Эйзенхауэр на посту Главнокомандующего вооруженными силами НАТО очень устраивал всех руководителей стран – участниц этого блока. Но и ситуация, складывавшаяся в США, свидетельствовала о том, что стремительно возрастали его акции как кандидата в президенты. Он не спешил с ответом на многочисленные предложения попытать счастья на новом поприще, проявив уже в начале своей политической карьеры важное качество – умение выжидать.
Айк помнил слова Милтона о том, что партийным боссам нужна его популярность, а не он сам.
Эйзенхауэр прекрасно отдавал себе отчет в том, что политическим боссам нужен его политический авторитет и послушный кандидат в президенты. Еще 27 сентября 1949 г. он записал в дневнике: «Боссы хотят, чтобы (кандидат в президенты. – Р. И.) был известным человеком и чтобы они могли контролировать его»[489].
Одна за другой в дневнике появлялись записи о том, что перед Эйзенхауэром все более настойчиво ставили вопрос о необходимости его баллотировки в президенты. Дуайт писал об этом 3 и 25 ноября 1949 г., 5 октября и 11 декабря 1951 г. Это была уже настоящая планомерная осада генерала-ветерана, которая велась по всем правилам политического искусства.
Определенный результат этот мощный натиск давал, но сомнения все еще оставались. Эйзенхауэр не раз вспоминал предупреждение Томаса Уотсона представителя компании «Интернэшнл бизнесе мэшинз», который говорил ему: «Не отдавайте себя в руки политиканов»[490].
Эйзенхауэр неоднократно имел возможность убедиться в правоте этого суждения. Один из политиканов, например, с откровенностью, граничившей с цинизмом, сказал Айку, что ему надо обязательно баллотироваться в президенты, так как это поможет избранию в конгресс и его как кандидата. «Слава Богу, нашелся хоть один честный человек»[491], – прокомментировал Дуайт это заявление.
Влиятельные круги республиканцев приходили к выводу, что только с помощью Эйзенхауэра партия сможет завоевать Белый дом на предстоящих выборах. Еще в октябре 1950 г. Томас Дьюи, губернатор штата Нью-Йорк и один из самых авторитетных лидеров республиканцев, сам ранее баллотировавшийся в президенты, предложил ему выставить свою кандидатуру в президенты США. Айк ответил, что его вполне устраивает пост президента Колумбийского университета. «Я считаю, что слишком стар, чтобы баллотироваться в президенты»[492], – добавил он тогда.
По правде говоря, давая такой ответ, он не был до конца откровенен. Было еще одно соображение, которое заставляло его колебаться. Дуайт в глубине души не считал себя достаточно подготовленным к исполнению сложных обязанностей президента страны. Заявить об этом публично было равносильно тому, чтобы перечеркнуть свою политическую карьеру. Во всяком случае, поверяя свои тайные мысли дневнику, Эйзенхауэр не раз возвращался к этому вопросу – и в канун баллотировки в президенты, и после прихода в Белый дом.
Так 14 мая 1953 г. он оставил в дневнике следующую запись: «Что касается моего брата Милтона, то я, конечно, в данном вопросе человек с предубеждением. Но я не колеблясь скажу, что он самый знающий и широко информированный из всех, с кем я имею дело. Это человек сильного характера, крупная личность, гуманист и действительно блестящий организатор и руководитель. По моему убеждению, в настоящее время он более других подготовлен к тому, чтобы занять пост президента Соединенных Штатов»[493].
Казалось, что после переезда в Париж все помыслы Эйзенхауэра сосредоточились на решении сложнейших проблем, связанных с деятельностью НАТО. 3 июля 1951 г. генерал выступил в Лондоне перед членами Союза лиц, говорящих на английском языке. Необходимость всемерного объединения усилий стран – участниц Североатлантического блока – такова была красная нить выступления Эйзенхауэра. «Выполнение этого условия, – подчеркивалось в его мемуарах, – превратит страны, объединенные в НАТО, в комплекс столь же могущественный в военном, экономическом и политическом плане, как любой другой в мире»[494]. Это был четкий курс на наращивание военно-политического потенциала НАТО.
По обе стороны Атлантики его речь была воспринята с большим удовлетворением теми кругами, которые ратовали за тотальную мобилизацию усилий Запада против «советской угрозы». Восторженно приветствовал выступление Эйзенхауэра Черчилль. Он заявил: «Это величайшая речь, произнесенная американцем, на протяжении всей моей жизни»[495].
Был ли Черчилль искренен в своей оценке речи Эйзенхауэра или то была составная часть его усилий возродить на новой основе англо-американский альянс военных лет, добиться для Великобритании особого положения в рамках НАТО? Мнение Эйзенхауэра на этот счет было недвусмысленно. 6 января 1953 г. он записал в дневнике: «Уинстон пытается возродить дни Второй мировой войны. В то время у него было радостное чувство, что он и наш президент восседают на своеобразном Олимпе, а весь мир с почтением взирает, как они, используя свои преимущества, руководят международными делами». Эйзенхауэр отмечал, и не без оснований, что объективные условия, сложившиеся в годы Второй мировой войны, «не могут быть применены к реалиям современности».
Будущий президент делал вывод, который лег в основу его отношений с Великобританией на протяжении всех восьми лет пребывания в Белом доме: «С учетом современных международных сложностей любые надежды создать такие отношения – чистейшая глупость. Национализм на марше, и международный коммунизм использует благоприятные для него проявления этого национализма, чтобы породить разногласия в свободном мире. Москва уверяет многие дезориентированные народы в том, что с коммунистической помощью они смогут добиться удовлетворения и упрочения их национальных амбиций»[496].
Показательное признание. В присущей лидерам Запада форме Эйзенхауэр признавал быстрый рост влияния Советского Союза в странах «третьего мира» и не без оснований проявлял по этому поводу серьезное беспокойство. Он уже тогда предвидел, что помощь Советского Союза национально-освободительному движению резко меняла соотношение сил на фронте антиколониальной, антиимпериалистической борьбы, создавала новую важную альтернативу для колониальных и зависимых народов в поисках путей выхода из многовековых тупиков колониализма.
Эйзенхауэр еще в самом начале своего президентского пути понимал, что Соединенным Штатам при реализации их внешнеполитического курса на бывшей колониальной периферии империализма придется столкнуться с мощным противодействием Советского Союза неоколониалистской политике империалистических держав. И действительно, прошло совсем немного времени и на примере тройственной агрессии против Египта и Эйзенхауэру, и другим лидерам Запада пришлось убедиться в том, что наступил качественно новый этап в борьбе народов за свое национальное и социальное освобождение.
Эти новые условия были созданы не только подъемом национально-освободительного движения, но и возможностью для него опереться на всемерную помощь и поддержку Советского Союза и других социалистических стран.
Новым в политике США в странах Азии, Африки, Ближнего Востока (это особенно отчетливо проявилось в годы президентства Эйзенхауэра) являлось и то, что американские правящие круги считали: наступил их звездный час, и история предоставляет им возможность заполнить вакуум, который образуется в бывших колониях после ухода оттуда Англии и других стран-метрополий.
Все это не могли не принимать в расчет союзники США по военно-политическим блокам. И вряд ли были искренними восторженные оценки Эйзенхауэра и прочих американских руководителей, которые нередко повторял Черчилль и другие лидеры стран – членов НАТО.
