- Иди, играй в песочнице! С малышами не дружу!

Пашка всё равно стал к нам приставать. Тогда я его даже толкнула, мол, не мешай играть.

Тут из подъезда вышла Танина мама, и Таня пошла с ней в магазин. А мне сразу стало скучно. Я оглянулась - Паша в песочнице играет. Я направилась к нему.

- Ну что, Пашечка, - говорю я ласково. - Во что играешь? Давай я тебе помогу куличик сделать...

И Паша соглашается. Он всё время соглашался со мной играть. Он добрый, не обижался на меня.

Но тут во двор выходит Света и выносит прыгалки. И начинает прыгать: и на двух ногах, и на одной, и метёлочкой, и с закрытыми глазами, и задом наперёд. По-всякому прыгает и на меня посматривает: "Ну что, мол, тебе слабо?".

Как мне захотелось так же прыгать!

- Света, дай попрыгать, - попросила я.

Света протянула мне прыгалки. У меня плохо получалось, не то, что у Светы. Скакалка застревала под ногами или вообще вылетала из рук. Но я хотела научиться. И вот когда у меня вот-вот должно было начать получаться, вдруг, Света говорит:

- Ну всё, отдавай! Хорошего понемножку.

- Света, а давай меняться, навсегда, ты мне прыгалки, а я тебе....

И начала перечислять всякие безделушки, которые у меня есть: осколок голубого стеклышка с гладенькими краями, фантик от заграничной жвачки, беленькое пёрышко от дедушкиного голубя, календарик с котенком, перламутровая овальная пуговица от моего старого пальто... Но Света на всё только говорит:

- Ерунда, подумаешь. У меня у самой такое есть.

Ну не отдавать же ей мой калейдоскоп, который мне Дед Мороз ещё в том году принес. И тут я вспоминаю! Бинокль! Пашкин бинокль! Ему его только недавно на день рождения подарили! Я оглянулась на Пашу, не слышит ли он меня и зашептала Свете:

- А в бинокль хочешь смотреть?

- В бинокль?! Хочу! - заинтересовалась Света.

Я тайком из дома вынесла бинокль. Отозвала Свету в сторонку и протянула его Свете. А Света отдала мне прыгалки.

- Только Пашке бинокль не показывай, - предупредила я.

И я стала прыгать через скакалку. А Света стала разглядывать в бинокль прохожих и окна домов.

На следующий день Паша стал искать свой бинокль. И зачем он ему только понадобился?

- Ой, Пашка, сам куда-то положил, а теперь найти не можешь, - нарочито небрежно говорила я, чтобы он на меня не подумал.

Пашка поискал - поискал, да и забыл про бинокль. И мы пошли с ним гулять. А там как назло Толик бежит, а у него на шее... Пашкин бинокль болтается. Вот как. Оказывается бинокль уже не у Светы, а у Толика. И откуда он только у него взялся?

Паша как увидел свой бинокль, бросился на Толика с кулаками:

- Это мой бинокль! Отдай!

- Не отдам! - кричит Толик и бинокль высоко над головой держит, чтобы маленький Паша не дотянулся.

Мы с Пашей стали Толика уговаривать отдать бинокль, но он, конечно, не соглашался. И тогда Паша разревелся. Он плакал так горько, что у меня от жалости защемило сердце. Но как получить бинокль обратно?

- Если ты не отдашь бинокль, - пригрозила я Толику, - я всё расскажу папе!

Но Толик вовсе не испугался, а рассудительно заметил:

- Всё по-честному, я его у Светы выменял! На жвачку! Апельсиновую, между прочим.

Я чуть не плакала от бессилия.

- Да дам я тебе эту жвачку! Только бинокль верни!

- Ха! Не одну, а три! - выдвинул своё условие Толик.

Трех жвачек у меня не было. У меня в запасе только одна лежала. Вернее когда-то их было пять. Я их все сжевала, а эту уже несколько месяцев хранила, не жевала, а только разворачивала и нюхала... Она клубникой пахла. Ну и один раз лизнула. Но она всё равно как новая была. Мне её тётя Валя из-за границы привезла.

- А одна пойдет, заграничная? - предложила я Толику.

- Американская что ли? - глаза у Толика загорелись. - Ладно, по рукам, верну вам бинокль!

Паша как это услышал, сразу успокоился, только носом шмыгает и последние слезы по лицу размазывает. Я скорее помчалась домой, достала из дальнего уголка в шкафу завернутую в носовой платок жвачку и побежала на улицу. Паша и Толик ждали меня у подъезда. Я быстро развернула жвачку из платка и протянула её Толику. Толик бережно взял жвачку, поднес к носу и в блаженстве закатил глаза. Жвачка источала умопомрачительный клубничный запах.

- Клубничная! - уважительно произнес он.

- Да ещё и с вкладышем! - окончательно доконала я его.

- Всё - всё, забирайте свой бинокль! - заторопился Толик, опасаясь, что я передумаю. - Бывайте!

Паша радостно прижал к груди бинокль. А у меня пропало всякое настроение гулять, и я потащила Пашу домой.

Вот в какую историю я влипла из-за того, что Пашу обижала. И вспоминать не хочется.

А прыгать через скакалку я потом научилась - уже в школе.

Как я потерялась

Мы втроём - я, мама и Паша гостили у тёти Вали в деревне. Они там с дедушкой Юрой снимали домик на берегу огромного озера. Оно было похоже на море. Даже волны иногда были. Как здорово мы в нём купались.

По деревенским улицам свободно разгуливали куры. Они разгребали лапками землю и искали червяков. Около вбитых в землю колышков стояли привязанные козы и щипали травку. А с поля доносилось мычание коров и ржание лошадей.

Мы ходили к соседке тёте Нюре за молоком. Тётя Нюра наливала нам из ведра в трёхлитровую банку тёплое парное молоко. Мы с Пашей всасывали молочные пузырики, и тётя Нюра снова подливала нам молока до краёв.

Как-то вечером я вернулась от тёти Нюры. Я там смотрела, как она доит коров. Во дворе тётя Валя поливала из лейки цветы.

- Тётя Валя, вы не знаете, где моя мама? - спросила я.

- Они с Пашей гуляют около леса, - ответила тётя Валя.

- Я к ним! - закричала я и побежала.

Лес начинался уже через дом, но там никого не было. В лес вела широкая дорога, и я пошла по ней. "Наверно мама и Паша в лесу", - подумала я. Я шла и шла, а мамы и Паши всё не было и не было. Вдруг где-то слева послышались какие-то отдаленные голоса. "Наверно меня мама ищет", - подумала я и тоже закричала в ответ. Я свернула с дороги и стала пробираться сквозь деревья. "Ау!" - кричала я. Но никто не отзывался. Тогда я вернулась обратно на дорогу и пошла назад к дому.

Я долго шла. Начало темнеть. А я почему-то всё шла. "Лес уже должен бы закончиться" - недоумевала я. Мне было холодно и страшно, но я не теряла надежды. И всё шла и шла. Вскоре тьма совсем сгустилась. Дорога едва различалась в свете луны. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Я вспомнила, как тётя Валя рассказывала, что деревенские жители иногда встречают в лесу медвежьи следы. А зимой - слышат вой волков. Я старалась не думать об этом, но в ночном лесу всё напоминало о возможной опасности.

Я стала развлекать себя разными мыслями. И вспомнила, что мама говорила про меня, будто мне медведь на ухо наступил. Это значит, что я плохо пою. Интересно, а как он мне на ухо наступал? И я стала пытаться представить эту картину.

В лесу было тихо, но иногда раздавался какой-нибудь шорох. Я вздрагивала и замирала, прислушиваясь! Вдруг медведь!? Изредка ухал филин. И у меня сердце убегало в пятки. Я боялась обернуться - а что если за мной идёт стая волков.

Но я шла и шла. Наверно я шла уже несколько часов. Если бы рядом был папа или мама, я бы конечно давно уже устала, просила бы пить, стала бы ныть... Но тут кому поноешь? Медведям что ли? И я продолжала идти.

Наконец стало светать. Я уже не верила, что вернусь домой. "Но когда-то этот лес должен же закончиться! - подбадривала я себя. - И дорога куда-то же ведёт?" И я представила себя Элли. Как будто я иду к волшебнику Изумрудного города по дороге, выложенной жёлтым кирпичом, и даже запела:

Я в город Изумрудный

Иду дорогой трудной.

Иду дорогой трудной,

Дорогой не прямой.

Медведь, небось, прятался в это время за деревьями и затыкал себе уши еловыми шишками. И поделом ему. Не будет мне больше на ухо наступать.