По поводу этих правил необходимо сказать, во-первых, о том, как они применяются, какие при этом возникают неудобства и какие злоупотребления. Во-вторых, надо посмотреть, справедливо ли составлены эти правила, защищают ли они достаточно интересы рабочих.
Что касается применения правил, то прежде всего необходимо указать на такое разъяснение Петербургского фабричного присутствия: «Если в данный момент штрафных денег не имеется.., то рабочие не могут предъявлять никаких претензий к фабричным управлениям». Но спрашивается, каким образом будут знать рабочие, имеются ли штрафные деньги или нет, и сколько их, если они имеются? Фабричное присутствие рассуждает так, как будто рабочим это известно, – а между тем оно не потрудилось ничего сделать для сообщения рабочим о состоянии штрафного капитала, не обязало фабрикантов и заводчиков вывешивать объявления о штрафных деньгах. – Неужели Фабричное присутствие думает, что достаточно рабочим узнать об этом у хозяина, который будет гонять просителей, когда нет штрафных денег? Это было бы безобразием, потому что тогда с рабочим, желающим получить пособие, хозяева обращались бы, как с нищим. – Рабочим необходимо добиваться, чтобы на каждой фабрике или заводе было вывешиваемо ежемесячно объявление о состоянии штрафного капитала: сколько имеется денег налицо, сколько получено за последний месяц, сколько израсходовано «на какие нужды»? Иначе рабочие не будут знать, сколько они могут получить; не будут знать, могут ли быть удовлетворены из штрафного капитала все требования или только часть, – в этом случае было бы справедливо выбрать нужды самые насущные. Лучше устроенные заводы сами ввели кое-где такие объявления: в С.-Петербурге, кажется, делается это на заводе Сименс и Гальске и на казенном патронном заводе. Если рабочий при каждой беседе с инспектором будет настойчиво обращать внимание на это обстоятельство и заявлять о необходимости вывешивать объявление, тогда рабочие, наверное, добьются, чтобы это было введено везде. Далее, было бы очень удобно для рабочих, если бы заведены были на фабриках и заводах печатные бланки [16] для прошений о выдаче пособий из штрафного капитала. Такие бланки заведены, напр., во Владимирской губернии. Писать все прошение самому рабочему не легко, да притом он не сумеет написать все, что потребуется, а в бланке все указано и ему остается только вписать в оставленные пробелы несколько слов. Если не заведут бланков, то многие рабочие должны будут обращаться к писарям за составлением прошений, а это требует расходов. Конечно, самые просьбы о пособии могут, по правилам, быть и устные, но, во-первых, рабочему все равно нужно добывать требуемое правилами письменное удостоверение полиции или врача (при прошении на бланке – тут же, на этом бланке, пишется и удостоверение), а, во-вторых, на устную просьбу иной хозяин, пожалуй, и не ответит, а на письменную он обязан дать ответ. Печатные заявления, подаваемые в контору фабрики или завода, отнимут у прошений о выдаче пособий характер попрошайничества, который стараются придать им хозяева. Многие фабриканты и заводчики особенно недовольны тем, что штрафные деньги, по закону, идут не в их карман, а на нужды рабочих. Поэтому много придумывалось ухищрений и уловок, чтобы надуть рабочих и инспекторов и обойти закон. Мы расскажем, в предупреждение рабочим, о некоторых таких уловках.
Некоторые фабриканты записывали штрафы в книгу не как штрафы, а как выданные рабочему деньги. Оштрафуют рабочего на рубль, а в книгу запишут, что рабочему выдан рубль. Когда этот рубль вычитают при получке, то он остается в кармане хозяина. Это уже не только обход закона, а прямо обман, подлог.
Другие фабриканты вместо штрафов за прогул записывали рабочему не все рабочие дни, то есть, если рабочий прогулял, скажем, один день в неделю, то ему ставят не пять дней, а четыре: заработная плата за один день (которая должна бы составить штраф за прогул и идти в штрафной капитал) достается хозяину. Это опять-таки грубый обман. Заметим кстати, что рабочие совершенно беззащитны против таких обманов [17], потому что им не объявляют о состоянии штрафного капитала. Только при ежемесячных подробных объявлениях (с указанием количества штрафов за каждую неделю по каждой мастерской отдельно) рабочие могут следить за тем, чтобы штрафы поступали действительно в штрафной капитал. Кто же будет следить за правильностью всех этих записей, если не сами рабочие? Фабричные инспектора? Но каким же образом узнает инспектор, что вот эта именно цифра поставлена в книге обманом? Фабричный инспектор, г. Микулин, рассказывая об этих обманах, замечает:
«Во всех таких случаях открывать злоупотребления было чрезвычайно трудно, если на то не было прямых указаний в виде жалоб рабочих». Сам инспектор признает, что ему нельзя открыть обмана, если не укажут рабочие. А рабочие не могут указать его, если фабриканты не будут обязаны вывешивать объявления о штрафах.
Третьи фабриканты придумали гораздо более удобные способы обманывать рабочих и обойти закон, – такие хитрые и кляузные способы, что нелегко было придраться к ним. Многие хозяева бумаготкацких фабрик во Владимирской губ. представляли на утверждение инспектора не один расценок на каждый сорт ткани, а два или даже три расценка; в примечании к расценку было сказано, что ткачи, сработавшие безукоризненно товар, получают за него плату по высшей цене, сработавшие товар похуже – по второму расценку, а тот товар, который будет считаться браком, расценивается по самой низкой цене [18]. Ясно, с какой целью придумана была такая хитрая штука: разница между высшим и низшим расценком доставалась в карман хозяину, тогда как эта разница на самом деле означала взыскание за неисправную работу и должна была поэтому идти в штрафной капитал. Ясно, что это был грубый обход закона, и не только закона о штрафах, но также и закона об утверждении расценка; расценок утверждается для того, чтобы хозяин не мог произвольно изменять заработной платы, а если расценок будет не один, а несколько, то понятно, что тогда хозяину предоставляется полнейший произвол.
Фабричные инспектора видели, что такие расценки «направлены, очевидно, к обходу закона» (все это рассказывает тот же г. Никулин в вышеупомянутой книге), но тем не менее «не считали себя вправе» отказать почтенным «господам» фабрикантам.
Еще бы. Легкое ли это дело – отказать фабрикантам (такую штуку придумал не один фабрикант, а несколько сразу!). Ну, а если бы попытались обойти закон не «господа» фабриканты, а рабочие? Интересно бы знать, нашелся ли бы тогда во всей Российской империи хоть один фабричный инспектор, который бы «не счел себя вправе)) отказать рабочим в попытке обойти закон?
Таким образом, эти двух– и трехэтажные расценки были утверждены фабричной инспекцией и введены в действие. Но оказалось, что интересуются вопросом о расценке не одни господа фабриканты, выдумывающие способы обойти закон, и не одни господа инспектора, не считающие себя вправе мешать фабрикантам в их благом намерении, а еще сверх того… рабочие. У рабочих не оказалось такой нежной снисходительности к мошенничествам господ фабрикантов, и они «сочли себя вправе» помешать этим фабрикантам объегоривать рабочих.
Эти расценки, повествует г. инспектор Микулин, «возбудили такое неудовольствие среди рабочих, что оно было одною из главных причин разразившихся беспорядков с буйством, потребовавших вмешательства вооруженной силы».
Вот как идут дела на свете! Сначала «не сочли вправе» помешать гг. фабрикантам нарушать закон и надувать рабочих, – а когда возмущенные такими безобразиями рабочие подняли восстание, тогда «потребовали» вооруженную силу! Почему же эта вооруженная сила «потребовалась» против рабочих, которые защищали свои законные права, а не против фабрикантов, которые явно нарушали закон? Как бы там ни было, но только после восстания рабочих «распоряжением губернатора расцепки такого рода были уничтожены». Рабочие настояли на своем. Закон был введен не господами фабричными инспекторами, а самими рабочими, которые доказали, что они не позволят издеваться над собой и сумеют постоять за свои права. «В дальнейшем уже, – рассказывает г. Микулин, – фабричная инспекция отказывалась утверждать такие расценки». Таким образом, рабочие научили инспекторов применять закон.
