– Хани, милая, иди сюда! – позвал Билли. Обхватив ее за плечи свободной рукой, он развернулся к дюжине фотографов. – Улыбнись, – шепнул хитрец на ухо Хани.

Она попыталась, но вышло нечто больше напоминающее оскал. Впрочем, лучше Хани сейчас не могла. Заплаканные глаза только добавят драматизма. Кто бы мог подумать, что разбитое сердце может оказаться кстати? Хани застыла, словно оказавшись за сотни миль от вспышек. Разбитое сердце? Для этого надо, чтобы она любила Хала, а она его не любит. Ведь так? То, что ей постоянно хочется быть с ним, что она о нем мечтает, жаждет к нему прикоснуться, любит его такой редкий смех, ставит счастье Хала превыше собственного и даже думать не может о том, что он уйдет – это же не значит, что она его любит, правда? Хани уже испытывала подобное к… вообще-то, если хорошенько подумать, то ни к кому прежде.

– Милая, ты не освободишь меня на минутку? – попросил ее Билли. – Я оставил в комнате мегафон, надо за ним сходить.

Хани кивнула и дрожащими пальцами расстегнула наручники, онемев и ошалев от снизошедшего на нее прозрения. Ей не хотелось влюбляться в Хала. Он ведь такой трудный, упрямый – и ничего к ней не испытывает. Чертовски некстати влюбляться в мужчину, который летом женится на другой.

***

Билли с мегафоном в руке прошел на кухню и обнаружил там Стива и Хала, настрогавших уже целые горы сэндвичей.

– Я отнесу первую партию, – сказал Стив и осторожно взял один из огромных подносов. – Билли, ты уже знаком с Халом? Он наш новый повар – и настоящий гений. Хал, это Билли.

Не тратя больше слов, Стив вышел и оставил их наедине.

– Билли, – произнес Хал, почувствовав присутствие старика еще до устроенного помощником экспресс-знакомства. – Хани много мне о вас рассказывала.

– А вот мне о тебе она почти не говорила, старина. Обмолвилась только, что ты не видишь. Хреново это, конечно.

Хал сглотнул, захваченный врасплох прямотой Билли.

– Да уж.

– С моим братом тоже такое было, – продолжил Билли.

– Правда?

– Ага, совсем мальцом был. Хотя его, конечно, это не остановило, так и рос сущим наказанием для матери. Пожалуй, как зрение потерял, даже еще больше озорничал. – Билли улыбнулся, вспомнив былое. – Тони или выплывай. Мой брат выплыл.

Хал тяжело сел, гадая, хватит ли у него духу выплыть. Чаще всего ему казалось, что нет. Он чувствовал себя как ребенок в надувных нарукавниках, боящийся отцепиться от поручня. Неожиданно ему на плечо легла ладонь Билли.

– Ты справишься, сынок. Поначалу всегда трудно.

***

К магазину подъехала полицейская машина. Служителей закона встревожил размах акции, почти все время освещавшейся по местному радио.

– Кто здесь главный? – спросил офицер Ташу, вынесшую из магазина приемник, чтобы все могли слушать репортаж.

Она отвела полицейского к Хани, которая плюхнулась на место Билли, чтобы перевести дух.

– Вы организатор? – спросил офицер, доставая из кармана блокнот и осматривая Хани.

Она встала и протянула ему руку, пытаясь соблюсти приличия. Заплаканное лицо и спутанные волосы мало помогали, но к счастью, Хани не знала, что выглядит как женщина, которая нашла и тут же потеряла любовь всей своей жизни.

– Да, я, – кивнула она.

– И я так понимаю, у вас есть все необходимые разрешения, и вы предупредили власти о том, что перекроете улицу?

Хани открыла рот… и закрыла. Никаких разрешений у нее не имелось. Конечно, заговорщики надеялись собрать людей, но человек сорок-пятьдесят, а не сотни. Приятно, спору нет, но акция набирала обороты. Проезжавшие мимо водители останавливались узнать, что происходит, а потом бросали машины и присоединялись к протесту. Устав от гудков, Нелл соорудила знак, приглашавший желающих принять участие в акции или воспользоваться объездом.

– Вы судебный представитель? – заревел кто-то, и все обернулись. Кристофер отодвинулся так далеко, как только смог, и размахивал свободной рукой, пытаясь привлечь внимание. – Я управляющий этого дома и требую…

Увы, его требования пропали втуне. Робин захлопал в ладоши и нараспев скомандовал:

– Пять, шесть, семь, восемь!

Затем раскрутил невидимое лассо и подал кому-то знак. Все девять его «учеников» тут же принялись танцевать, совершенно закрыв собой Кристофера, как бы тот ни старался высунуться. Толпа охотно присоединилась, и вскоре добрая половина присутствующих отплясывала у ограды под одобрительные крики резидентов.

Хани стояла, прижав ладони к щекам, и со слезами на глазах смотрела на подпрыгивающего Робина и его шевелюру. Поистине Гамельнский крысолов. И настоящий друг.

Офицер откашлялся.

– Итак, о разрешении…

Хани уже собиралась во всем сознаться, но тут загремел усиленный мегафоном голос Билли:

– Офицер Найджел Томсон! Чтоб мне пропасть! Да я тебя еще совсем мальцом помню. Твоя мать заведовала «Забегаловкой».

Полицейский прищурился, а потом расплылся в широкой улыбке, убрал блокнот, напрочь позабыв о всяких разрешениях, и сгреб старика в медвежьи объятия:

– Дядя Билли!

– Вообще-то я ему не дядя, – одними губами сказал хитрец Хани и подмигнул.

Глядя, как парочка идет обратно к полицейской машине, Хани выдохнула. Еще одна опасность миновала. После сегодняшнего дня ей понадобится длительный отдых в тихом месте, желательно на необитаемом острове, с холодильником полным шоколада и вина.