Литмир - Электронная Библиотека

Он задумался, мысленно вернувшись к событиям пятнадцатилетней давности, сравнивая то, что видел тогда, с тем, что узнал позже. Человеческий мозг — удивительное устройство. Наконец медленно произнес:

— Думаю, подсчет точный, очень точный.

— Ладно, — сказал я. — Значит, четыре тонны. Это составляет, девять тысяч фунтов. Точно, как в аптеке. В фунте шестнадцать унций и…

— Нет, — неожиданно вмешался Курце. — Золото измеряют в монетных унциях. В английском фунте 14,58333 в периоде монетных унций.

Он так уверенно оперировал этими цифрами, что я понял — он знает, о чем говорит. К тому же — ведь это его профессия.

— Давай не усложнять, — предложил я, — пусть будет четырнадцать с половиной унций на фунт. Вполне достаточно.

Я начал подсчитывать, делая массу ошибок, хотя скорее всего расчет был совсем простой. Математика в моем проектном деле не вызывает такого эмоционального подъема.

Наконец я получил результат.

— На большую точность я не способен, но если округлить, то выходит, что мы получим около трехсот тридцати слитков по четыреста унций в каждом.

— А сколько получится, если умножить количество слитков на пять тысяч фунтов стерлингов? — спросил Уокер.

Я снова стал марать бумагу и с изумлением уставился на результат моих усилий. В первый раз я представил все это в виде денег. До этого времени я был слишком занят организационными вопросами, а четыре тонны золота и без того казались мне достаточно кругленькой суммой, чтобы не забыть о ней.

В полной растерянности я произнес:

— По моим подсчетам получается один миллион шестьсот пятьдесят тысяч!

Курце удовлетворенно кивнул головой:

— Такая же сумма вышла и у меня. Но есть еще драгоценности. У меня были свои соображения насчет драгоценностей. Аристид был прав, когда говорил, что золото анонимно, а о драгоценностях такого не скажешь. Драгоценности несут на себе печать владельца, и их легко опознать. Мне казалось, что драгоценности лучше оставить в туннеле. Но к этому моих компаньонов надо было подвести постепенно.

Уокер сказал:

— Каждая безделушка по полмиллиона с лишним.

— Хорошо, допустим, полмиллиона каждая. Остающиеся сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов можно пустить на возмещение расходов. К тому времени, когда все завершится, мы потратим больше, чем вложили.

Я вернул разговор к тому, с чего начал:

— Так, значит, у нас триста тридцать слитков золота. Что с ними делать?

Уокер проговорил задумчиво:

— В доме есть подвал.

— Во всяком случае, это уже что-то.

Он продолжал:

— Знаешь, когда мы были в хранилище у Аристида, у меня появилась фантастическая идея. Я подумал, что оно напоминает хозяйство каменщика, в котором повсюду лежат кирпичи, почему бы нам не построить стену в подвале?

Я посмотрел на Курце, он — на меня, и мы оба расхохотались.

— Что в этом смешного? — жалобно спросил Уокер.

— Ничего, — с трудом выдавил я. — Просто здорово, вот и все.

Курце, ухмыляясь, сказал:

— Я могу быть великолепным каменщиком, если мне хорошо заплатят.

Кто-то заблеял у меня над ухом, и я оглянулся. Рядом с нашим столиком торчал уличный продавец лотерейных билетов и протягивал мне толстую пачку. Я отмахнулся от него, но благодушный как никогда Курце примирительно сказал:

— Нет, парень, надо взять один. Подстраховаться не мешает.

Билет стоил сто песет, мы наскребли эту сумму, сложив вместе сдачу, лежавшую на столе, после чего вернулись на квартиру Меткафа.

* * *

На следующий день мы всерьез принялись за работу. Я оставался на яхте, готовя «Санфорд» к длительному плаванию и терроризируя поставщиков. К концу недели яхта была укомплектована и готова плыть хоть на край света.

Курце с Уокером занимались отделочными работами в доме, восстанавливая лодочный ангар и слип, наблюдали за рабочими, которых они нашли благодаря любезной помощи Меткафа. Курце приговаривал:

— Проблем не будет, если обращаться с местными туземцами так же, как со своими аборигенами на родине.

Я не был уверен в его правоте, но дело, казалось, подвигалось.

* * *

К тому времени как вернулся Меткаф из очередного таинственного вояжа, мы полностью закончили подготовительную работу и были готовы к отплытию. Я не стал заранее ничего говорить Меткафу, полагая, что чем меньше он будет знать, тем лучше.

Поставив «Санфорд» в ангар, я отправился на судно Меткафа. Рыжеволосый мужчина, поливавший из шланга палубу, сказал мне:

— Вы, должно быть, и есть Халлоран, угадал? А я Крупке, правая рука Меткафа.

— Он здесь?

Крупке отрицательно замотал головой.

— Он ушел с вашим другом… как его… с Уокером. Сказал, чтобы я показал вам все, если вы прибудете на борт.

— Вы американец, я угадал?

Он заржал.

— Точно, я из Милуоки. Не хотелось возвращаться в Штаты после войны. Мне двадцати еще не было — совсем щенок. Я и подумал тогда — раз дядя Сэм оплатил мне дорогу, нужно этим воспользоваться.

Вероятно, перебежчик, подумал я, и потому не смог вернуться в Штаты, хотя там, возможно, уже давно прошла амнистия для дезертиров. Я не знал, правда, насколько положения гражданских законов соответствуют военным. Из осторожности я ничего не сказал — ренегаты самолюбивы и иногда оказываются невероятными патриотами.

Ходовая рубка, которую Крупке назвал палубной, была хорошо оборудована. В ней размещалось два эхографа, один — с самописцем. Блок управления двигателем находился прямо под рукой рулевого, а лобовые окна были снабжены экранами Кента на случай плохой погоды. Были там и большей приемопередатчик морского типа, и радар.

Я положил руку на дисплей радара и спросил:

— Какой у него радиус действия?

— У него несколько диапазонов, — объяснил Крупке, — выбираешь наиболее подходящий. Сейчас покажу.

Он щелкнул тумблером и повернул ручку настройки. Через несколько секунд экран засветился, на нем возникло крошечное изображение гавани. С помощью вращающейся антенны можно было обозревать все пространство гавани. Даже «Санфорд» была видна — грязноватое пятнышко средь множества других.

— Этот для ближнего наблюдения, — объяснил Крупке и снова щелкнул тумблером. — А это максимальный диапазон — пятнадцать миль, но отсюда, из гавани, много не увидишь.

Изображение береговой стороны стало размытым, а со стороны моря я отчетливо увидел двигающееся пятнышко.

— Что это?

Он взглянул на часы.

— Наверное, паром из Гибралтара. Он сейчас за десять миль отсюда — можно определить по сетке координат на дисплее.

— Такая штука незаменима при ночных подходах к берегу.

— Конечно, — ответил американец. — Нужно только сравнивать экранное изображение с картой. И неважно, что нет луны или туман.

Хотелось бы иметь такую установку и на «Санфорд», но на паруснике трудно будет ею пользоваться — слишком много линий от оснастки яхты попадет в обзор антенны. Да и мощности у яхты не хватит.

Я оглядел рубку.

— Имея такое оборудование, можно обойтись без большого экипажа, даже если судно большое, — сказал я. — Сколько человек у вас?

— Да мы с Меткафом можем и вдвоем управиться, — ответил Крупке, — особенно далеко мы не ходим… Но обычно мы берем с собой еще одного человека — того марокканца, который дежурит у вас на «Санфорд».

Я пробыл на фэамайле уже довольно долго, но Меткаф с Уокером так и не появились, пришлось мне вернуться в квартиру Меткафа. Курце был уже там, где остальные — никто не знал, и мы пошли обедать вдвоем.

Покончив с едой, я сказал:

— В ближайшее время будем отправляться. Все, что нужно, мы сделали, и дальше задерживаться тут — только впустую тратить время.

— Да, — согласился Курце, — впереди, что ни говори, не увеселительная прогулка.

Мы вернулись на квартиру, где по-прежнему было пусто, если не считать слуг. Курце прошел в свою комнату, а я решил дождаться Уокера и, сидя в кресле, просматривал журналы. Около десяти часов я услышал, что кто-то вошел, и поднял глаза.

18
{"b":"5392","o":1}