Все истории так или иначе походили на эту - обвиняемый в чём-то немыслимом рано или поздно признавался и раскрывал всю свою жизнь. С самого начала, с родной деревни в вековечном лесу, через тысячи путешествий на север, через земли царей и цариц, до бесчисленных вариаций одного и того же.

Но больше всего он жалел о потерянных учениках. "Они знали, что такое жизнь и смерть. Их ждало блестящее будущее, но без моей помощи юные головы быстро себя потеряют. Впрочем, сбежать было их выбором, и я так и так не имел права решать за них". Темницы же он считал концом своего пути. "Здесь я хочу остаться. Это место отдыха для таких, как я, почти вечных существ, что предпочли покой суете".

Мертвоязычный жил очень, очень долго. Его история заняла просто безумно много места. Кому, как не ему, видеть, что ничто никогда не меняется?

- Вовсе не обязательно жить так долго. - Рассмеялся Третьяк. - Я прожил совсем ничего, а знаю почти всё на свете.

- Тогда ты должен знать, зачем я здесь.

- Повидаться с Ольгой-ведьмой? Да пожалуйста. Только не вздумай делать ничего плохого - за неё мне голову открутят. Я бы и рад, сам понимаешь, но жизнь мне дороже.

Шиниж не упустил свой шанс. Третьяк отвёл его в самый дальний угол подземелья, где паутиной переплетались цепи. Камеру хорошо было видно издалека, потому что палач уставил её свечами. Ольга словно восседала на алтаре, как жертва кровожадным богам.

Женщина дёрнулась, когда услышала шаги, и уставилась на посетителя.

- Кто это?

Стражник замер. Такого он не ожидал увидеть.

"Нет, невозможно", - закрыл он глаза, пытаясь прогнать наваждение. Но Ёная не пропала. Ведьма, показалось Шинижу, его узнала, хоть и видела лишь раз и мельком. "Какой смысл?", - пронеслось у него в голове. "Они схватили невинную. Это все видели, все. Почему же здесь сидит Ёная?"

Третьяк оставил их наедине и ушёл по своим делам. Шиниж понял теперь, почему тот был таким довольным. Ведьма жила много дольше, чем мертвоязычный. История её должна быть длинна и запутана - как он любит.

- Как?

- Что "как"? - Нахмурила ведьма густые брови. - Ты о чём, тёмный брат?

Шиниж пропустил мимо её ошибку.

- Почему ты здесь?

- Меня поймали. Раскрыли и посадили в клетку.

- Но Ольга...

- Это я. - Ёная вздохнула. - Уже и забыла, что у вашего брата чутьё на ведьм. Обычно мы с вами союзники, чего я и ожидала, но, похоже, царю вам нравится служить больше.

Стражник не понял.

- Ты знаешь, что тебя сожгут, ведьма?

- Конечно. Третьяк мне это говорит по три раза на дню. - Она склонила голову. - Говори, что ты хочешь узнать. Не трать моё время на глупые вопросы.

- Зачем ты их выжгла, ведьма? - Спросил Шиниж про убийства и про пожар.

- Прости, но... попробуй задать другой вопрос. - Покачала Ёная головой. - Не получится объяснить. Я знаю, что произойдёт. Это то, что составляет меня, и другим людям покажется полнейшим бредом. Ты не поймёшь, тёмный брат.

- А ты попробуй. - Попросил Шиниж. - Я слушаю.

Ведьма посмеялась, но, тем не менее, действительно попыталась рассказать.

- Единственный случай, когда человек, подобный тебе, может увидеть своё будущее - это когда оно встанет перед ним на расстоянии вытянутой руки. Когда на лесника навалится медведь, когда человечек увидит когти и клыки и тушу зверя, тогда он и поймёт, что ждёт его. Но что увидит в звере кто-то другой, кто-то, кому грозит совсем другая смерть? Лишь опасность, то, что, возможно, медведь и его загрызёт, если он сунется спасать лесника. В данном случае нет никаких обязательств. Нет того трепета перед неизбежным, что сковал лесника в лапах медведях. Разве ж это будущее? Так, неопределённость.

Шиниж сделал единственный, как ему казалось, логичный вывод из её слов - она боялась смерти, которая подобралась к ней очень, очень близко.

- Ты их выжгла, чтобы избежать смерти?

- Нет, Синица, нет. Люди видят будущее лишь один раз в жизни - перед самым её концом. Но я видела свою бесконечно долгую жизнь, а не неизбежную смерть.

Шинижа покидало терпение. Если ничего не угрожало ей, то какой был смысл?

- Зачем же, ведьма?

- Они были должны мне. А потом я забрала и то, что составляло их естество - ту огромную дыру в земле, что вырыл Вотята, и всю поганую семейку Крарлена. Потому что пришло время уплаты. Вся я затрепетала, как только вспомнила о нём, так много от этих двух мне было обещано. И не спрашивай, для чего мне собирать долги - сам смысл их в том, чтобы когда-то быть собранными.

- Ты уклоняешься от ответа.

- Я ответила. - Вздохнула Ёная. - Об этом я и говорила. Ты воспринимаешь как бред то, что для меня имеет смысл. Выжечь их я имела все основания - обязана была, ведь они мои должники, что обещали мне всё взамен на что-то. Кто-то - то есть я - необходим для этого, а раз так, то и иначе я поступить не могла.

- Что случится, если они не вернут долг? Ты потеряешь силы?

- С чего бы вдруг? Пойми, глупый тёмный брат, что это закон мира. Если долги не платят, то мир потеряет смысл. Вот зачем ты поклоняешься своему богу, затем же я и выжигаю задолжавших мне. - И замерла с таким выражением лица, будто стражник обязан всё понять. Когда же Шиниж ответил ей всё тем же взглядом полным вопросов, она раздражённо продолжила. - Потому что это правильно, потому что иначе нельзя. Некому этим заниматься, кроме меня. А если будет по-другому, то ты перестанешь жить, но будешь видеть лишь картинку чьих-то чужих жизней, растворишься в их потоке без ответов и вопросов. Потому что это - твоя суть. Без поклонения твоему богу не будет тебя. Без выплаты долгов - меня.

Шиниж замотал головой. Ведьмы и есть ведьмы. Отец как-то рассказывал историю об одной из них - колдунья была точь-в-точь такой же. Их сложно понять человеку, в них нет ничего святого и постоянного, зато они обладают просто невероятным умением выворачиваться из любой передряги. Со стороны кажется, что в их действиях есть какой-то неуловимый смысл, но на деле человек, подобравшийся к разгадке слишком близко понимает, что что ничего нет, а ведьмы так живут. Шинижу стоило поверить отцу - правда, тогда он ещё не встречал существ, что мыслили иначе, чем люди.

- Ты собираешь долги просто потому, что собираешь. - Подытожил он. - У тебя нет никаких оправданий. Что ж, желаю гореть ярко во славу бога-солнца.

Ведьма засмеялась.

- Как я и предвидела, ты не понял.

- Куда исчезла Ольга? - Спросил он. Ведь женщина жила в Благой четверти уже тридцать лет. Не может быть, чтобы ведьма все эти года пряталась за этой личиной.

- Не было никакой Ольги. - Вздохнула Ёная. - Ты не веришь, что я говорю правду, но всё равно спрашиваешь меня, а не кого-то ещё, в надежде, что я сжалюсь и скажу то, что ты хочешь услышать. Почему бы тебе самому не сказать то, что ты желаешь услышать? Так делают все разумные существа, кроме разве что людей. Вы же раз за разом задаёте одни и те же вопросы в надежде, что ответ изменится. Это я и люблю в людях.

- Сколько лет ты была Ольгой?

- С самого моего рождения. Но этот ответ тебя же не устроит, верно? - Качнула она головой. - Сгинь, страж. Даже моей любви к людям есть предел, и он - бесконечно глупые вопросы. Прими на веру, то что я говорю, и умести это в своей голове. Противоречий нет, а, значит, когда-нибудь ты поймёшь. А пока... обязательно посмотри, как я буду гореть. Ты же этого хочешь - так не забудь об этом!

Вдруг подул ветер, и свечи затухли. Шиниж схватился за меч и обернулся, но это была ложная тревога. Ведьма зевнула и легла головой на гнилую солому - спать. Ёная словно обратилась грудой тряпья, так, что под большой робой едва ли можно было разглядеть что-то ещё.

- Я не буду просить пощады. Просто знай, Синица, что если бы не я, то это сделал кто-нибудь другой. Так или иначе должно быть равновесие. Просто я сознательна, и взяла ответственность за него на себя.