Сложив крылья, он камнем ринулся к земле. Черной стрелой он обрушился с неба, прервав шумное пиршество. Кэле взвыли и отпрянули. Бурый великан скрылся во мраке. Остальные духи склонились в глубоких поклонах, и ворон узнал их.

            То были кэле огня, воды, ветра и земли.

            Элгар узнал их, потому что они приняли облик молодого вождя по имени Амарок, его сестры Иниры, великана Умки и его брата — коротышки Омрына. Элгар заметался, вновь осознавая свое тело. Он хотел задать им столько вопросов о том, что видел и что чувствовал, но вместо этого смог выдавить из себя лишь два слова:

            — Кто я?

            — Ты не найдешь ответа, если будешь один, — сказал Омрын, кэля земли.

            — Люди, это гладь воды, скованная льдом река, — продолжила Инира. — Каждый твой поступок — волны на воде, трещины на льду.

            — Без людей любое действие — доброе или злое — бессмысленно, — Умка усмехнулся своей невеселой улыбкой. — Потому что только люди решают…

            — Чудовище ты, — резко бросил Амарок.

            — Или герой, — добавила Инира.

            — Без людей все просто, все бессмысленно, все идеально, — подвел итог Омрын. — Добро и зло существуют только для людей.

            Вновь заговорил устами девушки кэля воды:

            — Их много, бесчисленно много. В озерах их голодных глаз живут тысячи образов разного тебя. Остается только выбрать.

            — Значит, без людей я не существую? — спросил Элгар.

            — Нет, — улыбнулась Инира. — Это значит, что без тебя не существует людей.

            Кэле низко поклонились ему, признавая своего нового хозяина. Падшие звезды будут следовать за новым шаманом до самой его смерти, и дальше, чтобы проводить его душу в вечный свет верхнего мира. Старый Иный, иссушенный желаниями, до последнего цепляющийся за жизнь, был недостоин их милости. Кэле сожгли его изнутри, сточили его тело и подорвали дух. Заставили древнего старика молить о смерти. Элгар был другим. Не человеком, но и не кэля. Он прочно стоял на незримой границе между мирами и был настоящим шаманом, способным обходиться без бубна, дурманных грибов или дурной воды.

            …Элгар открыл глаза. Его тело ныло, придавленное грузом холодной, непроницаемой тьмы. Он попытался стряхнуть эту тяжесть, но не смог. Юноша заставил себя успокоиться. Окружившая его тьма была рыхлой и холодной, и легко крошилась под пальцами. Не земля. Мягче…

            Снег!

            Со снегом он мог совладать, потому что понимал, что такое снег. Юноша начал извиваться, часто задышал, вгрызаясь руками и зубами в холодную белую массу. Он мог двигаться, несмотря на то, что дышать становилось тяжелее, а кровь туго застучала в висках.

            Казалось, прошла вечность, прежде чем сквозь толщу снега показался свет. Рука Элгара пробила примерзшую корку, как скорлупу яйца. Юноша сделал последний рывок, вырываясь на волю, глотая свежий, вкусный морской воздух. Он высвободил сначала грудь, а после ноги из холодных оков и растянулся на потревоженном снегу, стараясь унять боль, разрывающую грудь.

            Над ним было небо — черное, и полное звезд.

            ***

            Элгар вернулся домой ранним утром. Уже светало, хотя отдельные яркие звезды не спешили угасать, и по-прежнему мерцали на посиневшем небосводе. Первое, что Элгар увидел, приблизившись к землянке, была разоренная кладовая. Внутренности животных вперемешку с испорченным мясом валялись повсюду. Дикие звери еще не успели растащить их. Ближе к валкарану лежали сломанные нарты, другая утварь, выброшенная из нутра жилища и покрытая слоем инея и белой наледи. Собак слышно не было. На снегу Элгар нашел следы двух саней, одни из них — судя по глубине следа, тяжелые, доверху груженные добычей — были санями Умки.

            «На жилище напали, пока старик охотился? — предположил Элгар. — Он вернулся и стал преследовать налетчиков? Тогда почему не отцепил добычу? Почему нарты груженые?»

            Недавнее предчувствие Элгара сбывалось. Он старался не думать об Инире. Ее наверняка не убили. Красивых девушек захватывали для выкупа или чтобы сделать женой, без причин уничтожать красоту считалось на севере расточительством. Элгар обошел землянку и с противоположной ее стороны, на склоне холма нашел вытоптанную площадку, а на ней лежало что-то большое, припорошенное снегом.

            «Туша животного?» — подумал юноша.

            Он рукой смахнул снег. Сначала Элгар решил, что это туша белого медведя. Потом понял свою ошибку. Слипшийся в замерзшей крови белый мех скрывал под собой не животное, это было тело настоящего человека.

            «Кровь на белом снегу, — Элгар вспомнил слова шамана. — Кровь на белом меху».

            Умка был мертв уже несколько дней. Грубое лицо распрямилось, морщины разгладились, а ресницы на закрытых глазах были белыми ледышками. Рука юноши нежно погладила изуродованную шрамом холодную щеку. Враги убили старика, но никто из них не решился надругаться над его телом. Даже после смерти Умка вселял в людей ужас.

            Юноша очистил тело от наметенного снега и перевернул его. В животе Умки торчал обломок копья с железным наконечником. Одной рукой старик вцепился в древко мертвой хваткой, другая была сжата в кулак. Труп закоченел, и Элгару потребовалось немало труда, чтобы извлечь копье. Он постарался распрямить окоченевшие руки, но ничего не получилось. Юноша сел отдышаться и почувствовал на щеках горячие слезы.

            Смерть для северян была обычным явлением и постоянной спутницей, но мысль о том, что он навсегда потерял старика, больно ранила Элгара. Теперь он хорошо понимал, что великан не просто спас его от верной смерти, когда рискнул и подобрал во время бури ребенка, который мог оказаться кэле. Старик, даже зная о странных способностях приемного сына, не испугался и сделал из него человека. Общение с Умкой, его уроки и рассказы, совместные странствования и вечера у очага — все это продолжало жить внутри Элгара.

            — Я только брал у тебя, — тихо сказал юноша, обращаясь к трупу. — Я ничего не могу дать тебе взамен.

            Старик не ответил. Элгар прислушивался к себе, пытался нащупать связь с миром духов и отыскать там ворона, вылетевшего из пробитого живота Умки. Чтобы попросить у него прощения и спросить совета. Но старик молчал, и самым обидным было то, что они поссорились как раз перед расставанием. Но останься Умка в живых, смог бы он принять решение Элгара быть вместе с Инирой?..

            «Инира, — вспомнил он. — По крайней мере, я могу спасти ее».

            «Спасти? — рассмеялся внутри него чужой голос. — Разве нужно ее спасать? Вождь инук вернулся, чтобы отомстить за сожженные дома и убитых родичей. Он отомстил, убил своего врага и освободил сестру. От кого ты хочешь спасать ее? От родного брата?»