Утром почему-то продолжения не хотелось. Ну, было и было, грешен... Секс - ещё не повод продлевать отношения. Учёны, знаем, себе дороже. Сначала сюсю-мусю, котлеточки, рубашечки глаженые, а потом куда всё девается? Как в сказке про Золушку. Щёлкнула печать по красной паспортине и вмиг вместо хрустальных туфелек - тапочки, красивое платье превращается в бесформенный халат, косметика линяет и, самое главное, голос прорезается. Он так и сверлит мозг через уши: "Куда пошёл? Какая работа, на ночь глядя? Опять к своей? Сволочь! Ах, так!"

Благо не надо изобретать причину, чтобы выпроводить Юльку. Сама вчера твердила, что собирается к родителям. Как ни лениво, а приходится везти её на автостанцию.

На людях всё скупо:

- Пока.

- До встречи.

Из джентльменства - донести сумку до автобуса, усадить саму, помахать ручкой. Больше - увольте. Довезти её на своей машине прямо до места, к родителям, осторожность не позволяет. Зачем обнадёживать и её, и предков? Как-нибудь потом. Всё потом, когда-нибудь, при удобном случае, но не сегодня.

Автобус с Юлькой наконец-таки выдыхает из себя дым, трогается, делает круг по площади и укатывает, увозя Лёхин грех на выходные подальше.

- Дай погадаю, красавчик.

Его трогают за руку. Он резко поворачивается. Это пожилая цыганка, с жёлтыми от золота и табака зубами.

- Всю правду скажу, - обещает она.

Надо бы турнуть её, а если?

- Больше полтинника не дам, - предупреждает он.

- С тебя и пятёрки достаточно будет, Комар, - с вызовом заявляет цыганка, - Больше взять, интереса нет, а бесплатной правды не бывает. Ты только обещай, наших здесь не гонять. Этого достаточно.

- Если безобразить не будут, - соглашается он.

Розовые очки Комар давно уже потерял. Или их прихватил с собой юношеский максимализм, обидевшийся за что-то на Лёху. Его понять можно, проще найти себе нового хозяина, чем уживаться с Комаром при его работе. Максимализму не понять, что коль этот народ веками сжился с криминалом, его не переделать. Слегка ограничить жуликов - уже благо.

- Никакого беспредела, - заверила цыганка.

Комар кивнул, подтверждая договор:

- Какую руку давать, левую или правую?

- Рука для отвода глаз. Я тебе и так скажу. Уезжай отсюда. И чем раньше, чем лучше. Иначе пропадёшь.

- Куда уезжать? - кривится улыбочкой Лёха.

Умеют цыганки обнадёжить. Бросит слово и ходи потом, оглядывайся.

- Так куда уезжать? - переспрашивает он.

- Куда хочешь, но на полгодика уберись из города, - советует цыганка.

- Может, заодно и скажешь, кто на меня зуб точит? Бакулинские или Мочалинские?

Это две группировки, поделившие город.

- Ты и в жизни не догадаешься. Червонная дама.

- Все беды от женщин, - с облегчением смеётся Лёха.

- Знает каждый, а всё равно вляпывается, - блестит золотыми фиксами цыганка. - Уезжай, так лучше будет. Потом узнаешь, что и как, и почему.

Сказала и удалилась, а у него весь выходной из головы не шли её слова. Он всё гадал, кто из его бывших подружек на него окрысился. Старым давно уже пора успокоиться. Кто-то из новых? Ленка из продуктового? Было с ней несколько искромётных встреч. Хороша баба, не то, что Юлька. Как с Юлькой связался, перестал заходить к ней. Ревность - штука страшная, "башню" не на шутку сносит. Она? Романчик с ней как сказка. Её продуктовый недалеко от Лёхиного дома - круглосуточный. Хозяин жмот, оплату за "тревожную кнопку" просрочил, отключили "тревожку", дави не дави, помощи не дозовёшься. Лёха зашёл как-то к ним ночью, а там местная гопота ночных продавщиц донимает. Молодёжь, в лицо его ещё не знает, на предупреждения не реагирует. Пришлось разгонять шушеру вручную, кому в грудак, кому пинчину в "думающее" место. Красиво так получилось, как в кино. В глазах девчонок он - герой, ему и сливки. А Ленка хороша - грудь с четвёртого на пятый, сама поджарая, ноги длиннющие. Ей бы фотомоделью, а она за прилавком пьяных обсчитывает. А может так и лучше, чем кинуться покорять столицу и очутиться среди "плечевых" где-нибудь на Ленинградке.

Зашёл к ней вечером проведать, она ничего, Кармен из себя не строит. Ей-то чего беситься, замужем, ничего не теряет. Поболтали о том, о сём, всё ровно. Тогда кто? Да и что они могут, бывшие подружки? Раньше, говорят, в партком модно было жаловаться. За аморалку в два счёта крест на карьере ставили. Можно подумать, у него карьера! И где сейчас этот партком? Его всё беспокоило предупреждение цыганки, её слова, что надо уезжать из города. Из-за какой-то червонной дамы? Бабёнки? Что ему грозит? Это так серьёзно?

А если это киллерша? Святый боже! В их городке и самая настоящая киллерша по его душу?? У нас своих киллеров хватает. Любой наркоман за стакан мака, кому хочешь, глотку перережет. Только не Комару, силёнок и умения такому не хватит. Если только не застать его в усмерть пьяного и связанного вдобавок. Но тут уж не дождётесь. Единственно, что киллерше светит, так заразить его. Стоп! А вот это уже серьёзно! Вот треклятая цыганка, всю душу перевернула.

Вернулся домой - твою дивизию! Холодильник потёк, сломался. Что чинить, что новый покупать - всё траты. Да сколько можно?! В принципе и с деньгами не проблема, но сколько можно непруху терпеть. Вон на прошлой неделе ботинки пришлось покупать, дерьмо не носим, а хорошие денег стоят. На зеркале в прихожей неоплаченная квитанция за квартиру. Кот орёт, пожрать ему забыл купить. Звонок от дежурного - опять происшествие, машину за ним выслал. Ну сколько можно?!!

В понедельник с утра к начальнику с бумагами. Начальство Комар воспринимал как валетов из карточной колоды. Тузы, короли и даже сиятельные дамы из администрации и прокуратуры их бьют, но, тем не менее, они остаются грозными. На плечах их завсегда топорики. За что, про что - не важно, главное - желание и готовность сечь головы подчинённым. А тут ещё конец квартала на носу, показатели отдела ни к чёрту. Какой плоскожопый чин придумал эти показатели? По Лёхе, чем меньше преступлений, тем лучше. Ан, нет, тебя умника не спрашивали, получай по полной. На закуску начальник озвучил новость, что кто-то из отдела обязан поехать в командировку в Чечню. Комар тут же, не выходя из кабинета, написал рапорт:

- Забирайте меня.

Юлька, узнав об этом, полыхнула взглядом:

- Бежишь?

- На холодильник еду зарабатывать, - отшутился он.

Ну, не признаваться же ей, что прислушался к словам цыганки.

- Ты, может быть, приглядишь за моим котом, - заминая неловкость, попросил Лёха, - Полгода квартира пустой будет. Хочешь, поживи пока.

Сказал и язык прикусил: "Зачем?" А с другой стороны - жалко провинциалку. На её зарплату ещё и комнату снимать.

Домой из Чечни он не звонил. Во-первых - дорого, во-вторых, не очень-то и хотелось. Юлька перестала грезиться, а грехи свои кому охота ворошить. Командировка шесть месяцев, что в цыганском исчислении всего один сезон. У них год идёт как зима-лето. Для командировочного один отсчёт времени, для ожидающего - совсем другой. Каждому нужно, чтобы его кто-то ждал. С этим радостней возвращаться. И как-то обидно в конце пути оказаться перед запертой дверью. Время вечернее, пора бы и квартирантке Юлечке быть дома. У Лёхи и дыня, и вино настоящее в рюкзаке. На долгий звонок в свою же квартиру выглянула соседка по лестничной клетке и отдала его ключи.

- Нет больше твоей стрекозы. Месяц как не появлялась. Занесла как-то ключи, попросила покормить кота, а саму и тютькой звали. Деловая вся такая. Так мы кота твоего на дачу забрали. Хочешь в следующий раз, как поедем, привезём, а хочешь, по окончании сезона. Ему там вольготно.

- Ладно, - согласился он, - пусть побудет.

И кот его, оказывается, тоже не ждёт. Кастрировать что ли предателя?