Он думал, что если в тот конкретный день мы не будем вместе, это предотвратит повторение прошлого и в этот раз он убережёт меня от смерти. Но его тактика не сработала. Когда я увидела Дрю в первый раз, мои воспоминания о прошлой жизни начали всплывать наружу, а после вспышки на балу в честь Хэллоуина, я рассказала ему о своих видениях. Он подтвердил, что да, в прошлом мы были вместе, однако скрыл от меня то, что знал о моей смерти. Сначала я разозлилась на то, что он утаил столь важную информацию, но сейчас я понимаю, почему он так поступил. Знать, что ты умерла молодой и можешь умереть снова в том же возрасте, неприятно. Из-за того, что я предотвратила повторение аварии, мы могли быть вместе, не опасаясь моей возможной смерти. То, что я могла наслаждаться временем, проводимым с Дрю, успокаивало. Мы оба, наконец, могли быть обычными подростками. Ну, насколько обычными могут быть подростки, которые поняли, что они перерождены для второго шанса, для их истинной любви.

Я держала палочку с зефиром над огнём. Зефир колыхался над пламенем, края слегка потемнели. Дрю избрал другой подход, запихнув его сразу в огонь. Через несколько секунд достал его и сдул с него пламя. Снаружи образовалась обугленная корка. Я не представляла, как такое может быть вкусным.

– О чём ты думаешь? – спросил он, зажимая свой чёрный зефир между двух крекеров. Хоть он и подгорел снаружи, внутри был вязким и мягким.

– Обо всём, что произошло. – Ответила я, поворачивая зефирину, чтобы равномерно распределить жар. – Я всё ещё чувствую себя отвратительно из-за Челси. Она понятия не имеет о нашей истории, а теперь ещё и ненавидит меня. – Комок застрял в горле, и я сглотнула, чтобы избавиться от него. Дрю был родной душой, но Челси оставалась лучшей подругой.

По крайней мере, была ею до тех пор, пока мы с Дрю не сообщили, что мы теперь вместе. Сейчас она избегает любе моменты, лишь бы не находиться со мной в одной комнате. Даже мысль о том, что я её предала, мучает меня. Но я не могу просто перестать быть с Дрю, с человеком, ради которого я была рождена снова. Причины Челси того, что она должна остаться с Дрю, были поверхностными. Похоже, всё, что её волновало, это внешность Дрю, и её восхищение тем, что он вырос в Нью-Йорке. Такое впечатление, что ей было интересней считаться «подружкой Дрю», чем быть с ним и пытаться узнать его.

А вот то, что я неправильно себя повела, было самым ужасным. Мне следовало с самого начала быть честной с Челси относительно своих чувств к Дрю. Но поскольку прошлое изменить я не могу, нужно думать о том, что впереди.

– Она с этим справится, – уверил Дрю, обнимая меня за плечи, – Ей просто нужно дать время.

– Кстати о времени, – напомнила я, – нам нужно удостовериться, что я попаду домой не позже десяти вечера. Последний звонок на школьных вечерах и всё. – Я взглянула на часы и сощурилась, увидев, что они показывали только пятнадцать минут шестого. Солнце давно село. – Очень странно, – пробормотала я.

– Что? – не понял Дрю.

– Часы остановились.

– Возможно, нужно заменить батарейку, – предположил он.

– Но я сменила ее месяц назад.

– Возможно, тебе поставили плохую батарейку.

– Ну да, – пожала плечами я, не найдя другой причины. – Так и есть.

Я проверила время на телефоне. Двадцать минут десятого. У нас оставалось еще около тридцати минут.

– Я смогу починить их завтра после школы, – предложил Дрю. – Пойдет?

– Пойдет, – ответила я, вернувшись мыслями в момент остановки часов. – Я все еще думаю о Челси. Она не из тех, кто быстро забудет обиду, даже если мы и не хотели причинить ей душевную боль. А что, если она больше не захочет дружить со мной?

– Если вдруг она не захочет общаться, значит, она не заслуживает твоей дружбы, – ответил мне Дрю. – Кроме того, у тебя есть и другие друзья помимо нее. Ты как-то говорила мне, что хочешь проводить больше времени с Ханной, сейчас ты гуляешь, с Кайли. Они обе неплохие девчонки, и могу тебе сказать, что они гораздо лучше Челси.

– О да, ты лучше знаешь... Ты же с ней встречался.

– Эй, – Дрю толкнул меня. – Я думал это уже не важно.

– Я знаю. И я знаю, что ты не любил ее. Я только хотела....

– Ты хотела, чтобы я был честен с тобой с самого начала, – закончил Дрю. – Я буду извиняться за это еще много-много миллионов раз для того, чтобы ты простила меня.

– Я же уже простила, – честно сказал я, смотря на его золотистые веснушки. – Я люблю тебя слишком сильно, чтобы не простить.

– И я тоже люблю тебя, – сказал Дрю, дотрагиваясь до серебреного браслета, который он подарил мне вчера. «Вместе навеки».

Дрю помог мне соорудить сэндвич из зефира, хотя в отличие от его, я не стала класть сверху плитку шоколада. Я - одна из немногих, хотя да, думаю, единственная, кто не любит шоколад, да и вообще сладкое. Джереми думал, что это какая-то ошибка природы.

Терпимо я относилась к зефиру, который, по сути, являлся комком сахара, и то только потому, что было весело его жарить. Дрю помнил, что я не любила шоколад в прошлой жизни, но считал, что это прикольно. Не знаю, насколько нелюбовь к шоколаду может быть прикольной, но он считал именно так.

Я не ответила, потому что мой рот был занят зефиром. На удивление, он мне понравился. Я определённо многое потеряла, когда ездила в приходский артистический лагерь вместо походно-спортивного, такого, в который ездил Дрю...

Я доела, облизала губы, чтобы убедиться, что на них не осталось следов липкого зефира.

– Мне кажется, что моя мама встречается с кем-то, – сказала я, протыкая зефир палкой.

– Разве это странно? – Дрю откусывал поджаренный зефир. Мы больше не делали из них бутерброды, а ели так, прямо с палочки. Так было еще вкуснее.

– Не странно, – ответила я, – Ничего серьезного. Вообще, она много с кем встречалась, и всегда рассказывала мне о них, но сейчас она будто секретничает, и мне очень интересно почему.

– Ну, так спроси ее, – ответил Дрю, будто это было так просто.

– Да. – Я перевернула палочку, чтобы поджарить зефир с другой стороны. – Спрошу.

Дрю дотянулся до пакетика с зефиром, и наколол один на палочку.

А затем я услышала странный звук из камина - будто кто-то спускался по трубе. Что-то хлопнуло, а затем закричало, как птица. Огромный черный ворон упал в огонь. От испуга я бросила свою палочку на ковер.

Перья на теле птицы загорелись. Я хотела помочь ворону, но не могла достать его через огонь. В тот момент, когда он перестал двигаться и бить крыльями, я поняла, что его уже не спасти. Тошнотворный запах горящей плоти наполнил комнату. Я прикрыла нос рукой, не желая вдыхать аромат смерти. Я хотела было отвернуться, чтобы не видеть последние болезненные минуты животного, сожженного заживо, но я не смогла оторвать свой взгляд от ужасающего зрелища. Все, что я могла видеть - это его глазницы, которые смотрели на меня. Обвиняли меня. Говорили - ты следующая.