А ведь помимо ударной волны, ракеты начинялись и готовыми поражающими элементами. Стальные двухсантиметровые шарики прошивали корпуса самолетов насквозь, разрывая тяги управления, ломая элероны, разбрызгивая тела пилотов, стрелков и штурманов по изрешеченным внутренностям самолетов. Обстрелы были недолгими - над одной батареей каждая группа бомбардировщиков проходила минут за пять. Но это были кошмарные минуты, а батарей было много - ракеты - это дешево ! И над каждой батареей группы бомбардировщиков сыпали вниз оболмками машин. Позиции отстрелявшихся батарей вскрывались выпущенной ими подсветкой и американцы пытались их обходить, но натыкались на до поры молчавшие позиции и те выгрызали у жертвы свою законную добычу. Двести пятнадцать пусков из семидесяти пусковых установок слизнули с неба около трехсот самолетов. Еще столько же были повреждены, но продолжали лететь. Хотя ни о каком строе речи уже не шло - группы распались, пилоты лихорадочно сбрасывали бомбы в леса и поля и ложились на обратный курс. Но это было еще не все. В дело вступили немецкие ночные истребители.
Дождавшись, когда свое слово скажет новое оружие, они цепко насели на разрозненные бомберы и стали практически безнаказанно расстреливать беззащитные цели. Налетая втроем-впятером с разных направлений, они раздергивали оставшуюся оборону и добивали подранков. Трассеры вгрызались в жирные туши, вырывали из них куски обшивки, отрывали части крыльев и корпуса, и некогда гордые машины в огненном вращении устремлялись вниз. Собственно, выжила только группа, летевшая самой последней. Они слышали панический эфир, но не понимали что происходит, пока сами не попали под обстрел первого зенитно-ракетного дивизиона. Все сразу стало кристально ясно. Скинув бомбы, группа дружно развернулась и направилась домой, и при этом успешно отбилась от атак истребителей - ее строй не развалился и те были встречены плотным огнем многочисленных крупнокалиберных пулеметов.
Британцы посмеялись над пугливыми янки, и на следующий день устроили дневной налет. Не вернулся никто. Все пятьсот машин остались на ухоженных европейских полях. Германия с облегчением вздохнула и принялась клепать сотни ракет. Англосаксы утерлись, выдали широкую улыбку и стали "наращивать силы" и "выполнять передислокацию" - американцы быстренько вернули остатки разгромленной армады в Америку, англичане нарастили выпуск истребителей и стали усиленно рыть бомбоубежища.
ГЛАВА 23.
Мы также ограничили полеты своих высотных бомбардировщиков - только разведка и точечные удары по крупным складам и мостам. Появление ракет у немцев нами уже давно предвиделось - это оружие мы применяли уже более полугода, свою эффективность оно доказало, и они бы разработали его и без нашей ракеты - она просто ускорила работы, показав эффективность нового оружия. Ну и применение каналов в порохах твердотопливных двигателей тоже наверняка ускорило их работы. Мы же создавали оружие противодействия - установили на бомбардировщики самозарядные дробовики, которые три раза в секунду выплевывали конус из стальных шариков на сто метров - достаточно для одной ракеты. Близкие подрывы причиняли некоторые повреждения, но пока ни один наш самолет не был сбит. Стрелки с удовольствием садили из них не только по ракетам, но и по истребителям фашистов. Для наших же истребителей ракеты не были страшны - и скорость истребителя была выше, и маневренность ракеты, а главное - оператора, были недостаточны, чтобы поймать машину, стремительно проносящуюся мимо.
Так что пока новое оружие немцев нам мешало не сильно. Еще осенью 42го мы вышли на юге из припятских лесов, закрепились на линии Ковель-Брест-Брест-подляски-Замбрув-Остроленка-Алленштейн-Браунсберг (Фрауэнбург) на западе - почти прямая линия на северо-северо-запад от Бреста, реки Горынь, Припять до Мозыря. Гомель-Могилев-Орша-Витебск на востоке, Вильно-Ковно-Тильзит - на севере. На этих рубежах мы закопались в землю по самую макушку и стали ждать летнего наступления немцев - то, что оно будет, мы не сомневались, а наступать самим у нас уже не было сил - прежде всего боеприпасов, но и людей для такой территории хватало только на оборону, к тому же активную. Нас и основной фронт разделяли территории, занятые немцами - полоса в двести километров с востока на запад и по пятьсот на юге и севере - Киев-Полтава-Курск-Орел-Брянск-Смоленск-Ржев-Великие Луки-Рига-Таллин были немецкими, Псков, Новгород, Бологое, Вязьма, Елец, Воронеж, Белгород, Старый Оскол, Харьков, Кривой Рог, Запорожье, Одесса - эти были советскими - осенью 42го немцам удалось-таки взять Киев, хотя большинство наших войск и вырвалось из окружения, правда, практически без артиллерии. Причем сухопутное сообщение через Кенигсберг было прервано нами - северная группировка снабжалась немецким флотом и по воздуху, по своей наземной полосе они только маневрировали войсками - тащить в Прибалтику подкрепления вокруг нашей территории через Украину было слишком накладно. Хотя морское снабжение также постепенно ухудшалось - наша авиация и шесть трофейных подлодок почти каждый день топили транспорты, шедшие из Германии в Прибалтику и обратно. Такого они явно терпеть не будут и постараются перерезать нашу территорию - скорее всего через Кенигсберг - исконно их город.
К началу 43го года на почти две с половиной тысячи километров нашего фронта приходилось чуть более миллиона бойцов, тысяча танков и САУ, причем только сто - нашего производства, и тысячи двухсот самолетов - тут наших уже почти восемьсот штук, причем двести из них - штурмовики, а у остальных усилено бронирование и установлены более мощные моторы. А ведь наш фронт длиной - почти сорок процентов от основного, где у наших больше сил раз в шесть, если не больше. Да и у немцев их прилично. Да, слишком широко шагнули - не порвать бы штаны. Так что 43й год - только глухая оборона, и скорее всего что-то придется отдавать - скорее всего Ковно и Кенигсберг - пути наступления там достаточно хорошие - болот и лесов гораздо меньше, чем на остальных направлениях, так что можно развернуть в боевые порядки довольно крупные силы, которые проломят любую оборону, особенно если по нам сможет работать крупнокалиберная артиллерия - уж ее-то, свою главную ударную силу, немцы будут теперь защищать очень тщательно. Так что нам останется только перемолоть как можно больше живой силы и техники в засадах и контратаках и отступить - биться стенка-на-стенку с гитлеровской армадой мы пока не готовы. Попробуем конечно, но упорствовать не будем - если что - отсидимся за лесами - наш вклад в победу уже бесспорен - более миллиона фашистов, почти две тысячи танков и полторы тысячи самолетов, и все это - безвозвратно, раненных у них еще с два миллиона, из них тысяч двести уже будут непригодны к военной службе. Да еще спасли более сорока миллионов советских граждан от концлагерей, оккупации или предательства - десять миллионов вытянули к себе, еще тридцать успели эвакуироваться из-за более низких темпов немецкого наступления - история точно пойдет по-другому, даже если сейчас нас отодвинут обратно в белорусские леса - в них-то мы продержимся сколь угодно долго - с мощной и рассредоточенной металлургической промышленностью, сельским хозяйством на массовой мехтяге, собственным производством топлива и за естественными преградами - да там нам сам черт не брат. Кенигсебрг конечно будет жалко - здесь мы его пока спасли от англосаксонских бомбежек 44го и нашего штурма 45го. Теперь скорее всего ему предстоит подвергнуться немецкому штурму 43го - просто так отдавать мы его не будем - уж больно много тут можно положить фашистов и оставить им только руины - даже если они захватят город, восстанавливать движение через него будут не меньше трех месяцев - приличный срок, за это время много чего может произойти. Хотя ... если уничтожить северную и восточную группировки немцев - это позволит снять с этих фронтов наши части, и к ним присоединятся советские части с этих же фронтов ... Надо прикинуть ...
