— Эта рыбья косточка меня не прикончит, — прогудел он. — Даже не заставит поперхнуться…

            Старик с усмешкой посмотрел на маленький костяной топор. Умка был уверен в своем превосходстве, но затягивать бой было неразумно. Даже небольшое кровотечение могло ослабить его, а силы нужны были для схватки еще с тремя другими инук. Старик вспомнил предостережения Элгара.

            «Ты ошибся, лисенок, — подумал Умка. — Я все-таки сильнее...»

            С диким ревом он бросился на врага, намереваясь повалить его и втоптать в снег. Амарок выронил топор, его руки метнулись в потревоженный бойцами снег и вынырнули, сжимая копье с железным наконечником. Всем своим весом, помноженным на силу яростного броска, Умка напоролся на собственное оружие. Он услышал, как вскрикнула Инира.

            «Элгар расстроится», — запоздало подумал старик.

            Он грузно повалился, все еще продолжая двигаться вперед, зарываясь лицом в снег. В глазах у старика потемнело. Он не чувствовал боли, только холод, сковавший все тело. Давно, очень давно он не чувствовал себя таким беспомощным.

            Умка увидел огни, они были ярче северного сияния и вспыхнули всего на мгновение. Он понял, что это ружейные выстрелы слились в единый залп. Умка вспомнил, зачем он упал на землю и прикрыл голову. Как только пули прошли над их головами, люди вскочили и закричали. Забили боевые бубны. Умка заорал вместе с остальными, поднялся и устремился на ощетинившихся железом таньгу. Но кто-то мешал ему бежать, хватался за штанины и тянул назад. Молодой медведь хотел отмахнуться, но досадной помехой оказался его младший брат.

            — Они говорили, что вас не тронут, — пискнул Омрын, вцепившись в ногу великана.

            Коротышка дернул сильнее. Умка потерял равновесие и упал. Его руки тотчас провалились по локоть в прорубь. Он беспорядочно шарил в воде, на мгновение ему показалось, что он сумел поймать тонкую девичью руку. Умка резко зажмурился и в новом сполохе яркого пламени увидел ее лицо и вплетенный в волосы яркий разноцветный венок. Потом лицо женщины исчезло, растворилось в темной воде и вечернем тумане.

            — Умка, скорее! — продолжал тянуть Омрын. — Мою невесту привалило остовом яранги. Она сгорит. Помоги мне, только ты можешь помочь.

            Маленький брат хотел еще что-то сказать, но его рот заполнился пеной и кровью. Умка увидел, как дрожит тщедушное тело коротышки, истязаемое огнем. Почувствовал его решимость умереть, но не повторить предательство. Омрын в последний раз дернулся, хитрое лицо почернело. Умка подхватил его невесомое тело, поднял на руки и сказал:

            — Я помогу тебе. Веди, брат.

            ***

            Возвращение домой заняло больше времени, чем Элгар предполагал. Погода портилась, дул сильный встречный ветер, разбивающий снежинки на сотни мелких игл. Собаки выбивались из сил, снег не везде образовал глубокий слой, и часто приходилось идти пешком рядом с нартами, чтобы они не повредили полозья о камни. Путешествовать вдоль побережья в такую бурю было неразумно, но Элгар не был уверен, что сможет найти дорогу, если уйдет от кромки воды. У юноши было дурное предчувствие, и он хотел как можно скорее вернуться и поговорить с Умкой. Элгар проклинал себя за резкость — старик вовсе не хотел его обидеть, и появившееся между ними непонимание нужно было как можно скорее развеять.

            Когда вдалеке показалось черное пятно, Элгар подумал, что это большой камень из тех, что временами встречались на обычно ровном морском берегу. Когда упряжка подъехала ближе, стало ясно, что это мертвый кит. Половина его огромного тела была на суше, хвост терялся в набегающих волнах. Юноша не смог определить от чего погиб кит. Ран оставленных гарпунами или зубами касатки видно не было, но Элгар почувствовал стойкий запах крови. Он присмотрелся и увидел, что возле мертвого кита, в полосе мутной, пенящейся воды сидела темная фигура, которая не могла быть человеком. Существо было огромного роста, даже сидя, оно было чуть ниже стоящего во весь рост Элгара. У чудища были широкие сильные плечи, длинные руки и большая, низко посаженная голова на короткой шее. Тело великана покрывала свалявшаяся темная шерсть. Элгар сперва решил, что это бурый медведь невесть как забредший так далеко не север, но потом он увидел, как великан руками вырывает из раны в теле кита куски мяса и кладет их в рот.

            Собаки в упряжке заволновались и, громко лая и скуля, шарахнулись в сторону, увлекая упряжку. Нарты объехали тушу кита и трапезничающего великана кругом, и остановились, уткнувшись в сугроб. Элгар кричал на испуганных псов, но те не слушались команд. Юноша понял, что продолжить путь он сможет, только избавившись от неожиданного препятствия. Достав лук, Элгар соскочил на землю. Он слышал истории про волосатых людей, которые приходят из северной ночи, разоряют яранги и похищают детей, чьи кости позже находят в тундре…

            Спущенная тетива щелкнула по медному напульснику — стрела пропела в воздухе и с противным шлепком вонзилась в тушу кита на локоть левее головы великана. Чудище вздрогнуло и выпрямилось во весь свой громадный рост, потом обернулось, сжимая в руке кровоточащий кусок китового мяса. Янтарными глазами великан пристально следил за костяным наконечником следующей стрелы, готовой сорваться с подрагивающей натянутой тетивы.

            — Ты стрелял? — спросил бурый человек, как будто лук могла натянуть одна из насмерть перепуганных собак.

            Элгар молча кивнул. Он никогда не слышал, чтобы рассказчики, встречавшие великанов, упоминали о том, что те умеют говорить или знают язык луораветлан.

            Великан пригнулся и неторопливо двинулся в его сторону. Юноша пытался припомнить, какие хитрости применяли герои сказок против великанов-людоедов. Он успеет всадить в него стрелу, может быть — две. Иногда даже простой человек выживал после попаданий двух стрел… что потом? Короткий широкий нож для разделки мяса?.. Из сказаний Элгар знал, что при встрече с кэле нужно обвести себя кругом из теплой крови. Кэля решит, что перед ним река и не станет переходить… Но людоед не был обычным кэля, он был существом из плоти. Кто знает, остановит ли его тонкая красная линия, прочерченная на свежем снегу?

            Элгар, наконец, решился и стрельнул, целя чудовищу в ногу. По крайней мере, такая рана замедлит его. Великан отпрыгнул, и стрела вонзилась в снег.

            — Зачем хочешь меня искалечить? — удивился людоед. — Разве я тебе вреда желаю. Кит большой, на двоих хватит.

            Он протянул юноше кусок мяса. Элгар сглотнул. Его темная половина больше всего на свете хотела разделить эту странную трапезу, вонзить зубы в кровавую плоть и насытить голод.

            «В этом нет ничего зазорного, — подумал юноша. — Моряне убивают моржей и разделывают их прямо на берегу. Иногда даже съедают там целиком… Да и мне раньше случалось угощаться сырой строганиной. Отчего же это странное чувство, что приняв такой подарок, я переступлю за границу, откуда нет возврата?»