- Что ж, почему бы нам сегодня не обсудить записи в твоем дневнике?

"Прекрасное начало", - констатировала Лика, зажмурившись. Она и сама не понимала до конца, почему она так отчаянно не хочет рассказывать врачу о своем прошлом. Наверно, просто потому, что ей уже порядком надоело плакать, этим она вполне могла заняться дома одна, а не на глазах у чужого дядьки, которому на самом деле плевать на ее проблемы. А еще потому, что она не хочет выглядеть ябедничающим ребенком, давящим на жалость взрослых. А еще потому, что она точно не знает, правда ли она хочет забыть абсолютно все, написанное на бортах и парусах судов своей бумажной флотилии.

- Ну так с чего мы начнем? - полюбопытствовал доктор, многозначительно постучав по спинке стула рядом со своим столом.

Лика не спешила садиться на место пациента. Мозг ожесточенно выстраивал план действий. Глубоко внутри чуть слышно разгоралось пламя - крошечная искорка тлела, выискивая доступ к кислороду из-под накрывшего ее, как плотное покрывало, страха.

- Лика, я хочу помочь тебе, - заискивающе сверкнул глазами врач, и в этот момент девочку прорвало.

- Я написала, о том, что нашла в бабушкиной сумке зеркало, а потом оно пропало, кто-то украл его из моей квартиры, и теперь я бы хотела его вернуть.

Доктор, не отрывался от глаз Лики. Своим черным безднами плавящегося обсидиана он испепелял ее душу, пытаясь поглотить слабую искорку невесть откуда взявшейся отваги, чтобы уничтожить ее во всеобъемлющей огненной стихии, пляшущей в такт цветкам на обоях.

У Лики застучало в висках. В лицо ударило жаром. Перед глазами возник все тот же увлеченный игрой ребенок, с зеркалом в одной руке и ножом во второй. По стенам запрыгали солнечные зайчики, один из них, самый большой и хулиганистый, вдруг стал похож на голову настоящего зайца, с рыжими ушами и пушистой мордочкой. Он подмигнул и по-заячьи шепеляво, как в старых мультфильмах, протараторил "Имя, имя, имя, знаю, знаю, знаю".

Лика была на грани. Ей хотелось кричать от ужаса, но ужас же и перехватывал ей горло, не давая выдавить из себя ни звука.

- Все хорошо?

Вероятно, доктор спросил ее о чем-то, чего она не слышала. А может быть, он просто издевался над ней, как обычно, или гипнотизировал ее, заставляя видеть все эти дневные кошмары.

- Я спросил, зачем тебе нужно зеркало твоей бабушки, - голос врача был мягким и вкрадчивым, как походка котенка, втянувшего коготки.

Глупость вопроса заставила Лику оторваться от своих видений и посмотреть на доктора.

- Оно нужно мне, потому что это зеркало моей бабушки, - девочка пыталась говорить, как можно увереннее, но получалось совсем не так отчетливо, как ей хотелось. Словно во рту кто-то поставил решетку, и слова проскакивали только по буквам, наталкивающимся друг на друга, медленно протискиваясь сквозь металлические прутья.

- Хм, - подвел итог доктор.

"Весомый ответ", - подумала Лика, соображая, как сделать свою экспромтную речь о зеркале более многозначительной, раз уж психотерапевт и не думает признавать, что понял намек.

- Проблема в том, что в мою квартиру не заходил абсолютно никто из чужих людей, - начала она только что утвержденную наступательную операцию.

- Проблема в том, моя дорогая Лика, - доктор сощурил один глаз, - что ты выдумала себе это зеркало.

Лика открыла рот от удивления и возмущения.

- Ты не хочешь бороться с реальными проблемами, поэтому выдумываешь себе несуществующие.

Девочка совсем не ожидала такого поворота событий. Она бросила врачу вызов, а он обвинил ее во лжи.

- Я ничего не придумывала, - более надрывно, чем собиралась, начала защищаться Лика.

"И Вы сами об этом знаете", - хотела добавить она, но искорка уже погасла.

- И где же ты нашла это зеркало? - улыбнулся психотерапевт.

- В бабушкиной сумке.

- А раньше ты в нее не заглядывала?

- Нет, - процедила сквозь зубы Лика.

- И почему же?

- Повода не было, - девочка сжала кулаки и опустила голову.

- И какой же повод появился сейчас?

Лика медленно выдохнула и выпрямила спину. Собрав волю в кулак, она подняла глаза на доктора.

- Никакого повода. Я нашла его случайно. И я хочу его вернуть.

- Хорошо, хорошо, - заулыбался врач, отворачиваясь к стопкам бумаг на своем столе. - Только вот, если ты, как ты говоришь, - он сделал особый акцент на этих словах, - написала о своей находке в книге прошлого, значит, ты хочешь о ней забыть, - выжидающая пауза, - тогда зачем же тебе это зеркало?

Это был тупик. Логическая ошибка. Признайся Лика в том, что она не писала о зеркале в злосчастном дневнике, она автоматически признает, что она соврала. А раз она соврала однажды, что мешало ей наврать и о самом факте существования зеркала?

Девочка молчала.

Врач недвусмысленно вздохнул, ознаменовывая свою победу.

- Ты обещала написать о поступке, о котором ты сожалеешь.

Лика молчала.

Оставшееся время психотерапевт решил посвятить побуквенному разбору тестов, наобум заполненных Ликой еще во время первого визита.

- Подумай о том, что я сказал, - резюмировал психотерапевт на прощание.

"Ты много чего сказал", - подумала Лика, уже пятясь к дверям.

Коридор, как обычно, стал чистилищем на пути из ада.

Доминик встревоженно заглядывал девочке в глаза. Говорить с ним почему-то не хотелось.

"Пойдем отсюда. Дома расскажу", - оттянула разговор Лика.

***

У нее в квартире по-прежнему чувствовался легкий запах чего-то сладко-церковного. Чем Вера Павловна окропила все комнаты, можно было только догадываться, но в составе этого зелья, наверняка, была святая вода. "Словно ладан, - подумала Лика и мучительно закрыла глаза. Бабушку отпевали здесь же, в этой квартире, ладан курился на столе, где сейчас лежат ее учебники и тетради, гроб стоял на двух табуретках, на одной из них сейчас сидит Доминик, на второй - она. Лика встала и подошла к окну. Дышать было опять тяжело, словно сладкий дым снова заполнил все пространство, осел в легких, впитался в мебель, одежду, кожу. Лика открыла форточку.

Нет, ничего этого не было. Только Вера Павловна с ее глупыми причитаниями. Во всем обвинить квартиру - в смерти родителей, бабушки, в ее, Ликиной, попытке самоубийства. Это очень мудро. Может, Вера Павловна перечитала на досуге Булгакова или насмотрелась фильмов о привидениях по телевизору.

Лика подошла к столу. Нет, запах ладана не усилился. Обычный стол обычной студентки. Учебники, компьютер, списанный блокнот, ручки, маркеры, книга в черном переплете. Лика вытащила эту тонкую книжицу из-под реферата об истории античной литературы и замерла.

- Ты помнишь эту историю? - обратилась она к сидящему молча, как одно из изваяний горгулий, Доминику. Его молчание иногда действительно было раздражающим.

- Псевдофольклор в вульгарном исполнении?

- Здесь говорится об имени.

Доминик поднял на нее глаза.

- Здесь есть охотник, который собирает души, он заточает их в своих зеркалах, а потом требует от них за свободу исполнения желаний. Он собирает не только души, но и их имена, без имени пленную душу не выпустить.

Кусочки мозаики сложились в тот момент, когда Лика произносила эти слова. Смысл ее дневного видения стал угрожающе понятным.

Девочка опустилась на пол. Ее глаза наполнились слезами, а подбородок задергался. Доминик подошел и сел рядом с ней на колени. Он вынул злосчастную книжку у нее из рук и приобнял за плечи.

- Я ведь не могла, я не хотела, я ведь не делала этого, - Лика безотчетно лепетала, глотая слезы, задыхаясь от подступающих рыданий.

Доминик крепче обнял ее и начал баюкать, как маленькую, шепотом уверяя, что все будет хорошо. Лика сдалась. Сдалась боли, напряжению, страху, неизвестности и Доминику, его бархатному голосу и его нежным рукам. Он держал ее, а она засыпала. Посреди дня, посреди комнаты, посреди накатывающей истерики. Тепло и спокойно. Больше ничего не имело значения. Только Доминик. Лика закрыла глаза и перестала сопротивляться.