюбить: узнать себя, навсегда удивиться себе, прийти наконец к запредельным решениям, а не к глупым сетованиям и бездельным пожертвованиям!

А столь затянувшимися разговорами и всякого рода теологическими хитростями, друзья, уже никого не удивишь. Кажется, что последнему удивлению стукнуло уже 2000 лет. Здесь речь о том самом Удивлении Пилата, которое принудило на свет Божий вырвавшееся из смелых уст откровение - о Доброте... всеобщей Доброте!

148

Сегодня вновь над остывшим, августовским полем повисла в невероятном, давно ночном уже, небе луна. И я вот вспоминаю разговор... нет, даже не разговор, а некоторые взаимные вопросы... случившиеся давно, в городе. Мы, двадцатилетние, строили друг другу как бы загадки: какова, например, была бы мелодия, в которой нашла бы себя современность? Архитектура показалась нам до обидного ясной, - так мы решили за мгновение до музыкального вопроса. Но ведь глядя на эту позорную архитектуру, можно было бы тут же развить и музыкальную фантазию! Но чтобы прийти к такой фантазии, нужно было бы порядочно опуститься и задержать дыхание на невыносимый уже срок. Этого мы не смогли себе позволить.

Но то, что мы тогда не смогли, смог, кажется, забияка-случай - и принес мне, искомый нами когда-то, ответ... кажется, эта дерзость с ним случилась вчера, но понимаю я это, почему-то, сегодня. Так вот, вечор точь-в-точь под такой же ночной и вдохновенной бесконечностью вдруг дико захрипел нечто ужасное трактор... и не умолкал уже всю ночь. Я оставался безмятежен и несколько затосковал...

Страшно было бы и подумать, если бы эта цивилизованная, вскармливающая миллиарды мелодия пришла когда-то на ум двум друзьям прямо на городской многолюдной улице... С такой правдивой мелодией на устах мы бы заимели много шансов помпезно въехать в весьма скорбные, колющие палаты.

149 "Я не нахожусь среди тех, кто предал свои тайны. Предательство не зародится во мне". "Книга Мертвых"

Не знаю наверняка, услышали вы или нет о незабываемой (ещё бы!) встрече знаменитого пророка с одним известным... так скажем Мастером... на изумрудных, девственных его полях небесно-сказочных владений.

Я же буду короток, так как некто не давал мне никаких разрешений расшаркиваться и забрасывать этот славный мир пространными конструкциями. Собственно требуется сказать об одном лишь удивлении, настигнувшем изумленного пророка. Так вот, дивясь невыразимой сказке и сверхочевидности перед ним раскинувшейся, гость едва ощутимым шепотом вопрошал куда-то вперед себя только об одном: "Как же так, что я не вижу, не нахожу невесты? Где невеста?.."

Мастер, имея божественный слух, отвлеченно улыбался. Но затем, бросив торжествующий взгляд на своего долгожданного гостя, ответил: "Друг, я думаю, что ты не в силах на меня сколь-нибудь обидеться, и я тебе без труда разъясню, что ты "не видишь" здесь невесты, потому как сердце навек посвятил Нищете. Да ты ведь и сам себе её избрал... в невесты! Это был благородный и честный поступок. Так впервые ты смог посмотреть правде в её животворящие глаза. А кто постиг наконец и вовремя, что такое Любовь, не познает ведь и предательства.

Так узнай, познакомься - с этой родственной вам Вселенной, но рука об руку с твоей единственной Госпожой, ибо Нищета, как великая скромница и умница, привела тебя сюда, ко мне, ибо так хотела Она встретить здесь счастливой... свою Дочь!"

150

Когда-то моё знакомство с философом Кантом началось, естественно, с первым абзацем его трудолюбивого труда, но этим же абзацем и закончилось. "Без сомнения, всякое наше познание начинается с опыта..."

Тоскливо собирать здесь этот дивный, драгоценный урожай можно было бы и до самой глубокой ночи, весьма навредив этим опытным занятием детским глазам. Но счастье наше в том, что время настоящее прославилось весьма заметными симптоматологами, которые, усвоив весь этот "опыт" своих ещё отцов, спешат под тени этого зловещего, буквального сада со своими белокурыми внуками и правнуками, чтоб задорно обтрусить все эти "хотя", "поэтому", "однако", "не всё сразу"... и вот внуки весело трезвонят: "Полчаса! и мы собрали всю сливу!" И бабушки пусть теперь приготовят неповторимого сливового варенья, ибо детвора спешит... Играть! Да и с прозорливым удивлением!

152

Иногда просто потрясаешься такой полусвятой наивности: невероятные эти горожане верят в незыблемость едва ли не всех "систем"... вплоть до отопительных. Я прямо не раз видел, как в момент включения отопительных батарей мои стойкие соотечественники бегали из комнаты в комнату с томными воздыханиями: "Ну, перезимуем!"

Если я не ошибся, родной мне русский мир горд за подвиги своих отцов, за их опыт, который передан наследникам. Но, кажется, меж тем забыто, что такое Зима, которую силятся ныне перезимовать бок о бок с разгоряченной батареей и с, видимо, неизлечимым и патриотическим, газовым зудом.

Но мы-то вспомним и напомним: Зима - это дыхание бездн. Величественны те кручи, на которые нас ввели отцы. Но кручи эти пережили множество землетрясений... и выстояли, быть может, эти кручи под разрушительным натиском... и, кажется, есть повод верить в... незыблемость "батареи"! Но кто поручится теперь за "прочность волоска"? Кто знает, быть может, достаточно завтра гениально упасть отечественной шариковой ручке... чтобы обрушить этот незыблемый, ортодоксальный смысл - в самую критически зимнюю бездну, где уже не услужит ни одна "батарея".

153 О "зависимостях"... и наивно

Это заметно, что природа привнесла в человека, кажется, где-то три локомотивных "зависимости", которые не нужно, что есть сил молотить - и "преодолевать"! Но их следует в конце концов осознать.

Во-первых, это питание. Это вполне естественная "зависимость", и только благодаря некоему деструктивному фактору, привносящемуся некими извращенными человеческими элементами, эта "зависимость" теряет естественность, и обретает пагубные черты. Питание - основополагающий вопрос, встающий едва ли не ежедневно, и на который человек отвечает не какой-нибудь единственный раз перед очкастым экзаменатором. Отвечает человек на этот вопрос всё свою жизнь.

Питание сознательного человека - это совершенно изумительная акварель, но писанная весьма скромно... и всё здесь своевременно! С питанием дело обстоит куда сложнее, чем с двумя последующими "зависимостями",- так следует из многих опытов. Очень трудно прийти к сознательному питанию. Из-за длительных велосипедных нагрузок, которые мне пока приходиться переносить, моё питание я не могу привести кому-либо в пример. Но могу сказать несколько простых слов о двух питательных вещах: овощи - только в теплое время года, ибо то, что выращивается в обход Солнца, бесполезно употреблять в пищу. И тем более на широтах уже Украины сезон фруктов и овощей на самом деле весьма продолжительный, а заканчивается он только в сентябре-октябре - виноградом и грецкими орехами!

Что касается злободневного вопроса - о мясе. В большинстве кулинарных случаев мясо - отвратительная пища! Отварное мясо - совершенное безобразие! У меня нет слов, чтобы выразить то моё огорчение, которое охватывает меня целиком, если я застаю где-либо варку бульона... Но искусно приготовленное мясо - дьявольски очаровательно! Очаровательно до той самой степени, словно разрумяненная на южном солнце (...) для объевшегося потаскуна! Но, да, я уважаю иных сельских жителей, готовящих себе мясо, как говорится, от "А" до "Я" собственноручно.