Отец мой и сам был оттуда, из кабардинцев , потому и меня -сына его-прозывали Аркадий Кабардин. Он потерял там всю семью. Оставался один я пяти лет, когда он, по предложению и настоянию родителя Артура Всеволодовича, покинул Кавказ и поселился в его доме на правах "вечного кунака" (гостя)- друга семьи. Хотя, конечно ,даром хлеба он не ел, а занимался для барского дома делом, к которому наиболее лежала душе его- разведением лошадей. Я же, понятное дело, не был оставлен в небрежении; и хотя, и не был отправлен в Оренбургскую гимназию (по желанию моего отца), но получил вполне недурное домашнее воспитание и образование ,вплоть до того, что и по французки мог изьясняться вполне сносно, и разуметь достаточно.
К приезду же молодого барина, я помогал отцу, быв при его деле, т.е. занимался лошадьми. Был я мальчиком, как считали все, не без талантов. Фантазии же в голове и груди моей были, по - истине, вулканы-извергаться через меру которым препятствовала лишь сухая кора сельской бытовой действительности, да крепкая еще рука моего батюшки.
Но приезд барина с его неожиданным (как и все, по большей части, в этой жизни) предложением растревожил все мои внутренние стихии разом и разделил жизнь мою на два очевидных этапа: пора отрочества и моя "одиссея". Ибо по истине, приезд его был тем ветром, который вдруг, "во-мгновение ока" срывает нежный купол одуванчика и разносит молодь-семя кого-куда по миру.
Ну, да не буду долго ходить вокруг и около, перейду сразу к делу, т.е. к причинам его приезда, ибо это присказка, не сказка...
Приехал же молодой барин ранней весной, чтобы повидать родителей, взять денег и уехать - как получилось - еще несказанно дальше. К нам он тогда приехал со своим другом детства Константином Торжищевым, которого прихватил в Оренбурге.
Как выяснилось, Артуру нужна была очень даже не малая сумма денег, даже громадная в тот момент для них. Деньги были нужны его близкому другу-женщине и было ясно, что женщина эта ему не безразлична.
Но родитель его Всеволод Никитич, таких денег не дал; да и не мог он дать их; ибо, по сути, шаг этот был с финансовой точки зрения, не просто рискованным, а скорее , краховым.
Артур был хорошим сыном и все эти пересуды прошли в семье достаточно пристойно - голос не повышали ни разу, хотя Артур и был страшно подавлен. Он говорил мне тогда, что изначально, конечно, знал о подобном исходе этого деле, но надежда, якобы...,а все - таки была.
-Возможно мне придется съездить в Европу. Что ж, хоть повидались перед дорожкой,- только и сказал он им в последний вечер.
Мне же в тот же вечер, когда мы были одни у меня в комнате, он как-то вдруг предложил:
- А что, Аркадий , хочешь поехать со мной? - стоял он в это время у моего письменного стола и ,как бы, взвешивал в руках "Потерпевшие кораблекрушение" Стивенсона, взятую с него.
-А? - бросил он книгу обратно:- Поедешь? Серьезно,- и с доброй усмешкой воззрел на меня.
Я аж задохнулся.
-Как? - только и выдавил я.
-А что? - он начал медленно мерить комнату шагами - Давай, действительно, и право, поедем. С твоим отцом я поговорю. Сейчас же.
Он порывисто сел на диван напротив меня.
-Хочешь почувствовать себя Колумбом? - все с той же усмешкой он смотрел на меня,- Да, брат Аркадий, может в Америку придется..., потому и зову. Ну так что?- он так же порывисто встал, как до того сел.
-Да я то что? Только как же это, в Америку-то? - я по прежнему не мог справиться с собою.
-Ладно, собирайся,- усмешка уже сошел с его лица и он добавил со вздохом - за Америку не болтай, только. Не пугай родителей. Это я так ...- он похлопал меня по плечу,- Едут, плывут ... И на черта он ее открыл? Мы с тобой, Аркадий только до городу Парижу и назад. Давай ,- он снова коснулся моего плеча, - Готовься завтра со мной. Я к отцу твоему.
Н-да,- обернулся он, помню, на пороге с улыбкой,- Твоя внешность хорошо будеть смотреться на Елисейских полях, Д* арк де Каберде.
Вот таким неожиданным для меня образом, я уже через два дня сопровождал Артура Всеволодовича по железной дороге в нашу северную столицу. Сопровождал его, кстати , и тот же друг его, Торжищев, которого он, почему- то, тоже позвал с собою в дорогу. Человек тот был весьма приятной внешности. Полнота в меру, вместе с его открытым лицом и хорошими обходительными манерами, делали весь его облик каким-то мягким и румяным. "Как пасхальный калач"- подумал я о нем при нашем знакомстве, узнав, что он окончил духовную семинарю. Было известно так же, что он ничем решительно не занималься и , как я понял, был, практически, без средств. И вот , только то мне и было неприятно в нем , что он принимал обеспечение свое от барина моего, как должное , как будто он был рода княжеского, хотя таковым и не являлся.
Упомянул же я здесь о нем, потому что теперь он ,так и будет уже с нами на протяжении всей истории до самого ее апогея. А теперь , дети мои , пора вам объяснить суть всей этой истории из-за которой потащила нелегкая отца вашего за тридевять земель. Да пора, думаю, уже хоть, как -то, и барина вам своего описать для представления вашего.
Артур Всеволодович был мужчиной даже красивым. Станом тонок, высок, а черты лица его были ,словно заостренно отточены в обрамлении черных прямых волос, которые он, по обыкновению, закидывал от лба прямым пробором . Проблема же, тяготившая его, как я писал уже выше, заключалась в женщине, которую, как я понял, он любил.
Женщина та была девица только годом младше его. И как я мог убедиться, впоследствии увидев ее, была действительна хороша собой. Есть, согласитесь, лица, с красотой которых трудно поспорить- соглашаются, как правило, все; дальше только дело вкуса. В ее лице, тонкого овала с большими раскосыми глазами, было что-то, наверное, татарское; что с ее нежной белой кожей и черными локонами являло собой, по- истине, зрелище яркое и броское. Девица была княжеской фамилии, но имели они "очень не в меру темпераментного отца" - как о нем как-то выразился Артур. Ее мать, очивидно , хоть как -то влиявшая на него, уже с год , как умерла от чахотки. И сейчас этот темпераменый родитель, очень часто менявший свои пристрастия, находился в плену биржевых спекуляций во Франции и был, как я выяснил впоследствии, в довольно скандальной и плачевной ситуации в отношении финансов. Он, якобы, потерпел несколько грандиозних фиаско, так что две дочери его, находившиеся на тот момент в Петербурге, были на грани нищеты. Дело осложнялось, именно, не вполне надежной репутацией их отца, как чересчур рискованного человека. Люди просто отказывались его понимать - что он будучи уже человеком в годах и имея на обеспечении двух взрослых дочерей на выданье, никак не мог остепениться. Слишком уж много слухов ходило и даже вплоть до того, что князь ,якобы, давно безземелен. В делах денежный он был азартным игроком, а это люди прощают, лишь при условии побед без поражений и при платежеспособности.
........ и к картам его страсть была всем известна. Артур, хоть и давно знал, и любил, как я полагаю, Алису Сатину, - а именно так прозывали княжну - о женитьбе - же, до того времени не помышлял. Я полагаю, он не спешил, потому как он во всем являл себя человеком степенным и рассудительным, и гурманом был заядлым. И я пологаю, что не спешил он именно потому, что как бы, наслаждался этой прилюдией, желая довести всесоставляющие оной до пределов высоты, по возможности.
Но ситуация изменилось вдруг. Отца надо было спасать. А деньги, такие деньги предлагал на тот момент лишь некий барон Корандт - довольно интересный на внешность немец 42 лет, не немекавший, а говоривший прямо и ясно, что такую сумму можно выложить только на тестя.И барин мой засуетился.И если он еще до того, может, в чем-то и сомневался - любовь ли то?- то теперь сомнений, понятное дело, не было. Конечно, любовь. И Алиса Сатина для него на тот момент была Людмилой, себя он зрел Русланом, а в немце он, дело ясное, видел подлеца Черномора.
