Нож коснулся живота Челнита.

- Во имя жизни, что за порогом смерти, я освобождаю тебя от уз плоти, - сказала Этан, и сделала первый разрез. - Видишь, Челнит, я все делаю по правилам. Тебе приятно?

Изогнувшись, тот закричал так, что задрожали оконные стекла.

- Во имя страсти, что будет доступна только мне, я оскопляю тебя.

Крик Челнита перешел в хрип.

- Во имя смерти, что дает мне жизнь, я убиваю тебя, - сказала Этан и перерезала ему горло.

Брезгливо отбросив нож, она отвернулась от все еще корчившегося Челнита и стала мыть руки. Когда она обернулась, прямо перед ней стоял одетый в темный сюртук бледный мужчина с горящими как угли глазами.

- Кто ты такая? - ненавидяще глядя на нее, спросил он. - Назови имя, профанка, смеющая порочить моих жрецов и столь бездарно пародировать великие ритуалы!

- Вряд ли мое имя знакомо тебе, - усмехнулась Этан. - Но ты можешь считать меня наследницей и преемницей Белернина.

- Ах, ты, стерва, - побледнев еще больше, взвыл незваный гость. - Я убью тебя!

- Попробуй, - спокойно сказала Этан, и мужчина, вытянув руки, шагнул было к ней, но не успел даже и опустить поднятую ногу.

- Пошел вон, - сказала возникшая перед ним молодая черная женщина, и демон секты Слэан исчез, словно его и не было.

- Ты не испугалась, Этан? - ласково улыбнулась она. - Правильно. Что он вообще может? Шут гороховый.

Подошла ближе и посмотрела на стоящую перед ней девушку.

- Наконец, ты пробудилась, - тихо сказала она. - Очень вовремя.

Голова Этан закружилась, но она справилась с подступившей дурнотой и осталась на месте.

- Кто ты? - настороженно спросила она.

- Я - богиня Кали. Госпожа смерти. Мой взгляд срывает покров иллюзий и обнажает истинную природу вещей. По моему желанию даже время останавливает свой бег. Я устраняю преграды и указываю путь, ведущий к спасению. Ты не узнала меня?

Этан промолчала, и женщина подошла ближе.

- Ты ведь чувствовала мое присутствие у того города близ Аноры, не так ли? Но ты убила этого психованного извращенца почти случайно, защищая себя и мальчишку, и потому не смогла увидеть и услышать меня. А вот сейчас ты окончательно проснулась. И полностью готова.

- К чему? - с трудом двигая пересохшими языком и губами, спросила Этан.

- Принять мою помощь, Этан, - богиня ободряюще посмотрела на нее. - Моя умница! Ты смотришь прямо на меня! И как хорошо держишься! Я не ошиблась в тебе. Из людей вашего Мира только Кэллоин умеет смотреть в мои глаза. И ты сможешь. Это пройдет, и больше не повторится, не бойся меня.

Кали подошла еще ближе.

- Значит, ты желаешь мстить? - она осторожно, не грубо, но властно взяла ее за руку. - Я помогу тебе. Назову имена. Укажу пути и открою все двери. Дам силу и власть. Бедная девочка. Грязный слабоумный ублюдок убил твоих родителей. Чума забрала всех родных. И единственный человек, который пожалел тебя

в трудную минуту, был вероломно убит бессердечным и жестоким Марием. А теперь ты потеряла последнего из близких - Лодина. Но, только пожелай, Этан - и больше никогда не будешь одна. Скажи, кого ты хочешь видеть во мне? Сестру или маму? Наставницу и учителя? Подругу и возлюбленную? Нет ничего невозможного, Этан. Посмотри на меня - и я подарю тебе Ольванс. Улыбнись мне - и я брошу к твоим ногам Сааранд. Стань моей - и получи власть над этим Миром.

Глаза Кали проникали в душу, пьянили и дурманили, и не было сил отвести взгляд. Богиня оказалась совсем рядом, и ее поцелуй вдруг обжег губы Этан. И больше никого не было в комнате. Этан стояла одна, ее сердце колотилось, как в лихорадке, воздух с трудом проходил в легкие, но голова была ясной и чистой, как никогда. Она глубоко вздохнула несколько раз, потрясла головой, осмотрелась.

“Показалось?”

Но губы все еще горели от поцелуя богини.

“Все пообещала, и ничего не дала”, - грустно улыбнувшись, подумала Этан, и вышла на улицу. Стоявший у двери скромно одетый неприметный человек примерно сорока лет опустился перед ней на колени.

- Я Тавнин, глава тайного Ордена святых убийц богини Кали, - тихо сказал он, целуя землю у ее ног. - Приказывай, моя Госпожа.

- Встань! - отшатнувшись, приказала она, и мужчина с готовностью поднялся. Этан внимательно осмотрела его. Он спокойно выдержал ее взгляд.

- Мне приказано служить тебе. Просто назови имена врагов. Или любого, кто мешает, либо может помешать. Я жду, моя Госпожа.

- Мои враги очень сильны и могущественны, Тавнин, - усмехнулась Этан. - Десятки воинов и магов охраняют их…

- Это не имеет значения, - прошелестел тихий голос. - Назови имена и жди.

- Ну что ж, проверим, - сказала Этан. - Ты запомнишь или будешь записывать?

- Бумаге нельзя доверять, моя Госпожа. Говори, у меня хорошая память.

Через три дня самопровозглашенный великий герцог Ольванса при большом стечении народа торжественно открывал памятник безвинно пострадавшему от преступных рук сатрапа центральных властей губернатору Хангину. Было сказано много красивых слов, оболваненный народ ликовал, женщины плакали от умиления, мало что понимающие дети приносили цветы, складывая огромные охапки у подножия монумента. Опьяненный своим триумфом, Делснин даже забыл на время о досадном происшествии в одном из домов на Мельничной улице. Расследование смерти Челнита не дало результатов. Несмотря на официальное заявление о том, что смерть переутомившегося писателя вызвана апоплексией, в народе поползли какие-то нехорошие слухи, подогреваемые странными похоронами в закрытом гробу. Все это было очень некстати

и сильно встревожило герцога. И потому торжества по случаю открытия памятника проводились с особой помпой. И сейчас ему казалось, что все-таки удалось отвлечь падких на бесплатные развлечения и дармовое угощение жителей Гиниаза от нежелательных мыслей. Благодушное настроение испарилось, когда один из стоявших в оцеплении солдат молнией метнулся к нему. Телохранители самозваного герцога повисли на нем, и лишь легкая царапина красовалась теперь на плече правителя. Бледный лекарь торопливо перевязывал рану, а телохранители в это время старательно и напоказ избивали несостоявшегося убийцу.

- Хватит, - величественно отстранил медика герцог. - И вы оставьте его! Напав на меня, он совершил преступление против всего великого народа Ольванса и его ждет суд, на котором он назовет своих сообщников. Никто не останется безнаказанным!

Под аплодисменты собравшихся, он картинно повернулся к террористу.

- Боги хранят меня для великих дел, и не тебе, ничтожный, вмешиваться в их волю, - громко сказал он, глядя в толпу.

- Ты умрешь страшной смертью, - продолжая широко улыбаться, прошипел террористу Делснин.

- С радостью, - с каждым словом выплевывая кровь из разбитого рта, сказал убийца. - Я всего лишь орудие, жалкое и ничтожное. Но никто и никогда не сможет уйти от гнева богини Кали.

Лицо герцога стало белым, как мел.

- Что ты знаешь об этом? Чем прогневал я Госпожу смерти? Говори - и я подарю тебе жизнь!

Убийца презрительно засмеялся ему в лицо.

- В темницу его! - повернулся к начальнику охраны Делснин. - Пытать! Узнать все! Слышишь?

На следующее утро покушавшийся скончался от пыток, не сказав ни слова. А плечо Делснина распухло и покраснело. Обеспокоенные лекари не выходили из его покоев, но поделать ничего не могли. К вечеру отек захватил всю руку и распространился на шею, боль была такая, что герцог непрерывно выл в своей постели, пугая придворных и дворцовую обслугу. Через три дня он умер, и смрад от его разлагающегося на глазах тела был таким, что в обморок падали даже ко всему привыкшие служители похоронных контор. И только они, завязав лица платками, смогли за гробом дойти до могилы. Без всяких речей сбросив гроб в приготовленную яму, они быстро забросали его сырой землей и только после этого смогли вздохнуть свободно. В течение следующих двух недель были убиты еще двенадцать высших сановников Ольванса, а потом - те, кто пришел им на смену. В большинстве случаев убийцы попали в руки охраны, но не сказали и слова, и страх охватил руководство Ольванса и столичного города Гиниаз. Регент закрылся