На вошедшего в комнату и отвлекшего их от беседы невысокого молодого человека король и принцесса посмотрели со смесью досады и презрения.

— Ваше величество, — произнес Руэри притворно-слащавым тоном, одновременно приклоняя голову и прикладывая к сердцу руку, — хочу предложить вам… отправиться со мной в одно далекое… зато довольно-таки красивое местечко. Да, там нет прислуги, мягких перин и вкусного вина. Зато вдоволь свежего воздуха и красот первозданной природы, человеком пока не загаженной.

— Ну а если… я откажусь? — осторожно, но с суровыми нотками в голосе, осведомился король.

А затем, без присловий обратился к девчонке, сидевшей напротив:

— Сабрина, беги!

Предполагаемую принцессу с кресла как ветром сдуло. Шустро обойдя Руэри, она выскользнула за дверь.

— Напрасно волнуетесь, ваше величество, — сухо проговорил отступник-Прирожденный, — мне эта Сабрина и так не нужна. Только вы…

Он осекся, заметив в руке монарха кинжал, до сих пор таившийся, не иначе, под мантией. И даже чуток погрустнел, удрученный таким зрелищем.

— Я же говорю, волноваться не надо, — Руэри вздохнул, — я собирался решить дело миром и уж ваше-то величество убивать не планирую. Однако и железка ваша меня не напугает. А чтобы удержать вас от опрометчивых поступков…

Он взмахнул левой рукой, и дверь в комнату с громким стуком наглухо захлопнулась. Другую руку Прирожденный простер в сторону короля. Прямо из кисти вытянулась тонкая, но прочная цепь и точно живая устремилась к монарху, раздваиваясь по пути.

Достигнув рук короля, оба ответвления цепи оплели их запястья. Затем Руэри потянул цепь с неожиданной для такого невзрачного человека силой, вынуждая своего пленника встать с кресла.

— Поднимайтесь и в путь, ваше величество, — с ухмылкой и торжествующе сказал Прирожденный, — не волнуйтесь, это не займет много времени.

Он уже стоял в паре шагов от светящегося прямоугольника магического портала, таща за собой на привязи плененного короля, уже радовался хотя бы половине успеха… когда по разные стороны от него в комнате возникло еще пять таких же прямоугольников. Из каждого портала вышло по человеку… по меньшей мере, двух из которых Руэри, кажется, знал лично.

— Отступник! — сурово молвил один из пришельцев, тыча в его сторону указательным пальцем, — долго ты от нас прятался! Но все-таки обнаружил себя. Все-таки споткнулся… так и не угомонился за сто лет!

«Сто лет!» — про себя ужаснулся Руэри. Сам-то он оценивал время своего затянувшегося сна в хижине на Из-Монта-Фог, самое большее, в полвека.

А вслух не удержался от колкости:

— Ну и времена пошли! С каких пор Братство печется о делах смертных? Да еще вмешивается в них?

— Тебе мы больше не Братство, — отрезал, возвысив голос, другой Прирожденный, — и дела смертных здесь ни при чем. Тебе от рождения был дан дар, и место твое было среди нас. Но ты предал Братство и, похитив вверенный нам на хранение Ключ Огня, навлек на нас позор. Возврата в наши ряды тебе после такого преступления нет. Но и оставлять тебя бродить среди смертных с твоим даром и умениями мы не вправе. Потому остается для тебя только один удел: смерть.

— Смерть… смерть, — вполголоса повторили его спутники.

Магическая цепь, сковывавшая руки короля, исчезла. Погас и портал, что вел из комнаты на Из-Монта-Фог. В предстоящей схватке Руэри требовались обе его руки и вся оставшаяся магическая сила.

Да, отступник понимал, что против пятерых волшебников, не уступавших ему в силе и умениях, шансов устоять не было. Но не было у настигнутого беглеца и выбора. Во всяком случае, удирать через портал на остров точно смысла не имело — остальные Прирожденные непременно отправились бы следом.

А оставалось, как рассудил Руэри, ему теперь одно: покидая мир живых, как можно громче хлопнуть дверью.

Освободившись от магических пут, король выскользнул из комнаты прочь. Финала разыгравшейся здесь драмы он уже не увидел. Когда же, час спустя, стало ясно, что все уже кончено, хозяин Каз-Рошала облегченно вздохнул и порадовался, что замок почти не пострадал.

Жизненный принцип тана Грунворта с Драконьих островов гласил: главное — верить в хорошее, не волноваться и не суетиться. А счастье и так рано или поздно придет, улыбкой ли удачи или большим кушем. Оставалось лишь не проглядеть его при случае.

И надо сказать, что принципу этому в большей или меньшей степени следовали почти все соплеменники Грунворта. Даже неосознанно. И мудрость сия немудрящая подводила их редко. Во всяком случае, хоть и не водилось на Драконьих островах живых драконов, а одно упоминание этой горсти клочков суши наводило страху на многие поколения моряков. Потому как были тамошние жители нраву такого, что легендарные огнедышащие ящеры-исполины в подмогу им по большому счету и не требовались.

Островитяне почти ничего не выращивали на своей сухой каменистой земле, а даров природы на то, чтобы просто лежать под пальмами и любоваться на морской прибой, было явно недостаточно. И, тем не менее, обитатели Драконьих островов не голодали. Еще на тех островах не имелось залежей руд, не были островитяне и сильны в кузнечном деле, что не помешало им всем от мала до велика вооружиться. Причем отнюдь не палками и каменными топорами. Наконец, мало кто из уроженцев Драконьих островов, пребывая в чужой земле, жаловался на пустые карманы. Хотя торговлей в привычном смысле промысел большинства из них назвать не поворачивался язык.

Сородичи Грунворта не обивали пороги, не раздавали взяток и не лизали чужих задниц, судорожно ища, где чего можно купить подешевле, а продать подороже. Они не мотались с ценным товаром за тридевять земель и такое же количество морей. Они лишь ждали, когда придет счастье — хоть в образе корабля, набитого ценным грузом, а хоть и в лице толстосума, надеявшегося использовать людей вроде Грунворта в собственных интересах. В последнем случае можно было посмеяться над наивностью подобных надежд… про себя, а вот напрямую отказывать ни в коем случае не стоило.

Кстати, воплощение удачи, явившееся к тану Грунворту на этот раз, принадлежало ко второму сорту. Смуглый островитянин коротал время в одном из припортовых кабаков столицы Султаната Каат. Как уж она называлась — Вурмур, Мурмар — Грунворт запомнить не мог, да и не очень-то стремился. Зато сразу оживился, когда на порог заведения ступил один из этих двуногих кошаков, да еще богато одетый. Среди сборища моряков-людей, как с торговых суден, так и их извечных антагонистов-разбойников, смотрелся каат диковинно, можно даже сказать, неестественно. Как женское платье на любом из ватажников Грунворта… да и на нем самом, разумеется.

Посетители кабака, все как один люди, при виде каата начали вполголоса посмеиваться да обмениваться репликами, со стороны почти не слышными. Отдельные людишки наиболее подозрительного вида еще и оценивающе поглядывали на одинокого, выглядевшего совершенно безобидным, зато явно не жалующегося на ветер в карманах, разумного кота. Наверняка еще и прикидывали, как много денег, и каким способом лучше с него получить. Убить и ограбить? А может, лучше похитить и потребовать выкуп?

Не обращая внимания на хищные взоры этих мутных типчиков, каат осмотрел полутемное и грязное душное помещение. А когда приметил тана Грунворта, в одиночестве сидевшего за небольшим столом и цедившего пиво из огромной кружки, неспешной мягкой поступью направился к нему. И сел на лавку напротив.

Тан приободрился — внимание богатого господина, к какому бы роду-племени он ни принадлежал, сулило заработок. И Грунворт порадовался, мысленно поблагодарив духа-покровителя за то, что тот удержал от искушения напиться сегодня до полного скотства.

Размашистым движением… лапы, а может и руки, каат бросил на стол туго набитый мешочек. Содержимое его отозвалось звоном от столкновения со столешницей, и несколько золотых монет даже вывалились наружу.

А вот это уже было далеко не хорошо. Грунворт весь подобрался. Неужели глупый котяра совершенно не знает жизни?.. И зря. Потому что сразу несколько обладателей небритых хищных рож за соседними столами повернулись на заветный звон. Намерения их были понятны с первого взгляда — хотя бы по алчно сверкнувшим глазами и ухмылкам, полным предвкушения.