Морган пыталась вырваться… стараясь успеть, чтобы пожирающий изнутри чувственный голод не лишил ее остатков рассудка. Джек и так уже проделал с ней такое, что будет преследовать ее до конца жизни. Она не собиралась снова проявлять слабость. Так будет только тяжелее расставаться, когда придет время. К тому же она растеряла иллюзии насчет того, что отдавшись Коулу, избавится от запретных фантазий. Нет, так они станут только еще более живыми и откровенными. Более настойчивыми.

— Отпусти и оставь меня в покое.

Джек не торопился. Он провел ладонью по попке Морган, потом раздвинул ее бедра и прижался членом прямо к клитору. Затем медленно отпустил девушку и отступил.

К этому моменту тело Морган уже пульсировало от желания. Страсть оглушала. По сравнению с этим ревом, шум фанатов на концерте хеви-метал группы показался бы шепотом. Морган сцепила ладони, чтобы унять дрожь.

— Не ты отдаешь здесь приказы, cher. Я это делаю. Главным образом, когда ты лежишь, раздвинув ноги, поперек моей кровати.

Джек достал из кармана джинсов ключи, пересек комнату и отпер дверь. Он открыл ее и вошел в таящееся за ней помещение на пару секунд. Ровно столько ему хватило, чтобы включить там свет.

Морган попыталась незаметно подсмотреть, что же там, но свет в комнате был довольно тусклым. Красный свет в комнате с черными стенами. Много разглядеть не удалось. Только какие-то тени. Живот свело от страха… и всепоглощающего любопытства.

— За этой дверью — моя темная комната. Там есть все виды веревок и цепей, чтобы связать тебя, все приспособления, чтобы тебя возбудить, все, чем можно тебя оттрахать. Можешь войти и не торопясь оглядеться, cher, чтобы потом рассказать о ней в своем шоу. Я вернусь через пятнадцать минут. Если ты все еще будешь там…

Он улыбнулся и качнулся на пятках, показывая огромную выпуклость в районе ширинке. — Скажем так, тебя ждет более подробная экскурсия.

Джек развернулся, чтобы выйти.

— А если я уже уйду? — сорвалось с губ Морган.

Он остановился. Взгляд, который он бросил через плечо, мог расплавить даже сталь.

— Ты просто отсрочишь неизбежное, cher. И поплатишься за это.

Морган не сдвинулась с места, ее колотило. Открытая дверь в самую защищенную от посторонних глаз комнату находилась всего в паре футов. Как же интересно, что за ней скрывается. Одному Богу известно, насколько ей любопытно.

И все же Морган не торопилась.

Хочет ли она узнать эти секреты? Хочет ли на самом деле? Ведь это изменит ее, останется с ней навсегда. Вдруг после того, как она выяснит, чем именно Джек занимается в этих четырех стенах, он и чувственные обещания, так щедро им раздаваемые, покажутся совсем ужасными.

Или еще более привлекательными?

Вспомнив, что время не остановишь, Морган отогнала эти мысли. Джек вернется менее чем через пятнадцать минут. Если она к тому времени не покинет его логово… он воспримет это за молчаливое согласие. На все, все, что угодно. Единственное, что будет их сдерживать — веревки и границы его воображения.

Другими словами — ничего.

Почувствовав, как по телу растекается жар, Морган сглотнула. Неважно, заставит содержимое комнаты испугаться или нет, просто необходимо на него взглянуть. Хотя бы для того чтобы удовлетворить любопытство. Если быть честной с собой, то можно четко сказать, чем оно продиктовано: журналистской любознательностью или женским интересом.

Морган было необходимо заглянуть в комнату, чтобы больше узнать о соблазнительной и таинственной загадке по имени Джек.

Судорожно вздохнув, она сделала маленький шажок к красному свету, льющемуся из угла и зовущему, как песнь сирены.

Одну ногу вперед. Да, вот так. Потом другую. Повторить весь процесс.

С каждым шагом она нервничала все больше и заставляла себя не останавливаться. Наконец, Морган встала в дверях и открыла глаза. Она даже не заметила, как их закрыла.

Она забыла, как дышать. Ее сковал шок.

Вопрос не в том, что здесь было. Вопрос в том, чего же тут не было. Первое, что Морган увидела: две горизонтальные перекладины на расстоянии двух футов друг от друга, отдаленно напоминающие сушилку для полотенец. И только наручники для запястьев и щиколоток по краям каждой, говорили, что все не так просто. Неужели Джек ставил там женщин, принуждал раздвигать ноги, приковывал их и… Получившийся образ чересчур взволновал Морган.

Она представила себя на этом месте. И тут же почувствовала, как трусики увлажнились еще сильнее.

Неужели ей действительно нравится идея быть привязанной и оставленной на милость мужчины? Оказаться закованной, беззащитной, не в состоянии сделать хоть что-то, кроме как принять от Джека боль или удовольствие?

Да.

— Нет, — прошептала она, зажмурившись от нахлынувшего желания.

Слишком поздно.

Отвернувшись, Морган увидела другой стол, стоящий, словно жемчужина коллекции, в центре комнаты. Достаточно широкий, чтобы на нем легко поместился человек, с металлическими наручниками по углам и в центре каждой стороны. И что совсем уж неожиданно — стальные скобы, похожие на огромных пинчеров, ввинченные в ножки стола, ближе к полу. Не надо иметь диплом по аэродинамике, чтобы понять: это сооружение спроектировано так, чтобы можно было распять на нём женщину. Или обездвижить ее, наклонив над столешницей. Скорее всего, существовали и другие варианты, но воображения Морган на них уже не хватало.

Не важно. Она могла представить, как Джек наклоняет именно ее обнаженное тело, обжигая теплом собственной груди, пока застегивает наручники на запястьях. Потом закрепляет лодыжки, прокладывая дорожку из поцелуев по внутренней стороне бедер, и встает, чтобы прижать широкую головку возбужденного члена там, где ее тело пусто, но изнывает от желания оказаться наполненным.

Закусив губу, Морган судорожно вздохнула. Сердце билось так сильно, что казалось, того и гляди, выскочит из груди. Она точно знала, что придется сменить и эти трусики, так они промокли насквозь, когда она проигрывала эту фантазию, которую надеялась никогда не пережить в жизни.

Попытавшись отрешиться от навязчивых образов, Морган развернулась и оказалась лицом к стеллажу аккуратно заполненным прозрачными контейнерами. А в них… вибраторы и фаллоимитаторы. Резиновые, пластиковые, стеклянные. Некоторые толстые, другие тонкие. Короткие и длинные, явно предназначенные растягивать женское лоно. И Джек знал, как пользоваться каждым из них. Морган покачнулась, почувствовав головокружение от этой мысли, ее плоть свело от чувственного голода.

Полкой выше контейнеры были заполнены — во всяком случае, Морган подумала именно так — игрушками для анальных забав. Более мелкие, ребристые или в виде шариков. Одну, судя по всему, можно было даже надувать прилагающимся маленьким насосом.

Покраснев до корней волос, Морган вспомнила, как Джек входил в нее одной из них. Узкой, остроконечной и вибрирующей так, что она, казалось, вышла из своего тела… как и мечтала все эти годы.

А на следующий день Джек оставил ее в одиночестве, самой разбираться со стыдом и неуверенностью в себе, которые до сих пор разъедали душу.

Морган снова развернулась. На полках, оказавшихся перед глазами сейчас, лежали разнообразные повязки для глаз, лосьоны, наручники и зажимы — все для обострения органов чувств.

Внимание девушки привлекли мятный и коричный гели. Ей захотелось понюхать и попробовать, понять, что Джек с ними делает. Но она не посмела. Рядом с роскошной шелковой повязкой для глаз лежало перо. Морган его осторожно коснулась пальчиком. Мягкое, нежное. Казалось, касаешься облака. Морган вздрогнула, представив, как Коул водит им по ее коже.

Но тут она увидела пару зажимов. Обшитые бархатом, соединенные короткой цепочкой… они могли предназначаться только для женской груди. Ее собственные чувствительные соски тут же напряглись при мысли, как их, таких беззащитных, сжимает эта вещица. Морган протянула дрожащие пальцы и провела по цепочке, и поняла, что зажимами еще не пользовались — упаковка оказалась запечатанной.