Шериф смачно плюнул и щелчком отбросил окурок.

- Плохо все это пахнет. Плохо. Надо бы на других фермах посмотреть - как там у них атмосфера. Раз уж я сегодня влез в седло - съезжу к Джиму Хаусли на Восточную. Да и еще надо кое-что проверить А ты смотайся к Макбрайду. Окей?

- Конечно.

Шериф развернул лошадь.

- Слушай, какого черта ты сегодня опять под пули полез? Жить надоело? Заговоренный? Обсудить надо было сначала...

Я бросил прощальный взгляд на идиллическую долину.

- Как-то сразу понял, что так бы сделал мой брат.

- Ел сегодня что-нибудь? Я так и понял. Подожди, сейчас принесу. У нас один умелец жарит восхитительные лепешки. Кажется, на кухне еще остались.

Эд вскочил с кресла и рысцой побежал в дом.

Мы с Джонни остались сидеть на веранде. Он степенно, с удовольствием, чистил свою новую снайперскую игрушку.

- Так что боюсь, скоро может понадобиться твоя помощь, Джонни-бой. Готов к охоте?

Он медленно поднял на меня свои пустые бездонные глаза.

- Не угадал, брат. Этот раунд я пропускаю. Это не моя война. Я не солдат. Я охотник. Ваши дворцовые перевороты меня не интересуют. Ты уж извини, но не обсуждается. Вердикт безоговорочный. Или пояснить?

- Поясни.

Джонни откинулся на спинку, задрал голову и начал изучать аккуратно подстриженные ногти.

- Роберсоны. Олсоны. Фритцы. Какая к черту разница? У каждого своя правда. И она мне по барабану. Тем более что побеждают обычно те, кого больше. А что-то мне подсказывает, что у вас, ребята, карты самые поганые. И умирать за этот вшивый городишко я не собираюсь. И вообще - это просто не интересно. - Он хмыкнул. - Скоро можешь считать себя моим психологом.

- Держи. Вкуснота - сам завидую, - вернувшийся Эд поставил передо мной тарелку.

Он был прав. Лепешки заслуживали наивысшего балла. У Джины такого не подавали.

- Джон, ситуацию я понял. Думаю, что твое беспокойство небеспочвенно. Мои ребята тоже шепчутся. Я с ними на эту тему уже говорил и поговорю еще. Убеждал, что все это просто подлый треп. Что Робертсон много сделал для города и на такое просто не способен. Думаю, что убедил. По крайней мере многих. Так что за нас будь спокоен. Нож в спину не всадим, а если нужно - поможем. Или нужно уже?

В его умных карих глазах мелькнуло скрывавшееся за уверенным тоном беспокойство.

Я покрутил головой, пережевывая большой кусок деликатеса.

- Ничего не нужно, Эд. Если что - я сообщу. Сами ни во что не суйтесь. Только зря положите людей. Последнее что нужно городу - это гражданская война. Ждите. Работайте.

Опорожненная за какую-то минуту тарелка сиротливо смотрела на меня. Я встал.

- Спасибо.

Почему-то мне хотелось убраться из этого места.

По пути в город я решил сделать крюк. Свернул вправо и поехал к дому Мэйнардов. Уже некоторое время не давала покоя одна мыслишка.

Лес встретил меня сухой прохладой. Я опять поймал себя на том, что теряю навыки осторожности. Телу и мозгу хотелось вдыхать покой, запах листвы, солнечные блики, оттенки зеленой жизни. Противиться этому было почти физически больно. Может, это просто усталость? Или наоборот - разнеженность?

У Мэйнардов ничего не изменилось. Мертвый дом встречал меня сонными окнами. Я прошел в спальню Джоанны и сразу понял, что ошибся. Кое-что изменилось.

С трюмо исчезли фотографии. Остались только темные полосы в пыли.

Но я-то их помнил. По крайней мере, надеялся на это. Три снимка. На левом - Огастас Мэйнард. А за ним - памятник Джорджу Вашингтону на коне. Вот и здорово.

Через веранду я вышел к пруду. Снял и сложил на скамейке одежду. Прыгнул в воду.

На черной глади покачивались опавшие листья. Подумалось - почему одним суждено гнить на земле, а некоторым счастливчикам даровано безмятежное последнее плавание?

Потом мысли ушли. Я перевернулся на спину и долго смотрел на прощальные летние облака.

Картина подошла идеально. Я еще раз подровнял уголки и отошел к кровати.

Летящая птица смотрела внимательным левым глазом на тихий прудик внизу, выискивая добычу или место для отдыха. Поблескивающая белым темная вода, заросли камыша, край леса, кованая скамейка. В левом углу нечетким серым облаком пруд прикрывали пушистые перья крыла. Вся картинка была будто искривлена лупой или какими-то странными очками, создающими ощущение выпуклости.

Мне сразу показалось, что картина будет хорошо смотреться на светло-зеленой стене спальни. Хотелось надеяться, что Салли понравится. Я был бы не против, чтобы этот пруд был первым, что увидят утром мои заспанные глаза.

Все в жизни бывает впервые. Вот и я начинаю мародерствовать на местах преступлений.

Нужно было отвести в конюшню лошадь. А там уж и обед.

Откинувшись на спинку кресла, я повел вокруг сытым взглядом. Но зацепиться было не за кого. Большинство уже оттрапезничало, а те, что остались, не изъявляли желания со мной побеседовать.

Я закурил и стал смотреть в ворота кухни. Там как обычно сновали женщины. Деловые, спешащие, желающие поскорее закончить работу и в тихой прохладе встретить последний летний вечер. Хотя кто знает, чего они желали на самом деле?

Сегодня даже Джине я был неинтересен. Мое мужское эго попробовало было запротестовать, но быстро исчезло в кольце сигаретного дыма.

В какой-то момент я заметил, что на меня смотрит Салли. Но и она развернулась и пропала в полутьме ангара. В ее взгляде мне увиделась грусть. Или даже страх.

Но уж Финли от меня было никуда не деться. Я подозвал его и показал на кресло рядом.

- Не знаешь, Большой Фритц уже вернулся?

Он покачал головой. В смысле "не знаю" или "не вернулся"?

- Хочу предупредить, чтобы ты был осторожнее. Назревает что-то нехорошее. Будь начеку.

Он кивнул. Да, в дискуссиях мне сегодня отказано.

- И еще, хочу тебя попросить подежурить первым. Я что-то не выспался. Клонит в сон.

Ответ был удивительно предсказуем.

Я встал и пошел в "Стоматологию". И тут же столкнулся с летящей ракетой по имени Дорсет. Обычно предельно вежливый, на этот раз он даже не подумал извиниться и, как раненый кабан, пронесся мимо. Его глаза пылали яростью.

Оказавшись в постели, я понял, что Салли мне не дождаться. Уже через минуту я превратился в птицу, кружащую над прудом. Не помнящую, что же она там ищет.

21

Ночь была светлой. Ни облачка. Только россыпи звезд и надкушенный биг-мак луны. Казалось, повсюду за деревьями понатыканы неоновые фонари, заливающие мир голубыми лучами.

Я проснулся раньше положенного и, стараясь не разбудить свернувшуюся калачиком Салли, проскользнул за двери. Надо же - я даже не слышал, как она пришла.

Финли о чем-то трепался с часовым у столовой. Хотя скорее - слушал его беззубое шамканье, сопровождавшееся скабрезным хихиканьем.

- Посты только что проверил. Все хорошо, - доложил громила и, как мне показалось, с облегчением отчалил от своего собеседника.

Я перешел на другую сторону площади и перепрыгнул белый заборчик у ближайшего дома. Это был кратчайший путь к моей ночной берлоге. Ярдов сорок садами - и я у своей стратегической яблони. Развернув припрятанный каремат, я примостился под деревом. Мне хорошо была видна улица. Вправо - до самой кухни, и даже дальше. Влево обзор был хуже - улицу закрывали кусты, но торчащую чуть левее по диагонали коробку склада я видел как на ладони. Его стену так и не перекрасили. Но сегодня это бы не помогло - было слишком светло. Под шляпой часового мерно помигивала сигарета. Это был Доусон - сержант Пауэлл не курил. Вообще-то я должен был попасть на вторую смену, но заступил раньше, а Рори, наоборот, вечно опаздывал.

Прошло уже почти двадцать минут из отведенного мной самому себе получаса. Скоро нужно будет вставать, и идти на обход. Можно подойти к Доусону и выкурить сигаретку.