Проклинаю подслушивание!
Проклинаю подглядывание!
Проклинаю четыре уха, и вас снова проклинаю, мои хорошие девушки!
О чем я говорил? Ах, да – подслушивал, подсматривал, и знаете, ни к какому выбору не пришел, словно голосовал за губернатора, а все претенденты получили равное количество голосов.
Может быть, вы осудите меня?
Проклинаю осуждение!
Проклинаю женское мнение!
Проклинаю ваши самонадеянные очи красивые!
Оксана рассказывала, что после свадьбы превратит нашу жизнь в конвейер картин и золотых монет – словно на фабрике духмяных картин в Марселе.
Проклинаю фабрики и заводы!
Проклинаю дух и картины!
Мне нравятся девушки с художественной жилкой и художественным вкусом академика живописи Сурикова.
Мы бы с Оксаной пошли по жизни рука об руку мимо её выставок, по дороге, усеянной соверенами с Георгием Победоносцем, его конем и убиенным змием, что ещё жив, но уже корчится под копьем.
Золото! Да, я люблю проклятое золото!
Проклинаю золото!
Оксана задела живые струны моей души, и я хотел бы взять её замуж, если бы не…
Об этом «не» я расскажу в переносном смысле, будто ведра на коромысле переносил из пустыни в оазис.
Проклинаю оазисы!
Проклинаю верблюдов с горбами в пустыне!
Три месяца назад я начал собирать соверены, но не простые, не по биржевой цене за золото, а – с исторической изюминкой, поэтому – дорогие – так дорожает девушка, что видела похороны вождя.
Барыга поставлял мне монеты, я его курьеру передавал деньги, а сам забирал бесценные для меня монетки из золота.
Курьером работала балерина Большого Академического театра Ангелина.
Проклинаю курьеров!
Проклинаю балерин!
Она приезжала на личном «БМВ» – официальной машине Большого Театра, выскакивала, прыгала передо мной, затем брала деньги, вручала монеты, влетала белым лебедем в БМВ и уезжала.
Я не понимал, почему барыга передает деньги через балерину – к чему циркачество, как в цирке братьев Запашных?
Но потом, когда проверил монеты – понял, словно меня золотом осыпали с ног до макушки.
Все соверены поддельные, высочайшего качества подделки – потому что подделывали их на военном заводе, на сверхточных станках, которые копировали все черточки с подлинных монет.
Меня нагрели на двести тысяч долларов США.
Любопытно, что работа по подделке монеты, примерно равна стоимости золотого самого простого соверена.
Проклинаю соверены!
Проклинаю оборонные заказы!
Балерина служит для отвода глаз – чтобы клиент таращил глаза на её жилистые, как у индейки, ноги, а не рассматривал поддельные монеты – свинец, покрытый золотом.
Проклинаю индеек!
Вот это маленькое «не», Оксана.
Но с другой стороны, оно, наоборот, разогревает меня на тебя, если бы не другая претендентка – Наталья с мечтой о материнстве.
Проклинаю мечты!
Несколько месяцев назад мне на ногу наступил слон в ботинке, гадина.
Не слон, в котором жил Гаврош, а слон настоящий – индийский, а зачем погонщик на него надел слоновьи ботинки с железной подошвой – загадка.
Пьяный индиец погонщик слона погнал на меня, я едва отскочил, за что и поплатился – слон наступил на ногу и сломал мне множество ножных косточек.
Проклинаю косточки ног!
Проклинаю слонов!
Я лечился – проклинаю лечение, вылечился и с осторожностью пошёл в Ашан на Авиамоторной!
Зачем пошёл, бедовый? Да, потому что люблю народ простой, люблю брожения умов и тел людских.
Дальше – нагадает и предскажет самый простой Нострадамус из некрасовских трущоб.
На меня прёт мать-героиня с двойной коляской, словно танк везет.
Нарочно на меня едет, хотя видит, что нога у меня забинтована – бедный генерал.
Со всей мощи материнства девушка весом под триста килограммов наступает мне на больную ногу – даже в сторону девушка двинула свое мощное тело, чтобы наступить на меня – проклинаю тела девушек.
А затем, пока я хватал ртом ругательства и глотал слёзы боли, завопила на меня, словно я добывал из неё жир для гуманитарной помощи эскимосам:
— Я – мать! Уступи дорогу матери!
Проклинаю дорогу!
Проклинаю ве женщины более ста килограммов.
Наталья – Проклинаю имя Наталья…
— Говорил уже, что проклинаешь наши имена, – Оксана в обиду за подружку и за себя с презрением скривила губки, словно ставила стрелку компаса вместо пломбы.
— Ещё раз проклинаю ваши имена, – Вася Добров продолжал линию своей жизни – так паровоз с Красноармейцами несется по железу. – Наталья хотела ребенка от ирландца Патрика в полосатых чулках и в туфлях на железных каблучках.
Цоки-цок туфельки мужчины цокают во время дня Ирландской моды в Москве.
Смотреть противно на танцующих мужиков.
Поле для гольфа – проклинаю тебя, поле для гольца.
Проклинаю танцы мужчин!
Проклинаю полосатые чулки мужчин!
Проклинаю юбки мужчин!
Усыновить хотела взрослого мальчика?
Честь и хвала тебе, Наталья, что образом мысли подобна Ольге – она усыновила бы Гавроша.
Но зачем мне чужие дети, тем более что их пьяный отец прилетит из Камбоджи и отнимет у меня и моих новых детей всё имущество, включая орловских рысаков.
Проклинаю рысаков!
Но, с другой стороны – проклинаю другую сторону - твоё самопожертвование ради семьи – восхищает и поднимает тебя на недосягаемую для экстремистов высоту.
Высоту, что брала Ольга, когда засовывала в трусы мытую в дождевой воде морковку.
Ольга вышла на бой – зачем пошла – только её левое полушарие знает, но она пошла и совершила несовершаемое – побила кунфуиста мужчину.
Проклинаю кунфу!
Сердца делают с девушками невозможное – так Синяя Птица Счастья – проклинаю её — крылами покрывает всю Землю.
Честь и слава подвигу Ольги, её стремлению войти в Новую Украину в мужских портках и в соломенной шляпе деда Апанаса.
Подобный подвиг – проклинаю подвиги — я имел от себя пять лет назад, под Астраханью в селе Яксатово, словно в ванну с большими желтыми огурцами-семенниками попал.
После одиннадцати часов я прикупил сладкого вина – не помню, то ли Афонский кагор, то ли токайское и поплыл на катере на остров на реке Кезань, чтобы родители не видели, как я бухаю.
Проклинаю алкоголизм!
Катер у меня приметный, полторы сотни тысяч баксов, поэтому я вогнал его в заливчик в остров, припрятал, как казаки невесту своровали у атамана.
Выпил, сижу, думаю, проклинаю палящее Солнце и круги на воде!
Проклинаю вас, круги на воде от рыбы и без рыбы!
Пошёл я по острову – проклинаю остров!
Проклинаю песок на острове!
Проклинаю лозу!
Вдруг, слышу за кустами хохот алкогольного содержания.
Тихонько подхожу, вдруг – местные – катер отнимут и по шее надают?
У меня с собой пистолет без лицензии, но что значит пистолет против пьяных парней?
Пойдут, как зомби, даже с пулевым ранением в голове.
Проклинаю голову!
Проклинаю пистолеты!
Но за кустами – проклинаю кусты - пирует военный летчик – я его знаю – Петр Степанович, с двумя местными тетками.
Я тогда думал, что тетки, но лет им по двадцать.
Проклинаю двадцать лет!
Тетеньки ржут, радуются, кушают – а сами худые, только сиськи под платьями играют, будто туда залезли баскетболисты американской национальной баскетбольной ассоциации и играют в баскетбол – проклинаю баскетбол.
Я подглядываю, потому что подглядывать — дурно, но — интересно.
Проклинаю интерес!
— Коньяк! ООГОГО!
Колбаска сырокопченая! АХАХА! – девушки кушают, им невдомек, что продаются за колбасу и коньяк, а летчик экономит на девках в пятьдесят раз больше, чем, если бы пировал, например, в «Бурлеске», здесь.
Градус поднялся, тетеньки с хохотом скинули с себя всё, что можно скинуть, а дальше – волосы, их не снимешь без ножниц, и голые рванули купаться.
Проклинаю купание!
Летчик разделся – также до лобковых волос – и за тетками – зря что ли на остров с колбасой и коньяком пылил на дырявой лодке?
