1 мая. Феодосия 1857 г.

Передо мной, друг мой, 2 ваших письма; одно я получил прежде от 14 апреля, другое сейчас прислали из Тамака от 7-го апреля. И в том, и в другом Вы беспокоитесь за мою судьбу в дороге и по возвращении домой. Друг мой, сейчас бы уехал к Вам, да нет отставки и денег. Отказа, конечно, не будет. Но когда я оставлю Крым, не могу ничего сказать. Вышел приказ военного министра, что желающих в отставку, не дожидаясь ответа из Петербурга, может отпускать в отпуск начальник дивизии. Было бы 150 рублей, я был бы в Кудинове к 1-му июня! Наш дивизионный доктор в Одессе, ответ от него может выйти через две недели, а жалование со дня отпуска прекращается. Пока я получаю 20 р. сер. в месяц, я все-таки сыт и курю табак; а тогда? И ехать не с чем, и жить не с чем. Навязываться на даровую жизнь у Шатиловых не хотелось бы, несмотря на всю их доброту! Ехать на Южный берег, пока Краевский или Катков вышлют что-нибудь? С чем?.. Вы знаете, что за рукописи, отправленные на ваше имя, я, в случае счастливого исхода, больше 150 р. получить не могу. И то в конце июня. Надобно же как-нибудь выйти из этого ложного положения. Ни то, ни се, ни Крым, ни Москва. Выгод, повторяю, я здесь никаких не имею; и не хочу марать себя в мирное время военной службой. Итак, не беспокойтесь обо мне насчет Москвы. Что будет, то будет; если я не вынесу климата – пусть!! Лучше совсем пропасть, чем пресмыкаться в неизвестности. Я имею такого рода религию: кто кому нужен – тот будет жив, а кто ни на что не пригодился Богу на земле, так и жалеть его нечего! Если московский климат будет труден, а дела хороши, то один год или 1½ не убьют меня; в полтора года можно многое кончить и опять уехать. Самое пламенное мое желание провести 4–5 месяцев в Кудинове, кончить роман и тогда ехать работать в Москву. Насчет развлечений – не думайте об них; мне не до них; я их забыл. И что за развлечения с 20 р. с. в месяц. Уж веселиться, так веселиться, а дешевые удовольствия не по нас!! То есть это я к тому, что Вы за мою кудиновскую обстановку беспокоитесь. Поверьте мне: после лишений крымских Кудиново будет для меня волшебным замком! Да неужели Вы примете за фразу, если я Вам скажу, что ваше общество было бы мне истинно дорого! Когда тесно – мы ссорились, да и как же: Вы кропотливы и щепетильны, я небрежен в хозяйстве; Вы пуританка по образу мыслей, а я больше а lа Беранже по нравственности. В Кудинове же мы редко ссорились; а приятных минут у нас много в памяти (т. е. у меня, по крайней мере). А что других членов семейства нет, так тем лучше! Покойнее!! Вы, конечно, не сомневаетесь, что можно расходиться в образе мыслей и любить человека от души. Ваша неправда приятнее мне иногда, чем иная правда других, к которым я совершенно равнодушен. Итак, молите только Бога, чтобы я был здоров и добрался бы до Кудинова, да устройте мне эти 150 р. сер. от Краевского. А тогда, Бог даст, и поправимся!! Ничего! Прощайте. Целую Вас 30 000 раз.