Веркласса Ользан увидел сразу. Он что-то сооружал, спустившись всего метров на сто ниже южного гребня долины. Неподалёку лежала туша оленя. Помочь ему, что ли, подумал юноша и спустился вниз.

Бородач приветствовал его взмахом окровавленной руки.

– Отличная добыча, – улыбнулся он, принимаясь свежевать оленя. – Жаль, ты не видел, какой это был выстрел. Хоть я и не стрелял уже месяца три…

– Обучался стрельбе? – спросил Ользан, наблюдая за процессом не без отвращения. Он тоже мог бы справиться с такой работой, но никогда её не любил.

– Приятель, я был чемпионом Западного побережья три года подряд. – Веркласс вытер пот со лба тыльной стороной ладони. – Среди людей, конечно. Вон, посмотри. – Он мотнул головой в сторону. – Отличная вещица. Никогда с ней не расстаюсь.

В двух шагах от него, аккуратно прислонённый к груде камней, лежал составной лук – подлинное произведение искусства. Тетива была ослаблена и лук более походил на причудливый посох с канавкой посередине. Он казался деревянным – причём дерево было далеко не самое обычное – и хрупким. Тонкие железные пластинки, тщательно пригнанные и позволяющие выдерживать самые невероятные напряжения, были почти неразличимы. Игрушка и игрушка.

– Ольтийский? – спросил Ользан, присев перед оружием и рассматривая его внимательнее.

– Нет, – отозвался владелец лука, не оборачиваясь. – Да ты возьми, посмотри. Только осторожно, это опасная игрушка.

Лук оказался гораздо тяжелее, чем могло бы показаться издалека. Дерево по твёрдости не уступало камню и действительно походило на тускло блестящий серовато-чёрный мрамор. Ользан осторожно потянул за тетиву и лук на какой-то миг стал луком – бесшумно приняв нужную форму. Юноша отпустил тетиву и с едва слышным скрипом лук вновь превратился в посох. Юноша надавил на «посох» сверху и тот неожиданно со щелчком сложился втрое – теперь он прекрасно помещался в любой сумке. Предоставленный самому себе, лук вновь «вытянулся» во всю длину.

Рядом с кожаной оплёткой для руки шла едва заметная надпись.

– Зальол, – прочёл Ользан и почесал затылок. – Странное имя.

– Ага, – согласился Веркласс и сел на камень, чтобы передохнуть. – Говорят, он из варваров, с одного из островков Архипелага. По части луков он просто чародей.

– Действительно, – от лука было невозможно отвести взгляд. – Хотя зрелище всё же жуткое.

– Оружие должно быть красивым, – ответил Веркласс. – Тогда это как-то оправдывает его употребление.

– Да ты философ, – усмехнулся Ользан. – Что ты собираешься делать с ним дальше? – кивок в сторону оленя. – Мы не успеем съесть его всего.

– Часть зажарим, часть закоптим. Вот, кстати, для тебя работёнка. Вырой-ка мне во-он там яму. Раз уж нам устроили выходные, займёмся кулинарией. – И Веркласс подробно объяснил, что и как нужно сделать. Работы оказалось чрезвычайно много. Жаловаться, впрочем, смысла не имело: тем, кто не блещет способностями, нечасто достаётся самое интересное. Надо бы самому обучиться, думал Ользан, то поднимаясь за водой, то перетаскивая потроха подальше в лес, то срезая ветви по указаниям Веркласса. Через полтора часа он изрядно устал.

– Отлично, коллега, – похвалил Веркласс и принялся сооружать какую-то сложную конструкцию над ямой для углей, что живо напомнило юноше сказки о чудаковатых алхимиках, которые ему доводилось слышать в детстве. Само копчение, как выяснилось, было занятием изрядно благовонным и Ользан успел пожалеть, что был в своей любимой куртке. Сколько, интересно, раз придётся отдавать её в стирку, чтобы избавиться от запаха?..

Впрочем, больше всего доставалось самому Верклассу, который священнодействовал, время от времени скрываясь в тяжёлых клубах дыма целиком.

– Фу, – выдохнул он, усаживаясь рядом с Ользаном. – Аж горло дерёт. Жалко, конечно, что приправ не захватил. Так всегда…

– Интересно, Охтанхи станет это есть? – спросил Ользан, глядя на испускающую жар и дым коптильню. – Он, кажется, весьма разборчив в еде.

– Друид? – Веркласс рассмелся. – Скоро ты увидишь, что перед доброй олениной с пивом ни один друид не устоит.

– У тебя и пиво припасено? – не поверил своим ушам художник. – Вот это да!

– Припасено, – загадочным тоном ответил ему бородач. – Скажи ещё, что это не подвиг!

День, начинавшийся с безделья и скуки, завершился невероятным пиршеством. Выбор блюд был несколько ограничен, но зато какие это были блюда! Лучник оказался прав: карлик поглощал оленину с пивом за троих и впервые Ользан увидел на его лице выражение самого обычного удовольствия. Бочонок с пивом пустел катастрофически быстро и настал момент, когда Веркласс, озабоченно нахмурившись, не смог извлечь из него ни капли. Охране – трём рослым стражникам, что до похода занимались в основном патрулированием улиц – тоже досталось и того и другого. Угощение стёрло с их лиц скуку, которая становилась тем сильнее, чем дольше они сидели в долине.

– Где ты его прятал? – спросил Илитанна, кивая на бочонок. – Не в кармане же!

– Где и он, – Веркласс мотнул головой в сторону Ользана и похлопал себя по боку. Ользан успел разглядеть висящий у того на поясе «кошелёк». – Жаль, двух не взял… Впрочем, мы тут уже всё осмотрели… Не так ли, Охтанхи?

Карлик долго молчал, добродушно улыбаясь в пустоту, прежде чем ответил.

– Мы, похоже, не нашли того, за чем шли, но больше мне на ум ничего не приходит. Если через два – он взглянул на небо – три дня, – поправился карлик, – мы не обнаружив входа в гробницу, можно будет уходить с чистой совестью.

– Так здесь есть гробница! – воскликнул Ользан, усаживаясь поудобнее. – Раньше вы о ней не говорили.

– Слухи, – поморщился Веркласс. – Только слухи. Долина, конечно, с причудами, но ничего, кроме легенд, о существовании гробницы не говорит. Мы не знаем, где она, кто в ней погребён, – никаких следов. Не раскапывать же, в самом деле, всё подряд. На это и жизни не хватит.

– Мне что-то показалось странным посередине долины – там, где растёт деревце, – добавил Охтанхи, – но ничего, кроме странных ощущений, там не было. Должно быть, цель очень умело замаскирована.

Остаток дня они болтали о всякой всячине; только к вечеру, когда желудок перестал отягощать разум, все вспомнили, зачем они сюда прибыли, и занялись отвратительно рутинной работой, из которой в основном и состоит ремесло археолога.

– Будь оно неладно, – высказался Веркласс и мрачно смахнул листы бумаги с колен. Остальные не повернули голову в его сторону, занятые своим делом. – Какое-то наваждение. Всякий раз одно слово оказывается лишним. – Он указал на орнамент, по которому струились сплетённые чёрной вязью буквы. – Кто-нибудь, скажите мне, что происходит.

Все по очереди взглянули на лист бумаги, на котором буквы арратов были изображены привычными буквами Среднего языка. На всякий случай начальник экспедиции сделал также вариант на Верхнем языке.

– Cuiram ah'da larghe… – прочёл, запинаясь, Ользан. – Э-э-э… по-моему, это стандартное вступление: «волей… э-э-э… духов и предков…»

– Богов и предков, – поправил Охтанхи. – Ну-ка, дайте-ка…

Ему передали лист и несколько минут карлик хмурился, морщил лоб, но и у него на лице постепенно проступило то же выражение, которое только что было на лице у Веркласса. – Что за странность… Действительно, одно из слов явно лишнее, а удалишь любое – получится нелепица. Кто-нибудь видел такие надписи раньше?

Как выяснилось, никто не видел.

– Может быть, важен порядок, в котором читаются буквы? – спросил Илитанна, поразмыслив. – Я видел арратские надписи с подобным фокусом. Пока не обратишь внимание на манеру, в которой написаны слова, ничего невозможно понять.

– Верно! – воскликнул Веркласс и вновь взял вазу в руки. Орнамент огибал картинки, но поверх него самого не располагалось ничто. Ни дополнительных значков, ни единого намёка. После лучника вазой завладел Ользан и принялся рассматривать её поверхность через увеличительное стекло. Веркласс же, вздохнув, принялся за более простые вещи: у них была масса осколков некогда большой и массивной плиты, надписи на которой были гораздо разборчивее. В том случае, конечно, если удастся правильно собрать из осколков саму плиту. Илитанна прилежно занимался этой кропотливой работой и теперь к нему присоединился его начальник.