– Хоть в морг клади.
– Ну, это понятно. Я к тому, что сам идти сможешь или требуются платные услуги носильщиков?
– Платные?
– Для новеньких у меня гибкая система скидок, не разорю.
– Далеко идти?
– Куда-нибудь с открытого места. Нельзя нам тут долго маячить, а то мало ли кто заявится.
– Тут магазин рядом. Мне бы попить, а там водичка есть.
– Попьешь, чего же не попить. Где магазин-то?
– Вон там. – Игорь указал рукой.
– Ну ты посиди маленько, в себя приди, а я сейчас ценное добро прихвачу, нечего им разбрасываться.
Закинув арбалет за спину, мужичок снял с пояса цельнометаллический топорик, вздохнул печально и полез в машину. Послышались звуки, которые можно услышать, проходя по тем рыночным рядам, где торгуют мясом. Пока длилась эта непонятная возня, Игорь крутил головой, наблюдая за мертвяками. Странное дело, но они, вместо того чтобы окружить машину смыкающимся кольцом, не обращали на нее внимания. Разве что некоторые шли издали с очевидным намерением полакомиться свежей человечиной, но на подходах останавливались и, разворачиваясь, торопились удалиться.
Незнакомец выбрался из машины, поудобнее поправил средних размеров рюкзак на спине, снял с пояса металлический крюк, стукнул им по чему-то, находящемуся в машине, развернулся, с довольной ухмылкой показав насаженную на железяку голову жуткой твари:
– Ну вот и готово, теперь можно сходить по магазинам. Поднимайся.
– Зачем тебе эта гадость?! – Игорь скривился. – Брось ее!
– Но-но! Я тебе дам ценным добром разбрасываться! Пошли, не надо носом крутить, я ведь не просто так голову прихватил, она нам пригодится.
Спорить бессмысленно, да и какое Игорю дело до того, что кто-то таскается с отрубленной головой? Может, в этом сумасшедшем месте это модно, откуда ему знать.
Любитель отрубленных голов шел впереди, насвистывая какую-то незатейливую мелодию, а Игорь плелся за ним, борясь с дурнотой и головокружением.
И с мыслями о том, что все эти недомогания неспроста.
Он, похоже, постепенно превращается в безмозглого мертвяка. И что самое паршивое, ему сейчас так хреново, что эта кошмарная мысль вообще не пугает.
Глава 6
Мужичок придвинул к двери стол, на котором покупатели не так давно раскладывали покупки по сумкам, задорно пояснив:
– Пустыши поголовно тупые, они дернут за дверь, а потом так и будут стоять, таращиться через стекла. Не умеют открывать, если возникла хоть какая-то сложность. Удобно очень. Хотя они и так не полезут, у нас тут голова лотерейщика, для них этот запах – что ладан для черта.
– Так вот ты зачем ее прихватил…
– Врать не буду, не только ради этого, но вообще-то ты прав, ведь это лучший способ заставить мелюзгу держаться подальше. Лотерейщику надо много еды, вот и кушает тех, кто послабее. Они хоть и тупые, но понимают это прекрасно, пугаются одного запаха. Тебе водичку с газом или без?
– Без.
– Держи.
– Благодарю.
– Это мне тебя благодарить надо.
– За что?
– Так пока тебя лотерейщик из той банки на колесах выковыривал, он по сторонам особо не смотрел. Туповат, увлекается очень – это у него не отнять. Вот и увлекся он тобой, как только что откинувшийся зэк увлекается веселой разведенкой. Ну а я за тобой уже приглядывал до этого, интересовался. Увидел такое дело, ну и подумал, что нечего добру пропадать. Подошел тихонечко, прицелился надежно… Ну а дальше ты сам знаешь, рассказывать не буду. В общем, выручил, теперь я твой должник.
– Принимаю оплату таблетками от головной боли.
– Головка бо-бо? Так у свежих бывает. Еще и тошнит, да?
– Выворачивает…
– Беречь себя надо в первые дни, а ты весь какой-то потасканный, в тряпье драном. Хотя по манерам и физиономии вроде из приличной публики. На кого хоть нарвался? Кто тебя так разукрасил?
– Сперва авария, застрял из-за нее вечером за городом. Потом чуть под машину не попал, с моста свалился, головой приложился. А утром машину мою ракетами сожгли, чуть не убили.
– Во как.
– Хочешь верь, хочешь не верь, но это был ударный беспилотник.
– А выглядел он как?
– Как летающий крест с мотором сзади. Ракеты не очень серьезные, две на «уазик-буханку» ушло.
– Где видел его? – насторожился незнакомец.
– На развязке южной.
– Это где центровая дорога через «А-четыре»? – резко расслабился мужичок.
– Не знаю я никакую «А-четыре».
– Ну да, откуда тебе знать. Значит, ты и в аварию попал, и с моста головой вперед улетел, и «мессер» тебя бомбил, и лотерейщик чуть-чуть не успел порвать, и весь этот список случился за неполный день. В роду, случайно, утопленников не было? Уж больно ты везучий.
– Ага… я тот еще счастливчик…
– На вот, хлебни.
– Вода?
– Это лучше, уж поверь.
Игорь взял протянутую фляжку, отвинтил пробку, понюхал, скривился:
– Что за гадость?
– Гадость? Ха! Смешной ты чудак. Живчик это, живун мой личный, по особому рецепту делаю, у других такой не увидишь. Пей давай, это куда лучше любых таблеток. И вообще, забывай уже о разной химии, теперь у тебя другая жизнь настанет, без лекарств и клистира.
Игорь скривился еще сильнее, но все же припал к горлышку. Голова болела так, что словами не передать. Казалось, что она раздувается воздушным шаром и вот-вот разлетится кровавыми обрывками.
– Ну и как тебе на вкус мой божественный нектар?
Игорь помедлил с ответом, борясь с комком, который норовил выскочить из брюха не первой за этот день порцией рвотной массы.
– Ну, чего молчишь? Восторг от вкуса дивного свел судорогой потрясенные уста?
– Ты из чего его варишь? Из своих шесть лет не стиранных носков?
– Надо же какой умница, в самую точку попал с первой попытки. Уважаю таких догадливых.
– Ну, догадаться было несложно…
– А как теперь твоя бедная головушка? Трещит, будто в одно рыло выдул стратегические запасы самогона немаленькой деревни? Все так же бо-бо? Или уже не совсем так?
Странно, но голова и правда перестала раздуваться. И вроде даже нестерпимая боль стремительно отступает. И порция блевотины резко передумала выбираться наружу. Даже слух улучшаться начал за счет того, что колокольный набат заметно притих.
– Ну и почему же ты опять замолчал? Признай уже, что в моих нестираных носках сила великая спрятана, а не только пот засохший.
– Такое я не признаю даже под всеми китайскими пытками.
– Ты кто вообще будешь? Обращаться к тебе как?
– Игорь я.
– Игорь?! – Мужичок скривился так, будто неспелых лимонов переел. – Ты это, забудь про Игорьков и всяких там Сереж. Совсем забудь.
– А что не так в моем имени?
– Тут только у баб имена, да и то на новые поменянные. В какую ни плюнь, так на морду Зинка-Машка, но зовите меня Элизабет или Анжелиной. У таких, как мы с тобой, честные погоняла. Ты никому вот так при встрече не представляйся. Мне-то все равно, я не из моральных уродов, но есть такие, которые последним чмом выставят. Особенно если будешь в таком рванье из себя делового изображать. Чушкарям убогим нигде уважения нет, а если они Игорьки или там Антоши какие-нибудь, так могут обноски отнять и бабский сарафан взамен подарить. А то и под хвост сунут, случаются у нас любители из простых Василиев Василис Прекрасных делать. Да не грузись ты, тут тебе не зона и не крытка, тут Стикс, а у него свои понятия – просто жаргон местами похож. Простая публика, и слова у нее тоже простые. Чем занимался до того, как в Улей угодил?
– Улей? Ты еще скажи, что мы с тобой пчелы.
– Ты в Улье, Стиксом это не очень-то принято называть. И вообще, поменьше такие темы поднимай. Слово «Улей» любому легко запомнить.
– Я запомнил.
– Ну так что делал там, до Улья? Чем жил? Прозвище было?
– На буровых я работал.
– Буровик, стало быть?
– Геофизик. Каротажник.
– Кто?! При мне так никогда не матерись, я человек вежливый, не одобряю. Не похож ты на буровика, физиономия слишком ухоженная, слащавая, а работягам попроще надо быть. Рост какой?
