6. Х.1918 г. «В ночную гладь пруда, в колодцы чьих то глаз…» В ночную гладь пруда, в колодцы чьих то глаз, И чьих то глаз и звезд мгновенных траекторий, Как ангелом, и крылья, поднимая час, Устали утопить его во взоре. А губ, и глубже глаз, и обжигает шелк. И трепетом колен, как стрел упругих, ноги… Из чаши бытия… И не смолкая смолк, И крыльев влажный шепот на пороге, И он вошел. В окне дробились звезд Миры расколотых надежд и упований, И пролетающей порой кометы хвост Из угля и огня ночную бездну ранил. Не заглянул в глаза, но смех Расплавил серебром, и на плечо положит руки И знаю я, – бесстыдно белый снег На город упадет покровом скуки. Но и его, как путь мучительный часам По тишине прокладывать, как по сугробам, Опять их взмах, и тяжек свет глазам, Как Лазарю, восставшему из гроба! 1919 г. Ночь Безжалостных минут неслышный рост И голос ласковый сказавший «спите» Забросят в память падающих звезд Мгновенные, серебряные нити. И лбом горящим плавит лед стекла, Легко прожечь последнюю преграду В ночную глубь, как сердца глубь прожгла Тоска безмолвной пристальностью взгляда И память, – ночь трепещущим крылом, Не захлебнешься ты в предсмертьи бреда, И угольной водой за угольным стеклом Плывут томительно ночные беды. Но радостью рассказанных поэм Ты сердце ночи болью не отравишь, И сплетены туги два тела тем В колышущихся перьях клавиш. То лебединый не возьмет полет Тоска за облако ночного света, И сердце хрусталем сжимает лед Еще живое мертвого поэта. 1919 г. Был полог… Был полог неба странно фиолетов Ночная выползала синева. В улыбках женщин и стихах поэтов Твоя улыбка и твои слова. В движеньи звезд твои снисходят взоры, И голос твой – дыханье тишины, Как вечером в углах неслышный шорох, Как голос посещавший сны. Ведь это ты. Тебе поют страницы, Тебе дыханье каждое и миг, И имя, в небе тень летящей птицы, Мелькнет над каждою из книг. Закрыть глаза и губы видеть ближе, Дыхание порывисто и горячо, И вал воды с покорной страстью лижет Далекой пристани гранитное плечо. И так же, как сейчас, погаснет вечер, Ночная выползает синева, И в горький час последней встречи Твои усталые падут слова. Далекий вечер. Дали в сини нежны И зоркий страж – вечерний полусвет, Как будто взором странным и прилежным Следила девушка иных планет. 1916 г.
Георгий Золотухин Каменная колыбель Если хочешь плавать в вековечном стиле, – От долины Качи правь на Инкерман; Здесь тысячелетья облака сгустили, Каменные глыбы помнят Океан. Здесь зачатье мысли, предначалье Змею, Вырезы титанов на уступах скал; Розовое небо спрятало Акмею, Чтоб пиитов смену дух любви взласкал, Подойди и смолкни. Убедись, запомни, Что штрихи былого нежат примитив; Челюсти громады, грудь каменоломни Зарождают прочно крепкий коллектив. Неистерты знаки павших поколений, Вырезаны резко гордо-письмена; В космоса горниле выковался Ленин, Чтобы закрепилась Новая Весна. Из страны спокоя для страны бунтарья Кинул красноволны каменный Титан: Пало крепкосталье, вспела Пролетарья: – Из долины Качи правь на Инкерман! Эскиз к поэме «Паяц» Паяц, выходи на эстраду! Раскинь по песку душ треск погремушек, Кудрявых игрушек шараду. Бац!!! Мы так устали, паяц… Удуши арлекинов, Из смеха петлю накинув; Каруселиям тупости в пасти Вбей клинья, Клювом орлинья Скуку гнезда разори. Рукою не старой зари Хотим обладать. Паяц, дай себя обглодать! Кости твои – радий, Улыбки – электричество, Их в оболочке-ограде Мириадоколичество. Вышел паяц. Вышел и ах! Умерли звоны в пустых мирах; Нет у шута от печали зубастой Всеисцелительной пасты. Гоготом встречен… бац!!! Упал, искалечен паяц… Ничего! От паяцовой корчи, От его разбитой рожи Станет горе еще горче, Станет смех дороже. Готика Сегодня любовь мою На крестах устах вешали И болталась на перекладинах площадей Она, В глазных впадинах людей От звена до звена Пробегая. Душа нагая пламенными языками Лизала звезды – леденцы небесные, В неба зало вошли с жолтыми клыками Мертвецы и пролились отвесные Дожди конца. – Не жди, не жди гонца! Безкровного моления утешители Священничали, То ровного умаления небожители Мошенничали. Двери доверий к паперти Заперты и повешена радуга Туша И рада как грешная Душа. На колокольне пробило двенадцать… Не сорваться ль с виселицы и раздольней Повеселиться? Или повисеть в коленкоре черном, Быть рыбой, попавшей в сеть В разговоре-горе вздорном? Как лучше жить: быть минутным, Облака из лучей шить или смутно мутным Потоком течь под оком человечьих свеч? Кто скажет? А тоска жжет И все чаще, чаще пояски поисков В гуще чащи теряются: Лишь думы последними, шалыми Жалами колоть ухитряются. Что будет? Смерть ли разбудит Небытием Или вина загадочного вина лихорадочного Еще попьем?? |
