с бывшим королем Лииром и его окружением. Со дня на день

в столицу Нарланда должен был прибыть новый кинарийский посол, и всю последнюю неделю Сэлингин не выходил из дома, торопясь закончить ревизию документов, накопившихся за эти годы. Часть из них он лично уничтожил - о некоторых делах и вещах лучше даже и не знать ни министерству иностранных дел, ни новому, неподготовленному к работе в здешних условиях человеку. Все кончилось, Кинария потерпела в Нарланде сокрушительное поражение, маятник дошел до своей крайней точки и теперь двинется в другую сторону. А его ожидает позорная отставка… Ситуация в Нарланде уже давно вызывала тревогу. Этот недоумок

и извращенец, Лиир, который лишь по недоразумению и волей случая стал королем, совершенно не обращал внимания на предупреждения разумных людей и буквально толкал своих подданных к мятежу и восстанию. Однако до появления Онель Сэлингину все же кое-как удавалось держать ситуацию под контролем. Но даже

и с этой, не в меру умной, энергичной и целеустремленной лерийкой он, пожалуй, еще мог бы некоторое время состязаться в Раневе - опыта, сил и средств вполне хватало. Но все пошло прахом когда неведомо откуда в Нарланде объявился этот человек из давнего

и, казалось, навеки забытого прошлого - граф Алев. За время своей работы в разных странах Сэлингин повидал столько, что хватило бы на несколько десятков человек. Пережил четыре войны, две революции и три государственных переворота, один из которых организовал самостоятельно и практически без посторонней помощи. Но того, что произошло здесь месяц назад, он не ожидал увидеть

и в страшном сне. Сотни вышколенных и вымуштрованных солдат дворцовой охраны просто бросили оружие и бежали от кучки неистовых воинов, сражавшихся с невиданными в этом Мире неистовством, яростью и силой. Алев шел впереди и бился один против десяти - и не нашлось в Нарланде никого, способного устоять перед ним. Раненный король Лиир, который и сам когда-то был великим бойцом, пал на колени, моля о пощаде - и был зарублен новым претендентом на престол. А потом эта непонятная, пришедшая из ниоткуда светловолосая девушка, бросила принесенную им старинную королевскую корону в огонь. И на глазах изумленных свидетелей этого действия, достала из него другую - неизвестного местной геральдике типа и совершенно новую. Обратившись к неведомому богу, она сама возложила корону на голову мужа -

и в тот же миг на ее голове оказалась такая же, а все, кто был рядом, как один, пали ниц и принесли страшные клятвы верности. Народ приветствовал Алева и Мист, как освободителей, но в приморской провинции Лонреглийс под знаменами старинных врагов рода Алева уже собирались избалованные и развращенные новой властью, но все еще грезившие о былой славе сверхпривилегированные гвардейские части и соединения Нарланда. Лучшие полки кинарийской армии сходили с трапов больших транспортных кораблей. Но и этого показалось мало, империя не пожалела золота

и Лиарос заполнили толпы свирепых наемников из Пагшеза

и Джеттена. И вся эта огромная и великая армия потерпела сокрушительное поражение в короткой битве с наспех собранным войском новых правителей Нарланда. Охваченные ужасом, союзники бежали к морю и брали штурмом собственные корабли, и моряки,

с оружием в руках, защищали их от обезумевших толп, в которых потомки древнейших аристократических родов Нарланда перемешались с грубой солдатней Кинарии и полудикими джеттийцами. Спешно убирая мостки и обрубая канаты, корабли, один за другим, уходили в открытое море, а оставшиеся на берегу люди, входили

в воду, в бессильной ярости поднимая кулаки и изрыгая проклятия. Почти все они погибли в тот день. А внезапно поднявшийся шторм разметал кинарийский флот, лишь десятая часть кораблей вернулась к родным берегам. Известия о страшной и небывалой катастрофе в Нарланде и полном провале в Калгрейне поразили империю, как удары молнии, породив всеобщее уныние и возрастающую тревогу за будущее страны. Искали изменников и виноватых, и Сэлингин не сомневался, что окажется в их числе. А что касается Великой Лерии… Лерийцы, и в Нарланде, и в Сааранде, как всегда, почуяв неладное, притворились мягкими и пушистыми, моментально спрятав острые когти готовой к удару лапы. Переставшая притворяться Онель, открыто взяла все дела в свои руки, отослала мужа в Лерэйн и немедленно, заключила договор о нерушимой дружбе и союзе с Нарландом. Император Лерии, не раздумывая, сразу же утвердил его. Консул Лерии в Калгрейне явился с поздравлениями к Ульвнину и Этан, заверив их в неизменных дружеских чувствах и согласившись на все условия.

“И только мы самонадеянно полезли напролом, не имея запасного варианта”, - с горечью подумал Сэлингин.

Какой-то шум на улице вдруг привлек внимание Сэлингина. Оторвавшись от тяжелых размышлений, он подошел к окну, выходящему на одну из столичных площадей. Вокруг здания посольства, оказывается, собралась большая толпа. Люди нестройно, но громко выкрикивали антикинарийские лозунги. Вот какой-то явно нетрезвый мужчина вдруг выскочил вперед, в окно полетел камень. Толпа одобрительно заулюлюкала, и еще несколько человек последовало примеру дурака-провокатора. В тот же миг вооруженные стражники врезались в толпу, разделили ее на несколько частей и оттеснили от стен посольства. Бросавшим камни скрутили руки и, награждая тумаками, грубо потащили к закрытым повозкам. Через несколько минут от толпы на площади не осталось

и следа, будто ее никогда здесь и не было. Сэлингин недовольно покачал головой.

“Алев и Мист полностью контролируют Раневу и Нарланд, - со злостью и отчаянием подумал бывший посол. - Никакой анархии! Нет даже и следов государственного бессилия, столь характерного в переходный период после революций и дворцовых переворотов. И ничего нельзя сделать. Нарланд потерян для нас надолго, если не навсегда”.

Сэлингин еще раз окинул взглядом опустевшую площадь.

“А если они, все эти, так долго терпевшие произвол прежней власти и наше бесцеремонное вмешательство в их дела, люди теперь сами придут к нам, в Кинарию?” - подумал он, и сердце старого дипломата вдруг забилось неровно и заболело - в первый раз в жизни.

Интуиция не подвела Сэлингина. Армия Нарланда рвалась в бой и страстно мечтала отомстить за многолетние унижения своей страны. И как раз в это время вновь назначенные командиры военных частей и офицеры генерального штаба в кабинете Алева приводили все новые и новые аргументы в пользу нанесения немедленного удара по ослабленной поражением Кинарии. Но судьба Нарланда решалась все же не там, а в одном из небольших залов королевского дворца, где разговаривали две молодые женщины - Мист и Онель.

- Ты удивлена, что я до сих пор не сокрушила Кинарию? Или сомневаешься в том, что я способна сокрушить ее? - спросила Мист. - Способна, но боги не могут и не должны сражаться за людей. Мы лишь помогаем иногда самым достойным из них. А если нет достойных и нет героев, остаются лишь два выхода: уничтожить опустившийся народ, выморить его, как клопов или тараканов. Тебе, конечно, известно, что некоторые из богов шли и по такому пути. Либо - отвернуться от людей и уйти от них. Этот путь боги выбирают гораздо чаще. Ты не знаешь, Онель, из какого Мира я пришла сюда. Нормальному человеку, наверное, трудно представить Мир, в половине государств которого самые отвратительные пороки объявлены нормой и добродетелью. В котором преследуются, шельмуются, даже бросаются в тюрьмы люди, посмевшие открыто осудить порочных соседей. Мир, в котором жрецы и служители богов предали забвению тексты своих священных Книг

и совершают поступки, несовместимые с требованиями древних Заветов. А те из них, что все еще помнят записанные в незапамятные времена слова осуждения, боятся произносить их вслух, потому что они несовместимы с уродливым понятием, стыдливо названным толерантностью, а на деле являющимся новым обличием, новой маской авторитаризма, обскурантизма и нетерпимости. Боги ушли из этого Мира, отстранились от него, и лишь кое-где теплятся еще слабые, готовые погаснуть в любую минуту, очаги Веры. Но ваш Мир молод и горяч, народы великих стран еще не растеряли пассионарность, его можно и нужно попытаться изменить