Так что небольшое отвлечение, возможно, разгонит туман в его голове. Подумав это, Ользан усмехнулся. Туман вокруг клубился причудливыми сгустками, скрадывая очертания окружающего мира и принося с собой запах влажного камня. Да будет благословенно имя того, кто придумал компас! Без него можно было бы блуждать несколько часов, не отходя более чем на километр от лагеря, но так и не обнаружить его. Хорошо ещё, что поблизости нет крутых склонов.

Что-то хрустнуло под ногами. Ользан нагнулся; это был череп какого-то мелкого животного. Череп был, вероятно, очень старым; кости его стали тонкими, словно бумага и прикосновение башмака раздавило его, словно яичную скорлупу. Странно. Археолог наклонился и присмотрелся. Поблизости от разрушенного черепа лежали и другие кости. Также выбеленные временем, солнцем и ветром. Он прикоснулся к одной и костей. На пальце остался белый след.

Странно, думал Ользан, вытирая палец о штаны. Кости остались лежать нетронутыми. Никаких следов зубов, все совершенно целые – исключая, конечно, пострадавший череп. С чего бы это? В долине жило множество мелких животных и птиц. Неужели никому не захотелось поживиться?

Источник находился метрах в семистах от лагеря – у группы небольших скал. В долину было три пути; северный перевал был самым трудным. Ветер, постоянные снегопады, пропасти. Следуя на север, можно было пересечь хребет и выйти к руинам Шести Башен – то есть, оказаться практически в центре материка. Проще, правда, сказать, чем сделать: по прямой перевал, пересекая по пути ещё три долины, тянулся километров на сто.

Один из других путей вёл на восток – сложный и опасный спуск в низину, где приходилось следовать изгибам Монгеллы (Бурной), реки, действительно оправдывавшей своё название. Третий путь, которым они пришли, вёл с юга. Самый безопасный, там практически нигде жизни путешественников не угрожали ни лавины, ни камнепады, ни иные бедствия.

Ользан аккуратно зачерпнул воду – источник представлял собой небольшое озерцо, заполнявшее вырубленное в камне углубление и отпил немного. Действительно, хороша… Говорят, вода из этого источника лечит немало недугов, но быстро теряет свои свойства. Ользан налил немного воды в ладонь и плеснул себе в лицо. Чудесно. Остатки сна мигом слетели с него.

Спустя пять минут обе ведёрные фляги были наполнены и можно было возвращаться. Ользан сделал несколько шагов и внезапно остановился. Как и прежде, ощущение пришло неожиданно. Он поставил фляги наземь и оглянулся. Уже с расстояния в несколько шагов скалы выглядели призрачно и даже немного зловеще. Воображение здесь только вредит, подумал Ользан, присматриваясь к возвышающимся буроватым силуэтам. Похоже на присевшего напиться исполина. Что-то друид говорил о том, как арраты называли этот источник… как-то забавно. Ладно, потом вспомню. Что особенного в этих скалах?

Ользан сделал шаг вперёд, присмотрелся… отошёл левее, затем правее. Как и в случае хитроумно скрытого прохода в могильник, имело значение, откуда и куда смотреть. После нескольких секунд он неожиданно увидел надпись.

Как в картинках для детей, что часто использовались потехи ради на всевозможных праздниках, очертания, однажды увиденные, уже не сливались с фоном. Оставалось только сказать: «как же я раньше этого не увидел!» Было немного непонятно, чем сделана надпись. Буквы были, несомненно, арратскими – в написании на Тален надпись звучала бы как «YRA..GHIO..STOVA». Stova, вспомнил Ользан беседы с историками, означает что-то вроде «покоя». Нескольких букв, несомненно, недоставало и в целом фраза не подлежала переводу. Следующее действие он сделал автоматически: извлёк из «кошелька» походную книгу и карандаш и, как можно точнее, срисовал символы. Интуиция ему подсказывала, что вреда от этого быть не должно. Есть, конечно, надписи, простой взгляд на которые приводит к неожиданным последствиям, но…

Но его там уже ждут не дождутся, чтобы приготовить традиционную утреннюю кашу. Ользан вздохнул и побрёл обратно. Идти с грузом оказалось несколько сложнее, даром что дорога вела под уклон.

– Суслик какой-нибудь, – предположил Веркласс, когда Ользан описал необычную находку. – Их здесь полно. Только… кости, говоришь, не прокушены и лежат рядом? Странно… Впрочем, может он больной был…

– Больные или раненые обычно в норы прячутся, – заметил Илитанна. – Так, по крайней мере мне всегда казалось. Так-так… Ну что, командир, как тебе это?

Ольт держал в руках вазу, которую собирал из осколков целых три дня. Как он находил недостающие фрагменты, никому было не ведомо. Ользан подозревал, что без магии тут не обошлось.

Ваза действительно производила впечатление. Невозможно было поверить, что этой вещице десять тысяч лет. Сложный узор – вязь букв, картины, геометрическая символика – испещрял вазу сверху донизу. Все затаили дыхание.

– Великолепно, – произнёс, наконец, Веркласс. – Ты гений, Илитанна. Ни у кого ещё не было целого узора. Зададим мы работёнку нашим друзьям в Музее…

Илитанна улыбался, вид у него был немного смущённый.

– Можно её взять? – спросил Ользан, после того, как Веркласс «записал» образ вазы на килиан и спрятал шарик в карман.

– Можно, – кивнул ольт. – Только аккуратно, горлышко ещё не совсем высохло.

Ользан взял сосуд в ладони и бесконечно осторожно принялся поворачивать, следуя изгибам надписи. Познания его были всё ещё малы: ни одно слово на вазе не было знакомо. Хотя… может быть, это тайный язык? Существуют же арратские надписи, никем не переведённые. Картины, изображённые на вазе, несомненно, носили культовый характер. По атрибутам Ользан узнал Элиора, ниспосылающего молнии и огонь на какое-то загадочное чудовище; Эзоксу, отправляющего правосудие и ещё какого-то бога. Картинок было девять, все они были мелкие и из-за состояния вазы большинство деталей было неразличимо.

– Что это за божество? – спросил Ользан у Илитанны. – Не могу узнать. Кажется, бог плодородия или чего-то в таком духе…

Илитанна пожал плечами.

– Узнаем позже, – ответил он, рассматривая изображение. – Империя арратов была велика и они собрали великое множество местных культов. Кто-то из божеств плодородия, несомненно. Впрочем, я могу и ошибаться.

– Интересно, что случилось с их империей? – спросил Ользан. Вопрос этот давно его беспокоил. Считалось, что арратов вырезали кочевники, которые постепенно двигались на юго-восток в поисках новой добычи. Однако, те же самые учёные утверждали, что из народов, обитавших здесь до Колонизации (имелось в виду, Людьми), арраты были самыми могущественными. Эти два высказывания плохо сочетались.

– Стечение обстоятельств, – ответил Охтанхи, который давно уже следил за разговором. Все знали о его умении двигаться бесшумно, но всякий раз Ользан вздрагивал, обнаружив карлика у себя за спиной. – Несчастное для них стечение обстоятельств. Болезни, неурожай, возможно – гнев богов. Варварам просто повезло, что арраты уже боролись со множеством проблем. Просто стечение обстоятельств.

– Тебе-то откуда это известно? – спросил Веркласс, поджимая губы. – Прежде ты ничего подобного не говорил.

Друид пожал плечами и уселся рядом. В шатре сразу стало тесно. Карлик осторожно взял вазу и долго, сосредоточенно её разглядывал.

– У нас в селении остались отдалённые потомки арратов, – объявил он. – За тысячи лет они, конечно, многое забыли; кое-что, вероятно, сочинили сами. Но понять всё же можно. То, что мы откапываем, подтверждает их слова. Всё указывает на то, что их империя была сильной, самодостаточной и могла бы существовать ещё очень долго. Но… неожиданно всё рухнуло. Никто не знает, почему.

Он поставил вазу на место и долго смотрел на причудливое переплетение дуг, углов и линий.

– Заклинания, – вздохнул он. – Арраты знали весьма своеобразную магию. Вот, на этой вазе, тоже нанесено заклинание. Но пока неизвестен язык, нам не узнать, что это было. Варвары и есть варвары – всё, что им было не нужно, перебили, переплавили, изуродовали.