- А ну, ходу отсюда!

Они бежали, не разбирая дороги, по кустам, подлеску, проваливались в ямы, преодолели вброд какую-то лужу. Ужасный многоголосый вой шел следом, возникая то слева, то справа. Сзади об землю гремели копыта, мелькали огни, могильным, протяжным голосом взревела труба. Их обкладывали по всем правилам охотничьего искусства и гнали вперед.

- Антони! Вам нельзя бежать дальше! Они ждут этого! Надо схорониться здесь! - опять прорезался, заглохший было, дядюшка Корнелиус. Голос его был слаб и исходил, будто, из невообразимого далека.

- Не бзди, ща схоронят нас! - Пропыхтел на бегу Антон. - Все сделают в лучшем виде.

Впереди замаячили какие-то постройки. У бегунов открылось второе дыхание и вот они, снося гнилой заборчик из штакетника, ворвались на двор какого-то не то отдельно стоящего деревенского дома, не то дачи. В три окна, почерневшее дерево, крытая рубероидом крыша, сбоку  прилепился покосившийся и подпертый колом сарайчик, на дворе стоит ржавый мотоблок. Это все, что успели заметить Маго и Антоха, прежде чем рванули на себя оказавшуюся незапертой дверь и ворвались в дом. Темно, никого нет, похоже, что дом заброшен. Антон набросил на дверь крючок, придвинул к ней стоявшую у входа тяжелую старинную швейную машинку, подпер ручку подвернувшейся шваброй.

Этого ему показалось мало, и Антон принялся лихорадочно рыться в памяти, где дедовский гримуар причудливым образом перемешался с гимнами, которым Кришна обучил своих неофитов:

- Харе Рама, Харе Кришна, Рама, Рама, Харе, Харе... . - Рассеянно напевал он. - А. Во!

Антон зачастил:

- Джай, Кришна, убийца ракшасов, сжигающий двуличников, колдунов и кимидинов! Великий Слон! Маго, сука, запали что-нибудь скорее!

Магомед лихорадочно заметался, сорвал со стола клеенчатую скатерть, принялся чиркать зажигалкой.

- Вы, Пожирители грязи, что роитесь в ночь новолуния, вишкадхи и все роды пишачи! Огонь ободряет нас против вас! Огонь мне пожаловал Кришна, его создал Агни и благословил Варуна, он изгонит злых духов, колдунов, двуличников и кимидинов! Встреть огнем колдунов, встреть, о, Бог, кимидинов, охвати огнем колдуний, идущих по следу!  Те, что проклинают нас, что преследуют и гонят нас, что взрастили зло в себе, лиши их соку, да пожрут они свое потомство! Своих сыновей, внуков, сестер и братьев! Да уничтожат друг друга косматые колдуны и колдуньи, да будут разгромлены упыри и упырихи!

Огонь из зажигалки взметнулся разноцветным столбом под потолок, охватил скатерть, которая запылала факелом, кольцами обвил тело Магомеда, короной распустился над его головой. Огонь этот не обжигал плоти. Магомед, закованный в огненные доспехи, словно держал полыхающий огненный щит в одной руке и плюющийся искрами огненный меч в другой. Глаза его светились священной яростью.

- Ништяк! - Обрадовался Антон. - Короче так, Мага, нам  бы тут ночь продержаться, до утра, а потом эти скоты свалят. Нюхом чую!

Магомед ошалело поводил по сторонам глазами, лицо его было отрешено, застыло сардонической маской.  Антон, отирая со лба пот, присел на продавленный диванчик в углу. Взошла луна, заглянула в оконце, украсив дощатый рассохшийся пол жемчужными квадратиками.

Снаружи завыло, заухало, загремело, затопало. Стук и гром, крик и рык приблизились, налетели, закружили вокруг дома. За окном замелькали огни и косматые тени. На луну набежала черная туча. Что-то затопало, загрохотало и заскрежетало на крыльце. Вдруг, все разом стихло, в дверь вежливо, но твердо постучали.

- Извините, что мы беспокоим вас. Разрешите войти? Мы кое-что вам покажем и сразу уйдем. - Произнес за дверью глубокий, вежливый голос профессионального продавца пылесосов "Кирби".

- Э! Мой хур тебе жопа войдет и изо рта залупа покажет! - Патетично ответил героический Магомед.

В дверь озадаченно заскреблись, затем забарабанили. Дверь заходила ходуном. Вокруг дома на разные голоса завыли, зарычали, заскрежетали, затопали по крыше, захлопали ставнями. Но, очевидно, что-то мешало подозрительным коммивояжерам ворваться в старый домишко.

- Аррр! Русский дух! Сдавайся! - Зарычал за дверью давешний проситель, разом растеряв всю любезность.

- Русские не сдаются, Вася! - ответил Магомед, сверкая очами.

- Ааа, Мага, окно! - закричал Антон.

Обернувшись, бородач увидел встрепанную, лохматую, остроухую морду, скалившую зубы за оконным стеклом. Длинный, загнутый коготь просунулся в щель между рамами и шарил, нащупывая оконную задвижку.  Магомед подскочил, ткнул своим огненным мечом в окно. Сноп пламени прошел сквозь стекло, не причинив ему ни малейшего вреда, а вот морде не поздоровилось.  Она запылала, с воем отшатнулась.  Живой факел стремительно удалился в ночную даль.

Антон подошел и решительно задернул занавески.

- Заглядывают тут всякие!

В тишине, нарушаемой лишь потрескиванием священного огня, опоясывающего Магомеда, прошло с полчаса. В щель между занавесками забрезжил бледненький желтый свет.

- Кажись светает, Антоха?! Аллаху акбар! - Оживился Магомед, кивая на окно.

- Че-то рано как-то... . - С сомнением протянул Антон. - Ща, погодь, время на телефоне гляну.

Антон достал телефон,  пару секунд потупил на его разбитый, вдавленный экран.

- Мага, посмотри на своих.

Магомед вздернул руку, глянул на циферблат своего дорогущего хронометра, на который, к слову, ушла львиная доля присвоенного им общака. Стрелки часов бешено крутились, причем в обратном направлении, календарь показывал 66-е число 6-го месяца, 1666-го года, а Зодиак - парад планет в Скорпионе, Новую Луну в Раке и полное солнечное затмение.

-Э, поломались, походу, - огорчился Магомед.

 - Все равно, че-то палевно мне. Какой, к петухам, рассвет!

В углу дома что-то захрюкало, закопошилось, заворочалось, доски пола вспучились и затрещали.  Антон взвизгнул и на нервяке расстрелял оставшиеся в обойме патроны в пол. Тут подскочил и огненный рыцарь Магомед, сунул несколько раз свой меч под доски, пошерудил им. В подполье кто-то завизжал, забился, но, вскоре, затих. Проломленные доски осели в подкоп. Антон сверху на дыру, матерясь, надвинул диван.

За час до настоящего, серого, хмаренького рассвета была еще одна вялая попытка проникнуть в держащий оборону дом сквозь этот же подкоп, но она была успешно пресечена после первого же нехорошего шевеления дивана.

Рассвет боевые товарищи встретили, сидя посреди комнаты, привалившись друг к другу спинами, в тишине.

18 июня. 13.39 местного времени. Ливан. Бейрут. Квартал Бурдж Хаммуд. Улица Арарат.

- Не нравится мне в Аравии. Никогда не любил этого колорита. - Михаил Иванович сидел на дешевом пластиковом стуле в тени полосатой маркизы, нахохлившись над питой с рубленым кебабом из баранины и маленьким стаканчиком кофе. Он сильно страдал от жары и ел без аппетита.

Сидевший напротив  Анастас Иванович, наоборот, бурлил кипучей активностью и имел отменный аппетит. Он буквально обложился маленькими тарелочками с закусками, заняв практически весь стол. Тут были и румяные шарики фалафели, и молочно-белая паста из печеных баклажанов с чесноком - муттабаль, и  обжаренные бараньи тефтельки - кеббе. На отдельной тарелке лежали бумажной толщины, коричневатые лепешки.  Анастас Иванович уже хлопнул рюмочку отличного армянского коньяка и весело улыбался. Коньяк ему подали за счет заведения, из особого уважения к дорогому гостю.

- Брось! Ну, чего ты скуксился? Выше нос, братец. Вот увидишь, Валид все устроит в лучшем виде. Пару дней понежимся здесь, на побережье, а потом уже займемся своими делами.

- Валид, Валид. - Михаил Иванович вспомнил представительного, носатого друза с маленькими усиками и профессорской лысиной, окруженной венчиком седых волос. Впрочем, лысиной  он сверкнул лишь раз, уже в машине, когда снял свою цилиндрическую белую, с красным верхом, шапку, чтобы утереть ее, лысину, большим клетчатым платком. В Бейрут прилетели поздно ночью, Валид встретил их в аэропорту, радушно обнялся с обоими и отвез сюда, на северо-восток Бейрута, наказав ждать известий через день или два, мол, дела, дела.