Александр Михайлович огляделся по сторонам внушительных размеров кабинета. Затем задержал взгляд на компьютере, стоявшем на отдельном столике.

— А через эту систему, — он кивнул на компьютер, — не было попыток украсть?

— Это исключено, — категорически заявил Иван Петрович. — Могу дать руку на отсечение.

— Что, даже никаких попыток не было? — усомнился Александр Михайлович.

Председатель банка на мгновение задумался. Потом уверенно заявил:

— Нет, не было. Сбои в расчетах, конечно, возможны.

Он секунд у-другую помолчал. Потом понизил голос и доложил:

— Вам я, конечно, могу сообщить, но информация сугубо конфиденциальная.

Генеральный прокурор кивнул в знак согласия.

— Так вот, докладываю: Центробанк предотвратил кризис! Финансовый кризис в стране. Понимаете, объединение «Банковские технологии» не провело своевременные платежи, из-за технических сбоев в расчетах, двум коммерческим банкам. Буквально на следующий день на межбанковском рынке стал нарастать кризис, который мог погубить уже десятки банков. И только оперативное вмешательство нашего банка, выброс на этот рынок втрое больших средств предотвратило «черный вторник».

Видя, что такое нагромождение технических терминов и специфических пояснений не слишком понятно постороннему, Иван Петрович пояснил:

— Мы взяли на себя роль кредитора в последней инстанции, понимаете? То есть предоставили коммерческим банкам возможность автоматического кредита для покрытия кратковременной нехватки средств.

На этот раз Генеральный прокурор моментально оживился:

— Вы сказали — автоматического?

— Да.

— То есть фактически бесконтрольного?

— Почему же бесконтрольного? — обиделся председатель. — На Западе право автоматического доступа распространяется на все банки. Мы же ограничили такой доступ к кредитам лишь первичным дилерам.

— Хрен редьки не слаще, — скептически заметил Александр Михайлович. — Меня беспокоит другое обстоятельство. Как бы таким правом автоматического доступа не воспользовались мошенники.

— Ну, для этого нужно знать пароль и так далее. Это непросто.

— А вы уверены, что ваши работники не могут его сообщить посторонним лицам? Что, в конце концов, где-нибудь в служебных помещениях, в том числе и в компьютерном центре, не установлены подслушивающие устройства?

Иван Петрович, похоже, обиделся. Их разговор все больше походил если и не на допрос, то на беседу строгого учителя с нерадивым школьником. И потому он несколько высокомерно ответил:

— А это уже ваша прерогатива: обеспечивать безопасность помещений и отсутствие наличия в них всяких «жучков».

— Вот затем я к вам и приехал. Вы не будете возражать, если мы дадим санкцию компетентным органам на выявление в вашем здании возможных подслушивающих устройств? И вообще на проведение профилактических работ в этом направлении?

— Конечно, нет! Как бы я мог возразить?

— Тогда договорились. Спасибо вам за откровенную беседу.

— Не за что. Приезжайте еще.

А про себя Иван Петрович подумал: «Мутят воду. Ищут преступников там, где их нет. И абсолютно ничего не предпринимают в тех случаях, когда эти преступники в открытую воруют и грабят».

На том они любезно и расстались. Но Генеральный прокурор был этим визитом очень доволен.

Он лично убедился, что техническая возможность доступа в банковскую систему посторонних лиц не исключена.

Титовко был удовлетворен: только что позвонил Максим и сообщил, что следующий этап операции прошел успешно. Средства перечислены в их областной банк.

Хозяин просторного кабинета в Доме правительства прохаживался по нему и довольно потирал руки.

«Если так пойдет и дальше, — думал он, — можно будет вообще не нуждаться в средствах. Конечно, всегда и всему приходит конец. Поэтому на каком-то этапе придется „завязать“ это доходное дело. Но пока будем продолжать. Пожалуй, можно даже приостановить чернобыльский уран. А Петракову надо дать указания по использованию поступивших средств».

Он позвонил мэру и попросил его завтра приехать. После чего занялся главным. Война компроматов между Администрацией Президента и правительством вступала в решающую стадию. И он играл в ней далеко не последнюю роль. Сейчас ему предстояло идти на прием к премьер-министру. И там отстаивать свою позицию.

В кабинете Николая Николаевича Титовко теперь чувствовал себя как дома. Он присутствовал на многих проводимых здесь совещаниях, сидел за отдельным столиком и даже подавал реплики, которые был вынужден выслушивать не только премьер-министр, но и все окружающие.

Но сегодня в кабинете они были одни.

— Николай Николаевич! — начал Титовко. — Пора решаться!

— Решаться на что?

Титовко настороженно огляделся по сторонам.

— Можете говорить откровенно, — перехватил его взгляд премьер-министр. — Подслушивающих устройств в моем кабинете нет.

— Дай Бог, дай Бог, — многозначительно заметил Титовко. — А решаться, Николай Николаевич, надо на открытый бой. Иначе скоро будет поздно. Власть полностью перейдет в Кремль.

— Она и должна быть там, — резонно возразил премьер-министр. — Правительство — лишь исполнительный орган.

Титовко разозлился. Он прекрасно знал, что собеседник его понимает. Но то ли из соображений безопасности, то ли по причине излишней щепетильности предпочитает недоговаривать. Пришлось уточнить, что он имел в виду:

— Я говорю о власти чиновников. Но если здесь, в правительстве, она легитимна, то там, в Кремле, может быть лишь в одной форме — узурпированной.

Видя, что реакции премьер-министра не последовало, гость еще раз уточнил:

— Власть, которую прибирает к рукам руководитель аппарата, незаконна. И вы это прекрасно знаете.

На это Николай Николаевич откликнулся. Причем с иронической усмешкой.

— Знаю. Уж кому-кому, а мне, когда вы были руководителем аппарата правительства и пытались так же взять на себя слишком много власти, это известно.

— Тем более. — Титовко пошел ва-банк. — Я действительно пытался навести порядок в аппарате. Но, заметьте, только в аппарате. А этот… Он уже управляет страной. Регент при живом Президенте.

Последние слова подействовали на премьера удручающе. Он и сам прекрасно видел, как власть понемногу ускользает из его рук в другие, не имеющие на нее права. Как из аппарата Кремля сыплются, одно за другим, распоряжения и предписания, обязательные для исполнения всем законным органам власти, министерствам и ведомствам.

И со всем этим надо было что-то делать. Он даже предпринял некоторые шаги. Но все они не были эффективными. Запрос Думы о нелегитимности действий Администрации Президента так и остался запросом. И даже его личный визит в Генеральную прокуратуру, где он предъявил к рассмотрению документ с факсимильной, а не личной подписью главы государства, не дал никаких результатов. Александр Михайлович, хоть на словах его и поддержал, не стал расследовать этот инцидент.

Поняв его душевное смятение, Титовко тут же решил воспользоваться ситуацией.

— Начальник аппарата готовит политический переворот. Вы должны об этом поставить в известность Президента.

— И у вас есть доказательства?

— Достаточно. Во-первых, он усиленно насаждает в Кремле собственную агентуру. А во-вторых, посмотрите этот документ.

— Что это?

— Номер счета и название зарубежного банка, в котором начальник аппарата хранит астрономическую сумму.

Премьер-министр посмотрел бумагу и искренне удивился:

— Неужели человек может столько украсть?!

— Может, — хладнокровно ответил Титовко. — И это только один счет, и лишь в одном банке. Полагаю, что их множество.

— Да… — только и произнес Николай Николаевич. В воздухе повисла пауза. — Хорошо, я подумаю. Одного этого достаточно, чтобы положить конец кремлевской карьере любого чиновника.

— Думайте. Только не очень долго, иначе будет поздно.