- Тату в таком месте, м? Выглядит соблазнительно... - Ее выгнуло дугой над кроватью, когда его язык принялся выписывать узоры, повторяющие ее татуировку. Ну да, это было маленьким секретом Ланы, неизменно приводящим в восторг ее любовников. Надпись "Made in Heaven", выполненная готической вязью, прямо над... ну вы поняли, да?.. тем самым местом. А если прибавить к этому еще и тот факт, что пупок тоже был проколот ("спасибо" сестре, по молодости лет подписавшей ее на такую авантюру), в общем, получалась ходячая мечта какого-нибудь фетишиста. К тому же, кожа на месте татуировки стала очень чувствительной к прикосновениям, и все мысли повылетали из головы напрочь, словно их волной смыло, от того, что именно Соколовский вытворял своим языком. И задуматься бы о том, откуда у него столько опыта, и как этот мальчишка вообще может действовать на нее, словно ударная доза валерианы - на мартовскую кошку. Но вы вообще пробовали думать в самый разгар... кхм... процесса?
Она запустила пальцы в его волосы, рефлекторно притягивая ближе, желая почувствовать больше. Где-то там, интуитивно понимала, чего именно он добивается. Вот только умолять было не в ее стиле, и пусть покорившаяся, но так и не покоренная, девушка не собиралась просить... Казалось, что его губы и руки были одновременно везде. Затрагивали каждый сантиметр обнаженной кожи, заставляли кусать губы, сдерживая стоны. Вот только тело само предавало хозяйку, откровенно отвечая на каждую ласку, на каждое прикосновение. Мир закручивался тугой спиралью, заставляя балансировать на самом краю пропасти, танцуя по лезвию ножа под дождем, но отчаянно цепляться за ускользающую способность мыслить. Хотелось несравнимо больше, но просить - нет, она не хотела...
Она чувствовала, что дрожит все сильнее. Эта дрожь зарождалась где-то в глубине ее естества, охватывая все тело. Возбуждение и предвкушение мешались в совершенно невообразимый коктейль. И всему причиной был он - Влад. Один его взгляд, обжигающе горячий, скользящий по коже, заставлял сходить с ума от желания наконец-то принадлежать до конца. Но она терпела. Он заставлял ее чувствовать то, чего она уже очень давно не ощущала - жизнь. Она чувствовала себя живой сейчас. Да, пусть это слишком внезапно, и несоизмеримо более странно, чем все, что когда-либо было в ее жизни до этого, но ей плевать...
Правда, не собиралась умолять, а он продолжал истязать. И задуматься бы о том, почему так хорошо с этим еще почти мальчиком, но мыслей не было. Только мурашки возбуждения, сбегающие вниз по позвоночнику, и медленно поднимающаяся изнутри волна глухого раздражения на то, что он никак не перейдет к "основному". И тело выгибалось в его умелых руках, а стоны... Рыжая уже давно перестала контролировать себя, просто позволив ему изучать. И куда там мастерам заплечных дел. Если бы они только знали, что до безумия можно довести всего лишь умелыми прикосновениями губ и пальцев... За пытками бы выстраивались в очередь. Но неожиданно касания прекратились, заставляя немного остыть. В распахнувшихся зеленых глазах застыло негодование, ответом ему послужила улыбка. Но когда немного прояснившиеся мозги отметили судорожно сжатую челюсть, и сбегающую по виску капельку пота, кошка внутри радостно замурлыкала.
- Ждешь письменного приглашения? - Она провокационно подалась вперед, чуть впиваясь длинными ногтями в его плечи. Да, любила нежность и долгие прелюдии, когда крыша съезжала окончательно, вот только сейчас хотелось жестко, почти на грани грубости. Почувствовать так глубоко, как только можно. И будь как будет.
- В трех экземплярах, пожалуй... - Она ощутила, наконец, тяжесть его тела, и этот сумасшедший контраст его разгоряченной и ее прохладной кожи. Скользнула руками по его плечам, оставляя полоски царапин от ногтей... И выгнулась дугой, понимая, что еще не совсем готова, не смотря на длительную прелюдию, но принимая до конца. Пряча стон в плену его поцелуя, и закрывая глаза. Позволяя мимолетной боли проскользнуть мимо, едва уловимой вспышкой, не оставляя даже следа. Запрокидывая голову, в таком почти беззащитном жесте, и чувствуя его губы, дорожкой поцелуев по коже...
- Влад... - На выдохе. Словно молитва к кому-то там, наверху, словно мантра, просьба о чем-то большем, что только он может ей дать. Ощущение его кожи под подушечками пальцев, невесомой лаской по спине, отсчитывая позвонок за позвонком. И этот неспешный, размеренный ритм, словно танец, древний, как сам мир. Когда два сердца почти в унисон, и одно дыхание, разделенное на двоих. Подаваясь на встречу каждому толчку, прижимаясь так невозможно близко, позволяя себе раствориться без остатка в водовороте этих чувств, этих ощущений. И не думая ни о чем, кроме этого безумия страсти. Когда не нужно просить, не нужно направлять потому, что понимал сам. И бежали крохотные трещинки по стенам бытия, опасно кренились казавшиеся незыблемыми, словно заснеженные вершины Альп, столпы воли. Потому, что слишком сильно, и с губ криком его имя, на выдохе, когда кто-то нажал на кнопку, и Вселенная рванула под закрытыми веками, разлетаясь на миллионы атомов...
Пожар немного утих только под утро, когда сил не оставалось даже на то, чтобы открыть глаза. Но, слушая его размеренное дыхание совсем рядом, Лана не могла уснуть, как бы ни хотелось. Тело приятно ныло в таких местах, о которых она даже не подозревала. А мысли ворочались клубком ядовитых змей, заставляя прокручивать в памяти прошедшую ночь. Все, что они вытворяли друг с другом, перепробовав едва ли не добрую половину поз из камасутры. Как она выгибалась в его руках, доверчиво позволяя вести сквозь вязкий туман окутывающей сознание жажды. Докатилась, рыжая... Не, я все понимаю, секса давно не было. Работы - не продохнуть. И вообще жизнь-боль... Но чтоб вот так, с первым встречным?! Это нечто, бывшее гласом разума, совести и всего остального из этой же оперы, продрало глаза и теперь серьезно вознамерилось зачитать непутевой дамочке пару душещипательных лекций о пользе общественной морали и приличного поведения. Слушать не хотелось, посему "советчик" был послан далеко, надолго и со вкусом. А девушка осторожно покосилась на мирно сопящего рядом Соколовского. "Звездный" мальчик выглядел во сне таким трогательно-беззащитным, что у нее невольно закрались бы мысли по поводу секса с несовершеннолетними, а так же следующих из этого выводов, тянущих лет этак на семь в местах отдыха лагерного типа, если бы она не знала, сколько ему на самом деле лет.
Моргнув, словно отгоняя надоедливые образы, она аккуратно выбралась из его объятий. За окном уже разгорался новый день, и сквозь неплотно задвинутые шторы пробивались солнечные лучики, хотя в номере все еще царил полумрак. Что значительно усложняло задачу поиска того, в чем она пришла. Стараясь передвигаться бесшумно, что особого труда, в общем-то, не составляло, рыжая про себя загибала такие трехэтажные конструкции, что любой портовой грузчик удавился бы от зависти. Так, а теперь главный вопрос повестки дня - где мои стринги?.. Она нашла почти все, хотя для этого пришлось изрядно побегать по номеру. Предметы одежды обнаруживались в самых неожиданных местах, заставляя невольно задуматься, КАК именно они с Владом раздевались по пути до кровати. Вот только самого главного она найти так и не могла. В принципе, можно было, конечно, обойтись и без этого. Да ну нет, они мне дороги, как память. Так что ищем дальше... Наконец, искомый предмет женского гардероба был найден. И затолкав подальше победный вопль в лучших традициях индейцев племени Мумба-Юмба, Лана извлекла это кружевное нечто из-под кресла рядом с кроватью.
И уже при полном параде, перекинув через плечо сумку с планшетом, замерла на пороге комнаты. Парень все так же мирно спал, разметавшись по кровати, и даже не подозревая, что когда проснется, таинственной рыжей красавицы не окажется рядом. А она думала о том, почему так не хочется уходить, рассматривая следы от ее ногтей на его плечах. Но ведь он сам сказал - никаких обязательств, ничего... Вот только ты не настолько наивна, чтобы не понимать - воспоминания все равно останутся. Да, со временем потускнеют, выцветут, словно старое фото, позабытое в альбоме на каминной полке. Но не исчезнут, не сотрутся, оставшись в архивах памяти до самого конца... Внутренний голос явно тянуло на философию, и как-то печально улыбнувшись, она бросила последний взгляд на Соколовского, и бесшумно выскользнула из номера. Чтобы навсегда, как она думала, вычеркнуть эту ночь из своей жизни, вернуться к привычному распорядку...
