– Бурсак, вам, что тяжело дышится?

– Нет, все в порядке, – очень тихо отозвалась Дарья, переводя взор от надписей на судах перундьаговцев на ссасуа, и немедля осеклась, вспомнив его наказ молчать.

– Первоначально бывает, – будто, и, не замечая прозвучавшей оплошности, пояснил Прашант, и теперь вздев вверх не занятую руку, ласково огладил края ноздрей юного велесвановца. – Что в результате движения ощущается тяжесть дыхания. Об этом необходимо незамедлительно сообщить старшему. – Даша легонько кивнула, не очень надеясь, что ее поймут, но так как ссасуа, тот же миг прекратил поглаживание, стало очевидным, что поняли. – Это космическое судно перундьаговцев, называемое вайтэдром. На борту указано, что оно принадлежит космической алъдии планеты Перундьааг, Системы Дюдола-тиара, и имеет величание Перкунас. У велесвановцев, в отличие от многих иных рас не имеется космических судов, поелику мы пользуемся зачастую услугами тарховичей, перундьаговцев и ерьгловцев, и нам они без надобности. Мы же сейчас находимся на межгалактической станции, гвотака, – дополнил Прашант, вновь испрямляясь, оглядывая пространство кругом и потому став говорить чуть громче. – Гвотака принадлежит тарховичам, обаче, поколь используется таусенцами, на особых условиях. Одно из которых, на ней могут находиться межрасовые корабли, посему вам, бурсак, дана возможность лицезреть сие их многообразие.

Дарья хотела было спросить, кому принадлежит то самое с серебристым корпусом судно (похожее на самолет), но вспомнив, что ей надо молчать, не решилась заговорить. Не то, чтобы она испугалась того, что ей пришьют хвост, пятое ухо аль обратят в какого-то там звероящера, просто заключила для себя поколь не нагнетать обстановки, осознавая собственное бессилие.

Дарья уже окончательно устала стоять, зарясь в основном на прикрывающих нос вайтэдрома перундьаговцев (при более детальном рассмотрении оказавшихся совершенно отличными друг от друга формой лица и его чертами) когда Прашант внезапно громко вскрикнул:

– Внимание, идет пресветлый авгур, Девдас!

Обращая данный возглас в первую очередь на перундьаговцев, не только тех, оные стояли обок носа вайтэдрома, но и охраняющих их, а также таусенцев. Ибо в следующий миг представители иных рас пригнули голову. Прашант также резко развернул Дашу, выставив ее поперед себя, и теперь ухватил за оба локтя.

Девдас шел с иной стороны ангара, в этот раз без сопровождения Минжминжо Нию, лишь прикрытый сзади шагающими перундьаговцами, отчего Дарье подумалось, что на гвотаке он частый гость. Его размашистая, хотя и неторопливая, ходьба сопровождалась легким помахиванием, в такт шагу, рук и одновременным круговым покачиванием больших пальцев, вроде каждую секунду ощупывающих пространство окрест себя. Все с той же степенностью собственного поведения ассаруа остановился напротив юного велесвановца, и, обдав его заинтересованным взглядом, точно видел впервые, или в этом сумрачном ангаре старался разглядеть, понять, несильно качнул головой. Зримо для глаз Даши края ноздрей Девдаса пошли малой зябью, и немедля до ее слуха вновь долетело шумное дыхание, сопровождаемое дрожанием нескольких струн гуслей, создающих какую-то мелодию, уже не литературное произведение, не картинку из него, а только напевную музыку. Потому Дарье показалось, после смены тела изменилось восприятие происходящего в настоящий момент времени, и коль раньше она не могла обходиться без творчества, сейчас будто притухло и само желание писать, и, что-либо придумывать. Видимо, диэнцефалон, как всегда с ней бывало, снова перепрыгнул на новый уровень собственного развития, оставив позади творчество.

А немного погодя ассаруа не менее шумным дыханием и проигрыванием струн гуслей отозвался стоящий позади Прашант. Данный наигрыш слышался таким заунывным, наполненным печалью, что юному велесвановцу почудилось, старший ссасуа, Прашант, просто-напросто на него настучал, припоминая то самое неподчинение его взгляду. Вероятно, именно после этого ассаруа ухватил всеми четырьмя пальцами правой руки подбородок Дарьи в щепотку, и, вскинув вверх саму голову, наотмашь ударил взглядом своих бирюзовых радужек ее по всей поверхности диэнцефалона, к удивлению не пробивая какой-либо дыры, щели в самой черепной коробке. Впрочем, ощутив заглянувший в глубины ее мозга взгляд Девдаса, ощущая ровность его исследующего движения, по той поверхности, она достаточно мощно (ибо имела на то силы, или точнее мощь) сказала: «хватит копошиться в моих извилинах». Минутой спустя (вроде давая отдышаться себе и ассаруа) добавив: «это явление не для тебя гадость».

Уже и не понятно, зачем бурсак дополнил собственные мысли бранным словом, пожалуй, потому как был не в силах справиться с правящим в нем раздражением и мощным волнением окутавшим диэнцефалон. Однако Девдас обладал не меньшей силой диэнцефалона, продолжая смотреть, исследовать, ковыряться в ней, и дабы данное неприятное шевеление извилин прекратить, Дарья энергично дернула головой вправо. Не только вырывая взор из цепкости глаз ассаруа, но и высвобождая подбородок из хватки его пальцев.

И враз перед глазами, свершив махонистый кувырок, появилась, точно вспучившая собственные объемы пятилучевая, красная звезда. Совсем на чуть-чуть пропало понимание текущего момента, и только мощная хватка локтей Прашантом, двумя-тремя минутами погодя принесло осознание собственной немощи и раскачивание взад-вперед.

– Громовник Будиля Аусей Перкун, мы отбываем, – прозвучал, словно полностью наполняя звуком ангар, голос авгура Девдаса, только затем разрушая шевеление звезды перед глазами Даши. – Сообщите, прошу вас канцлер-махари Врагоч Вида Вышя и князю перундьаговцев руксам Баоша Ялись Дьаг, что договорной свод мною одобрен в полном объеме. И мы ждем, дабы было разрешено наше отбытие, и полная выплата контрибуции таусенцам.

Голос авгура велесвановцев окончательно (итоговой своей фразой про таусенцев) разрушил качание поперед глаз Даши красной звезды, а промелькнувшие перед видимостью тонкие, полупрозрачные веки, наползшие сверху, не просто облизали глазные яблоки, но и сняли всякое напряжение, вновь сделав зрение четким. И, первое, что увидела Дарья это сосредоточенно встревоженный взгляд ассаруа, сейчас не проникающего в ее мысли или диэнцефалон, а только обеспокоенно наблюдающий за состоянием. Девдас протянул в сторону ее лица, все еще вздетую руку, и нежно огладил края ноздрей, как оказалось, смахивая оттуда мельчайшую капель свернувшейся слизи, вероятно, образовавшейся вследствие возникновения звезды.

– Слушаюсь, пресветлый авгур, Девдас! – отозвался, стоящий первым из пятерых перундьаговцев в строю, прикрывающих нос вайтэдрома, громовник Будиля Аусей Перкун, одетый в темно-лиловую рубаху.

Он, не мешкая, испрямил спину, подняв голову, тем превысив в росте стоящего недалече Девдаса (почти головы на две), и развернувшись, торопливо направился к судну, обходя его по правому борту, на ходу и вовсе низко прохрипев, как рыкающий медведь:

– Отбываем! Отстыковать правые борта! Левый четвертый сошник отделить, палицы укрепить на выходные запалы!

И вслед его громким указаниям, сорвались с места довольно скоро (для такой массы тела) все остальные четыре перундьаговца. Два из которых кинулись обходить вайтэдром с правого борта, а два других поспешили на левую его сторону. Будиля Аусей Перкун меж тем направился к наклонной лестнице, что вела в само судно, и стыковалась с краем его правого борта. Дюже быстро взбежав по ступеням и сокрывшись для обозрения за высокими, вертикальными бортами, он все еще низко выкрикивал уже оттуда какие-то распоряжения, когда, Девдас, вновь огладив края ноздрей Даши, со всей степенностью повернулся и опять же величественно (тем напоминая идущего к трону короля) двинулся в сторону лестницы.

Прашант, все то время поддерживающий юного велесвановца под локти, несильно подтолкнул его вперед, поощряя идти вслед ассаруа. И так как шаг Дарьи, после мелькания звезды, стал отдаваться дрожью в голени ног, ссасуа подпихнув ее чуть сильней, склонившись, шепнул в ушные пластинки: