-- Именно поэтому нам сказали, что это бунтари из магов, использующие запретную магию, -- тихо сказал дамериец. -- Только я за два месяца погони не увидел ни одного мага, только пустые деревни и города. Словно люди сами всё бросили. Встречались лесные существа, да, но они не сбивались даже в стаи, не то, что в армии. До самой битвы мы гонялись за слухами, бегая по всей Дамерии. Вся война была войной с призраками. -- Дамериец машинально потёр раненную руку. -- Под Тэннинге... В тех лесах действительно кто-то скрывался. Я с отрядом видел их только вскользь, пришлось уносить ноги. Раньше я таких не видел. Не знаю... В дамерийских лесах, во всяком случае в тех, куда ступала нога человека, такого не водится.
-- Так вы, получается, саму битву не застали?
-- Нет. Не успел...Когда вернулся из разведки... -- дамериец помолчал какое-то время и повторил. -- Не успел. Я не был в Дамерии с момента битвы. Всё что знаю -- за любое слово о битве под Тэннинге отрезают язык или вешают -- в зависимости от настроения чиновников и комендантов. Солдаты из тех, кто уцелел, возвратились с белыми головами и пустыми глазами -- эти-то вряд ли что-то расскажут, но вовсе не из-за запрета Совета Двенадцати. -- Рейнарт хлестнул вожжами еле плетущегося коня, смахнул воду с бровей. -- О тех солдатах, которым под Тэннинге повезло меньше, думаю, знаете. О тех, которые стали геметами.
Кальвинус Пратт слегка поёжился и быстро начертил в воздухе защитный знак.
-- Знаем. Первые дошли до Жерновов ещё полгода назад, если не раньше. Кузнец и несколько ребят из тех, что покрепче изрубили их топорами и сбросили в реку. А потом уже пошли потоком, но шли за стеной города, только пастухов пугали. Говорят, даже съели несколько коров, но я сам не видел. В город больше не потыкались, и то хорошо. Я то и в другие города торговать толком не ездил, покуда мы Жернова хоть как-то не огородили. До них у нас только так, остатки старой стены остались, да частокол со рвом -- от сужников и выпрей спасало, они, твари, из лесу особо выходить не любят. А теперь укрепили всё это камнями -- повыковыривали из дороги, она всё равно без надобности стоит.
Ну так вот, а спустя пару недель после того как геметы у нас появились они уже и границу Горонда пересекли. Верховный Зодчий Ильтар сразу же, по слухам, отправил к вам в Дамерию гонцов. Да только те гонцы как ускакали, так и вернулись.
-- Кенир Лиственник -- старший вегил, который руководил армией в том бою, -- пропал, насколько, я знаю. А Совет Двенадцати, судя по всему, совсем не стремится отвечать на неудобные вопросы.
-- Видимо так оно и было, господин, потому как сразу же по возвращении гонцов Ильтар сильно разозлился. Мой дальний родственник состоит в свите одного их тех лордов, что вечно вокруг Первого Зодчего отираются, он и рассказал. Ильтар, говорят, завсегда человек спокойный да неспешный был. А тут, как гонцы из его палат вышли, так он весь багровый ходил, кричал много. Один лорд хотел было его шуткой отвлечь, так Зодчий ему влепил скипетром поперёк лица, а потом велел в темницу бросить. Говорят, из тех двадцати тысяч солдат, что Ильтар отправил на помощь Дамерии, не много-то и вернулось, а те, что возвращаются -- всё больше геметами приходят. А ответ держать за это никто в Дамерии не спешит. До сих пор, говорят, даже сам Ильтар не знает до конца что случилось. Так что было на что осерчать нашему правителю. Запретил все торгово-рыночные сношения с вашей стороной под угрозой выселения, запретил дамерийцам оставаться на жительство и укрываться от закона на территории Горонда. Жернова-то, хоть, по факту, и стоят на полоске ничейной земли между нашими государствами, но мы, почитай, уже всё равно, что часть Горонда, так что волей-неволей пришлось лавочку-то прикрыть. Хотя, по правде сказать, ваши купцы как-то весь задор растеряли после Тэннингэ. И без запрета торговать почти не с кем было.
Пратт замолчал, порылся рукой у себя за спиной, вытащил небольшую бутылку из тёмного стекла, сделал пару глотков, передал дамерийцу.
Дамериец сделал глоток и вернул бутылку.
-- Я видел мало. Но не удивлюсь, если из ваших двадцати тысяч не вернулся никто.
Дождь прекратился, но тучи не разошлись и по-прежнему висели над головой, словно голодные стервятники. Вечерние сумерки мягко опускались на землю, а кое-где в лесных ложбинах уже начал появляться туман. Купец поёжился от холода, привстал на козлах, всматриваясь в горизонт.
-- Скоро, господин Рейнарт, скоро будем в Жерновах. В сумерках, правда, прибудем, но хоть не ночью. Пара приличных постоялых дворов у нас в Жерновах найдётся, только к Питюку не ходите -- он мужик хоть и неплохой, но чужаков не сильно жалует. Тем более что... -- Купец неожиданно умолк, долго всматривался в тени деревьев, потом как-то сгорбился и сел, не отрывая взгляда от обочины. В вечерних сумерках появилось несколько бредущих в сторону города фигур.
-- Геметы...-- севшим голосом сказал купец, перекладывая поближе самострел и палку. -- Вельвена убереги. Какой месяц уже на них смотрю, а привыкнуть не могу. Смотрите, господин Рейнарт, вон идут. А вон ещё -- из лесу выходят. Пять... Нет, шесть. А там! Там, за холмом, видите?
-- Вижу. Я приметил нескольких в канаве ещё несколько колёс назад. Им нет дела до нас, но оружие держите наготове -- геметы приманивают собой хищников. Лошадь я поведу под узду.
Купец молча кивнул, слегка подрагивающими руками натянул самострел и положил на колени. Рейнарту с трудом удавалось справиться одной рукой с лошадью. Та фыркала и постоянно косилась на бредущие фигуры, которых становилось всё больше. Все они были мужчинами разного возраста, некоторые одеты в латы, местами у них даже болталось на поясе оружие в ножнах. Другие же были полураздеты, в отрепьях и язвах по всему телу. Были такие, которые идти не могли -- эти ползли, волоча за собой шлейф из одежды и собственных внутренностей. Несколько бредущих геметов перегородили дорогу. Рейнарт спешился и бесцеременно спихнул их с пути. Те, никак не отреагировав, поднялись и вновь побрели вперёд.
-- Видите нагрудник того, справа, Пратт? Там выгравирован дамерийский панцирник, отличительный знак войск из Цеттина и Рурегарда. Пятнадцать тысяч отборных латников под предводительством лорда Мекбера пришли на зов старшего вегила Дамерии. А вот, смотрите -- Рейнарт ухватил одну из бредущих фигур за плечо, развернул на себя. Это оказался совсем молодой парень в изорванных кожаных латах, половина его лица и часть груди превратилось в невообразимое месиво из крови, лоскутов одежды и грязи. В правой руке, сжатой в кулак развевался кусок материи. Рейнарт вырвал его, развернул. На побуревшей от грязи и засохшей крови ткани всё ещё чётко выделялся белый полумесяц и силуэт птицы над ним.
-- Знаю. Знамя Горонда...-- сдавленным голосом произнёс купец.-- Лунные совы. У меня там свояк служил. Семь тысяч мечников и копейщиков...
-- Кенир Лиственник просил двенадцать тысяч. Недостаток набирали из таких вот сопляков, как этот.
-- И все они?.. Все?...
-- Не знаю. -- лицо дамерийца, казалось, окаменело. -- Но судя по тому, что я видел -- да, Дамерия за один бой потеряла почти всю свою армию. Те, кто превратился в геметов идут на север. Живые бок о бок с умирающими. Те, кто не погиб под Тэннинге сразу -- умрут позже. От голода, от травм и болезней. От диких зверей.
-- Сколько... -- купец замолчал, сглотнул и снова начал: -- Сколько ваш вегил сумел собрать под свои знамёна?
-- Почти сто тысяч солдат, -- негромко ответил дамериец.
Кальвинус Пратт тяжело слез с телеги, медленно подошёл к Рейнарту и взял потрёпанное знамя у того из рук. Он мял его в руках, не отрывая глаз от отрешённо бредущих вокруг фигур, от пустых лиц, покрытых ранами и язвами, иссечённых рук, всё ещё сжимающих порванные, измазанные грязью знамёна. Кальвинусу хотелось отвернуться, но отворачиваться было некуда -- геметы брели со всех сторон. Они шли. Шли, возвращаясь домой. Купец тяжело опёрся о телегу, стараясь никуда не смотреть. Какое-то время простоял так, потом тихо сказал:
