МЭРИ 1887-1891 (США)

Сознание возвращалось постепенно. Сперва я почувствовала, что задыхаюсь, и судорожно втянула воздух, вызвав резь в горле; услышала собственный слабый стон, а потом вернулись воспоминания: "Я, кажется, умерла. Но где я сейчас? В чистилище?".

С трудом разлепив глаза, я поняла, что лежу на кровати в собственной спальне. Странное, однако, чистилище. Неужели, как утверждают священники, после смерти души действительно еще девять дней остаются в этом мире и лишь потом отправляются дальше? И почему для бесплотной души я себя так плохо чувствую? Превозмогая слабость, я оглядела хорошо знакомую с детства комнату. Рядом в кресле сидел довольный... Трой!

- Вот видишь, Мэри, все хорошо, - как ни в чем не бывало произнес он.

- Что случилось? Я еще жива? - с нахлынувшим отчаянием спросила я.

Лучше бы я не приходила в сознание. Когда же закончится эта мука? Сколько он еще намерен надо мной издеваться? Уж раз решил убить, так лучше бы сразу, чем заставлять умирать от ужаса. Ну, зачем он снова появился в моей жизни, да еще именно тогда, когда я почти примирилась со своей судьбой?

- Ты не жива, - усмехнулся кузен, - но еще и не совсем мертва. Ты превращаешься в вампира. Скоро мы вновь станем семьей, как должно было быть раньше. Когда почувствуешь, что готова, позови меня, я помогу закончить обращение, - продолжая ухмыляться, Трой вышел из комнаты.

Его слова казались дикостью. Потрясенная и не в силах поверить в это, я медленно села. Болела голова, ныла шея, все тело зудело, меня мутило, очень хотелось есть. За окном занимался хмурый рассвет, солнце еще не поднялось, но мне казалось, что вокруг меня сгущается тьма безысходности. Оставшись в одиночестве, я пыталась сосредоточиться, осознать произошедшее, хоть как-то взять себя в руки. Однако сильнейшие голодные спазмы заставляли думать только о еде, словно какой-то животный инстинкт заглушал отчаяние и страх, не давая привести мысли в порядок.

Кухарка - молоденькая негритянка, недавно принятая на работу - очень удивилась моему раннему появлению.

- Завтрак еще не готов, мисс Мэри, - испуганно пролепетала она.

- Это ничего, наверняка в запасах найдется что-то съедобное и сытное. Достань, пожалуйста, все, что возможно, - нетерпеливо потребовала я. - И приготовь большой омлет с беконом.

- Да, миссис Мэри, сейчас подам, - засуетилась девушка.

Я жадно накинулась на ломти ветчины, поспешно заталкивая в рот кусок за куском, не узнавая сама себя, но не в силах остановиться. Еда казалась странной на вкус, пресной и голод не утоляла. Хотелось чего-то другого, но чего именно - понять не удавалось. Хорошо, хоть Трой оставил меня в покое. Во мне вдруг поднялось сильное, почти неконтролируемое раздражение и, чтобы случайно не сорваться на служанке, дожевывая на ходу, я вернулась в спальню.

Я никак не могла поверить словам кузена, что почти превратилась в чудовище, не замечая в себе внешних изменений. До сих пор происходящее казалось ночным кошмаром, мысли путались, и я понимала, что мне срочно необходимы помощь и совет. Разумнее всего обратиться к Аластерам, но если я попытаюсь воспользоваться лошадьми, кузен наверняка меня остановит. Оставался падре Джиэнпэоло, он живет неподалеку, и уже должен вернуться. У кого, как не у служителя церкви, просить защиты от дьявольских сил? Лишь бы Трой не догадался.

Добравшаяся до дома Нэнси, перепуганная событиями ночи и сильно волновавшаяся за меня, смахивая слезы и тихонько причитая, помогла мне привести себя в порядок. Соблюдая конспирацию, я сказала ей, что хочу посетить могилы родителей. Слышал меня Трой или нет, но никто меня не задержал, когда я быстро направилась в сторону семейного кладбища, то и дело нервно оглядываясь. Солнце неприятно резало глаза, словно в них насыпали песок. Когда я появилась на пороге, падре как раз собирался в приход, но, окинув меня взглядом, молча вернулся в дом.

Такого выражения ужаса и омерзения на его лице, как после моего рассказа, я еще не видела.

- Негодяй, исчадье сатаны, как он посмел! Он же знал, что ты моя последняя надежда! - потрясенно восклицал побледневший Джиэнпэоло, не усомнившись в моих словах ни на мгновение, чем привел меня в крайнюю степень отчаяния, исключая ошибку моего воспаленного сознания.

- Значит, Вы все знали, падре? И ничего не предприняли? - поразилась я, чувствуя, как рушится под ногами привычный мир.

- А что я мог сделать? Это происки дьявола, а я всего лишь слуга Господень. Я не могу даже молиться за их души, потому что они навечно прокляты. К тому же, они мои родные братья, ставшие на сторону темных сил. Наверное, это Отец наш Всевышний посылает испытание моей веры, - всегда уверенный в своей правоте кузен словно оправдывался. - Теперь я понимаю, что это божья кара за мой смертный грех, - еле слышно произнес он, покрываясь холодной испариной и закрыв лицо ладонями. - Проявив слабость и малодушие, когда ты заболела дифтерией, усомнившись в божьей воле, я дрогнул и посмел обратиться с мольбой о твоем выздоровлении не к Всевышнему, а к приспешнику сатаны, своему проклятому брату. Господь хотел призвать тебя к себе, чтобы уберечь твою душу, чтобы грехи нашего рода не пали на тебя, а мы посмели помешать его промыслу. И вот пришла неминуемая расплата.

"Значит, это Джиэнпэоло обратился к Марко, - осенило меня. - Выходит, я права, а Трой солгал. Падре не обратился бы за помощью к тому ужасному чудовищу, каким средний кузен пытался представить младшего".

- Но что же мне теперь делать? - робко напомнила я о себе, все еще наивно на что-то надеясь. - Я не хочу становиться вампиром. Вы были моим духовным отцом, так помогите мне теперь, сделайте что-нибудь.

- Да, Мэри, правильно, что пришла ко мне, - стряхнув оцепенение, ответил священник. - Еще не все потеряно. Ты же еще не обратилась окончательно, следовательно, надежда есть. Мы сможем спасти твою душу, сможем прервать проклятие нашего рода! - падре уже торжествовал, фанатично сверкая глазами, напугав меня еще больше, если такое вообще было возможно. - Ты покинешь этот мир, но не уподобишься отродьям тьмы, душа твоя останется чистой и вознесется к небесам. Хвала Господу!

"Неужели мне все-таки суждено умереть? - обрушились все мои надежды, вновь повергая в пучину отчаяния. - Но как? Не станет же священник меня убивать, да и души самоубийц не получают прощенья". - обреченность вновь сломила меня.

Но, оказалось, все гораздо проще. Глаза пастора лихорадочно блестели, и он быстро, но очень настойчиво заговорил:

- Тебе ничего не нужно делать, Мэри. Просто ни в коем случае не пей сегодня крови, терпи, молись, не поддавайся искушению, прими это как испытание. Считай, что сегодня твой строгий пост. Господь укрепит тебя, но помыслы должны быть тверды и непоколебимы, какой бы мучительной не казалась проклятая жажда. И тогда ты тихо заснешь, а проснувшись, воссоединишься с отцом и матерью. Возможно, мне стоит запереть тебя, на случай, если вера твоя не так сильна, как должно? - предложил он мне "помощь".

Чувствуя себя опустошенной и почему-то преданной, я отвергла его предложение. Сил держаться почти не оставалось, а раздражение, обида и другие негативные эмоции буквально рвались наружу.

- Спасибо, падре, но раз это последний день моей жизни, я должна провести его достойно. Я отправлюсь на кладбище, как и собиралась.

Джиэнпэоло с подозрением посмотрел на меня, однако задерживать не стал, предупредив напоследок:

- Хорошо, Мэри, ступай, а я предупрежу Аластеров о расторжении помолвки. Думаю, завтра они поймут, почему, когда я объявлю о твоей скоропостижной кончине. А потом проведу весь день и всю ночь коленопреклоненным в молитвах о спасении твоей души. Но помни: если ты дрогнешь, проявишь слабость, ты станешь чудовищем, а я прокляну тебя и не стану покрывать, ибо это не исповедь. И тогда за тобой придут силы, борющиеся с нечистью, все равно убьют тебя, но тебе не избежать тогда вечных мук преисподней. Мне давно следовало поступить так с моими братьями. Прости, Господи, мою слабость! - буквально выкрикнув последние слова, Джиэнпэоло схватился за крест на груди.