Кто-то весьма остроумно попробовал впутать нас в грязное насилие, но талант убеждения Ленни и дотошность Нормана Хайзера развалили импровизированную постройку.

Любые клетки пугают. Иногда после короткого времени, проведенного в небольшой клетке, рождается ощущение, что из нее тебя выпустили в другую, побольше, которую ты годами сам вокруг себя возводил. Обманчивое представление о полной свободе воли — наихудшая клетка. В ней холодно. Может быть, так же холодно, как в «мисс Агнес», лежавшей под водой в канале на глубине десяти футов, если бы Мейер меня оттуда не вытащил. Или так же, как в могиле, если бы первый выстрел Фрэнка Бейтера угодил мне в лицо.

Неимоверным усилием я заставил себя потянуться за телефонным справочником, отыскать департамент шерифа, сообщить диспетчеру мой временный адрес. Потом оделся, сел в белый автомобиль и поехал в ремонтную службу Джонни Мейна, отыскав ее по производственным ангарам и стоянкам грузовиков.

Там была дизельная заправочная колонка и полдюжины больших пандусов для ремонта грузовиков. Еще была красильная мастерская, механическая мастерская, а в сторонке располагалась площадка, битком набитая автомобилями, явно превратившими своих хозяев в месиво из крови, стекла и железа. Я увидел большой сине-белый буксировочный грузовик. Никаких работ не велось, кругом царила сонная тишина прекрасного апрельского дня. В маленьком офисе сидел пожилой мужчина, читая криминальный журнал. Тощая костлявая девушка в джинсах и топе медленно размазывала полироль по зеленому металлу джипа.

«Мисс Агнес» стояла в шеренге машин у боковой ограды — величественная престарелая вдова среди тинэйджеров. Я вылез из «бьюика» и пошел к ней. Со стороны мастерских вывернул крупный юноша лет девятнадцати и направился через бетонную площадку. Низко сидящие на бедрах джинсы, рваная, заляпанная маслом футболка, густые черные сальные волосы до могучих плеч.

— Вы мистер Макги? — Я кивнул, и он продолжил: — Я — Рон Хэч. Джонни Хэч мой отец. Он хозяин этого заведения. Не хотел, чтоб я связывался с вашим «роллсом», это ведь конфискованная машина. Да я просто видеть не мог, как она тут торчит. Ну, отец говорит, делай что хочешь в свободное время. Я с ней только что покончил, где-то всего час назад. Вытащил бак и головку, положил в керосин, продул трубки подачи горючего, просушил систему зажигания, катушку и прочее. Аккумулятор заряжен. Покрышке конец, и, по-моему, вам придется обшарить Майами в поисках «Данлопа» на такой обод.

— Я очень благодарен, Рон, что вы не позволили ей тут торчать.

— Черт возьми, это ведь грандиозная старая зверюга. Сплошная ручная работа, все просто на редкость слажено и подогнано. Все вкладыши вроде бы в полном порядке, мистер Макги. Только есть и проблема. — У него были крупные жилистые кисти прирожденного мастерового с похожими на бананы пальцами. Рон вытащил из кармана джинсов сложную втулку. — Вот, видите свежую поломку? Может, это произошло при ударе о склон во время падения. Это втулка с конца рычага рулевого управления, левая передняя. Я на время поставил струбцину, чтоб дотащить машину сюда, в парк, но вести вы ее не сможете. Я не знаю тут ни одной мастерской, где это могли бы исправить. Резьба нестандартная, нужных метчиков ни у кого не найдется, и самостоятельно их не сделаешь, слишком сложно.

— У меня есть приятель механик в Палм-Бич, в мастерской, где хранятся запчасти для «роллсов» с самого первого года выпуска.

— Может быть, у него и отыщется. А тем временем… я поработал бы с кузовом и над крыльями.

— Сколько я вам уже должен?

Он замялся.

— Дело у нас тут поставлено так, что гаражам приходится конкурировать за контракты. Так что семьдесят пять долларов за буксировку и по десятке в день, пока машина под арестом. С налогом получится сто девять долларов двадцать центов. Как только мы нынче утром получили известие из офиса шерифа, что можем отдать вам машину, десятка в день отменяется.

— А если бы меня продержали три месяца?

— Тогда… если люди не хотят платить за хранение, машина как бы вообще ничего не стоит. Отец продает их оптом за любые деньги. Прошел слух, будто вы с вашим другом убили Фрэнка Бейтера, и вас взяли, поэтому отец и сказал, что нет смысла возиться с машиной. Только… я просто видеть не мог, как эта игрушка стоит тут без дела. Я хочу сказать, что работал по собственной воле… Если вы не хотите платить ни за что больше, кроме хранения и буксировки, то и так ладно.

Я вытащил две купюры из пачки, которую дал мне Ленни, — сто и пятьдесят.

— Пожалуйста, дайте мне счет за буксировку и за хранение. Остальное вам. Окончательно рассчитаемся, когда закончите.

— С корпусом?

— Вы ведь не будете делать шпатлевку?

— Шутите!

Я знал, что он сделает. Отобьет вмятины резиновой колотушкой, ошкурит, отполирует, отгладит, чуть зальет в безнадежных местах свинцом, в паре мест счистит наждаком грунтовку, а потом выкрасит краской высшего качества, без конца зачищая границу меж старым и новым слоем.

— Надеетесь подобрать такую же краску, Рон?

— С покраской работа все равно жуткая. Я бы скорей выкрасил целиком заново. Перекрасил бы в желтый, в несколько слоев, кладя между слоями побольше хорошей золотой полировки.

— Простите, она должна остаться синей. По сентиментальным соображениям.

Он пожал плечами:

— Такого же оттенка?

— Не обязательно точно такого.

Он впервые улыбнулся, явно испытывая облегчение:

— Могу привести ее в наилучший вид. Обождите, увидите. Надеюсь, вы скоро достанете втулку. На самом деле я с ней не справился бы, если бы не удалось вытащить, поставив на колеса. Когда краном вытаскивают, совсем другое дело.

Из офиса вышел старик и заорал:

— Ронни! Беги к телефону!

Парень помчался большими длинными скачками. В моей памяти тут же вспыхнуло воспоминание. Решительный вид девушки, бегущей в ночи, разлетаются темные волосы, высоко поднимаются голые коленки. Неуловимое сходство, вроде семейного. Даже больше, ибо девушка была истинной девушкой, тогда как этот бегун — настоящий мужчина. Есть у меня небольшая причуда, связанная с молодыми представителями мужского пола с мужественными чертами и локонами до плеч. Имея с такой прической усы, бороду или то и другое, они для меня обретают утонченно-романтический имидж, привкус давней галантности, отзвук старых имен и названий: Самтер, Кастер, Битва в Глуши, марш Шермана.[4] Но, скажем, «Битлз» и Рон Хэч, без бород и усов, напоминают мне армейских медицинских сестер, с которыми я слишком часто знакомился.

Интересно, разрабатывает ли мистер Норм линию бегущей девушки? Ее непричастность к событиям была бы чересчур фантастическим совпадением. А причастность наоборот возможна с самого начала. Какая-то молодая девушка изображала официантку в светлом парике в выходной, когда опоили снотворным мужчин из инкассаторской машины.

А может, она послужила приманкой, отвлекала внимание Фрэнка Бейтера, чтобы Орвилл и Хатч могли его поймать? Или была женщиной Бейтера, местной или импортированной, сладким куском юной плоти после почти сорока месяцев голодовки. Вполне вероятно, что девушка хорошо знала лес, думала — справедливо или ошибочно, — будто кто-то следит за ней ночью, а под прикрытием шума и движения моей машины собиралась прорваться в кусты на дальней стороне дороги. Но не рассчитала расстояние, перебежала слишком близко. Только почему, черт возьми, не позади машины?

Я осматривал «мисс Агнесс» внутри, когда вернулся Рон. Все было старательно очищено от грязи, колючек, воды и прочего.

— Ох, забыл совсем. Ваши вещи, рыболовные снасти, инструменты и все такое заперты здесь, в кладовой. Я переписал. Вещи ведь пропадают. Может, чего-то уж не было, когда я переписывал. Хотите посмотреть?

— Попозже, пожалуй.

— Никто не думал, что вас выпустят. Дело ведь совсем другое, чем воровство.

— Люди здесь думают, если шериф Хайзер кого-то схватил, значит, он прав? Так?