Скоротечно мелькая урывками вокруг, просто кадры упорной войны с одеждой. Оставляя поцелуи вдоль шеи, я избавился от кружевного белья, которое явно было задумано, лишь для того чтобы от него избавляться, и как можно скорее. Я что-то смёл со стола и усадив её на тёмное дерево, я обернул её стройные ноги вокруг себя, проводя губами по возбужденной коже, выше, в поисках её губ. Кажется, мне никогда не будет достаточно.
Она была поражена в этом хаосе. Это заставило невольно ухмыльнуться, это вспыхивало во мне почти возмездием. Трепетное дыхание, срывающееся с приоткрытых губ, напрочь подрывало мой контроль. Вопреки тому, что я диктовал ситуацию, всему вопреки, безропотной, она была самой соблазнительной, слишком идеальной. Я был просто бродягой в потёртых джинсах рядом с ней. Я просто хотел видеть её на чёртовом столе, на свету, всю её, только её.
Тонкие руки соскользнули с моих плеч, ища опору. У меня дыхание перехватило.
― О, чёрт…
Её руки дрожали опираясь на локтях. Прикрытая лишь приглушенным синеватым светом, бликующим по её бёдрам, животу, по груди, танцуя сиянием, в волосах… она была уязвима и бесподобна. Она была полностью вся моя, от начала и до конца, и это было настолько реально и близко, что вышибало весь воздух из моих легких.
Спокойно…
Успокойся, чёрт возьми, это всего лишь девушка! Какого дьявола тебя так каратит? Переведя тяжёлое дыхание, медленно, погрузил себя глубоко внутри. Не удержав стона, её голова откинулась назад, рассыпая светлый жемчуг волос. Сердце замирает в такие моменты, замирает, откликаясь бесконтрольным рокотом удовольствия, во мне, заполняя пустоту. Тут же с силой разгоняясь вновь, оставляет лишь бешеное биение в два пульса наедине. Оставляя только огонь, тлеющий и вспыхивающий внутри. И с каждым движением, всё горит, горит не на поверхности, а где-то очень глубоко, внутри, настолько что кажется это выходит за рамки материального мира. Это может жалить ядом, и мы беспомощны против этого, от этого яда, есть только одно единственное спасение ― только предать его огню, воспламенять и безжалостно сжигать.
Её пальцы запутались в моих волосах, мгновенно подаваясь вперёд, её губы впивались в мои. Это всегда имеет один и тот же эффект. Моя параллель, не дремлет под прикосновением этих рук. Вибрация её стонов, проходя сквозь меня, как музыка пробуждается от касания струн, не знает боли, страхов и границ.
Вот оно ― моё затмение, абсолютное, безапелляционное затмение.
Всё разумное во мне ― к чёрту!
Частота звучания, её голоса, отзываясь на каждое движение, пронзает пространство, отражаясь всюду. И я теряюсь, пропадаю, сокрушен в который раз. Просто теряю самого себя, в остроте граней этого пламени. Теперь и я и она, мы двигаемся тенями этого костра. Так близко друг к другу, растворяясь и тая как сахар на губах. Жестоко, нежно, как угодно ― это неважно. Можно утонуть в этом тесном сплетении, и не заметить, как стремительно ускользает время. Его никогда не будет достаточно, всегда будет мало, нет ни единого шанса уследить за стрелками часов, когда она так чертовки близко, ближе взмаха ресниц, ярче пламени горит.
Одно мгновение, пара движений и время останавливает свой ход, замирает, запечатлеваясь ярким красивым вскриком, теряясь на моих губах, и у него моё имя. И это всё что нужно, чтобы сдаться волне наслаждения, освобождая, рассыпая напряжение, мерцающим током по венам, оглушая, ослепляя… Одно мгновение, и она выпита до дна, разрушена, и опадает в моих руках, хватаясь за мутное сознание. Одно такое мгновение, не стоит жизни, оно вообще не стоит ничерта ― оно бесценно.
Она что-то прошептала, обвивая меня за шею, так тихо, что я не сумел расслышать.
* * *
Лучи солнца уже проникали сквозь ночь, отнимая права господства. Не припомню, когда я был таким умиротворённым. Во мне не было этого повсеместного напряжения. Я был почти… счастлив. Почти? Дерьмо, я чувствовал долбанное счастье в последний раз, когда мне было лет шесть и я ещё верил в Деда Мороза. Нет, серьёзно, я очень давно не ощущал ничего подобного. Сонный, но чертовски довольный, я тихо преступил порог дома, с причиной своей бессонницы на руках и нагвалем прямо на макушке. Как он только усидел там…
И конечно же закон подлости никогда не работал в мою пользу, я лоб в лоб столкнулся с отцом этой самой причины моей бессонной ночи.
― Хэн, напугал. ― буркнул Викин отец, и кивнул на Вику застёгивая часы на руке, ― Это что?
Я не нашёл в ответ ничего лучше:
― Ваша дочь.
― Смешно, ашкий, что с ней? Только не говори мне, что она напилась…
― Не скажу. ― мотнул я головой.
― Ладно. Это что за попугай? Постой… ― он присмотрелся. ― Это ворона? Откуда?
― С обочины. Вика вчера утром сбила.
― Так, вот значит, чего она меня расспрашивала… ― пробормотал он рассматривая птицу. ― Белая ворона. Ахренеть…
― Что с поисками? ― решил я выяснить. ― Может помощь нужна Мужчина почесал щетинистый подборок и кивнул саркастично на меня смотря.
― Ага, вон он на руках у тебя, объект твоей помощи. Кстати, Инна в сознание пришла, и я тебя умоляю, Тори о ней не слова и в случае чего не подпускай её к ней. Походу права Тори оказалась, что-то там у них случилось, когда она очухалась. Она-то может и выкрутится, но мне плевать. ― он призадумался, разглядывая ворона и хмуря брови.
― Кость!
В холле нарисовался Колян, наспех, убирая светлые волосы по плечи в хвост. Отец Викин ущипнул себя за переносицу.
― Не ори, время ночь, ― процедил он раздраженно. Заметив меня, Колян немного напрягся. Он мне не доверяет. Впрочем, на его месте я бы тоже себе не доверял. Он кивнул, выуживая ключи из кармана.
― Здорово. ― он вскинул бровь, метая взгляд от меня к Вике и к ворону на моей башке. Эпичная картина, ничего не скажешь… Не найдясь видать, как всё это откомментировать, Колян вернул всё своё внимание к мужчине, ― Ну чё?
― Чё, чё… ― передразнил он Коляна, ― Нет такого слова, поехали уже. ― он подтолкнул друга в спину, давая ускорения за порог и посмотрел на меня, через плечо, ― Аля тебе в помощь если б что.
Я кивнул в ответ. Ворон чуть не грохнулся, от этого движения, впившись когтями в мою голову. Приятного мало конечно.
― Костя! ― окликнул Колян со двора.
― Да, что ты орёшь-то, блин? ― мужчина закрыл за собой дверь. Викин отец, синоним слова либерализм, а порой и вовсе анархия. Если б у меня была дочь, на его месте я бы давно уже с собой разобрался. С другой стороны, Вика совершеннолетняя, к тому же я вообще единственный инцидент имеющий возможность просто прикасаться к ней. А ведь даже отец её никогда не притрагивается к Вике. Может близко находиться, не вызывая у неё дискомфорта, может притянуть за рукав, и я думаю даже просто обнять свою дочь никто ему не воспрещал, да и она совершенно расслаблена в его присутствии, но от чего-то он не решается. Хотя, чего я собственно ожидал? Я и сам не думал, что рискну, нет, ну мало ли что. Реакция, на подобное бывает разной. Взять того же Рената. Одна девушка однажды обняла его по неведению, парень с идентичной кстати фобией, что и у своей сестры, погряз в панической атаке. Это только кажется абсурдным, но это так же жёстко, как например у меня с темнотой. Да, я давно уже не долбанный маленький мальчик, люди по большей части меня остерегается, но я, чёрт возьми, боюсь темноты, как пятилетний сопляк! Скажи кому, надо мной лишь рассмеются скептически. А тем временем это правда, и разумеется у меня имеются на то веские основания. Правда тут тоже есть свои нюансы. Есть только одна разновидность темноты, способная меня пугать ― кромешная. То есть, пока я могу видеть просвет, и могу доверять своим глазам, темнота не душит меня. Как только мрак становится всепоглощающим и я не в состоянии различить окружение, всё ― я тону.
Хотя есть темнота, которая меня притягивает. И она прямо на моих руках. Могу поклясться, чем угодно, такого со мной не было никогда. Никогда прежде. И точно знаю, что не будет. Подобное вообще случается крайне редко, когда кто-то врываясь в твою жизнь, делит её пополам, на до и после. Нужно быть слепым, чтобы не заметить это, и просто полным идиотом, чтобы беззастенчиво врать самому себе, и отрицать невероятной силы притяжение, и разумеется я им был. Больше же идиотов нет, правда? Надеюсь, я не настолько спятил, чтобы просто взять и отпустить. Да, я лучше сдохну в сожалениях, о своей ошибке, что может дорого ей стоить, сделаю всё, чтобы восполнить мощный по своей сути пробел, все что угодно, но чёрта с два я её отпущу. Это более чем невозможно. И вообще, меня вроде всё устраивает, не так ли?
