-- Скирда, опусти топор. Надо всё по закону делать, мы ж не убивцы какие беспринципные! Зачитаю бумагу, значит, хоть и такому паскудному оборванцу, как он. Приор говорил, что смирение тоже будет зачтено.-- Якуб Чайка вытащил из-за пазухи увесистый свиток и медленно, вытаращив от усердия глаза, начал читать.

-- Рейнарт Толл, чародей и еретик, обвиняется в клевете супротив господа и государства нашего, Горондом именуемого, взр...взращивании плевел еретических среди душ неокрепших. Окромя того, будучи шпионом вражеским, был замечен за... -- Якуб Чайка остановился, прищурился, беззвучно шевеля губами. -- Распростане...распростаре...Сранением! -- продолжил он с нажимом. -- За распосранением упаднических настроений среди населения, перевирая важные исторические события, попадая тем самым под королевский указ за номером 3485, пункт третий: "Саботаж политический". Помимо этого, -- продолжил Якуб, с хмурой миной разворачивая свиток дальше, -- вышеупомянутый Рейнарт Толл есть враг любого доброго верующего ибо не только нарушил как закон земной, так и небесный, но настолько погряз в разврате и ереси, что душа его претерпела изменения необратимые. Деве... ации... сии душевные зашли столь далеко, что ни слово святое, ни усилия братьев инквизиторов не в силах вернуть сего мужа на путь истинный -- в лоно единственно истинной веры...

Якуб Чайка остановился, вытер обильно выступивший на лбу пот. Посмотрел почти с отчаянием на увесистый свиток, развёрнутый едва ли на треть. Перевернул и не то крякнул, не то всхлипнул. Обратная сторона тоже была густо испещрена рукой не в меру увлёкшегося приора.

-- Скирда, -- сказал Чайка мрачно, -- давай топор.

Рейнарт Толл деловито кивнул. Быстро сбросил поношенную треуголку, обнажив короткие тёмные волосы, широко развёл руки, пальцы заплясали, рисуя безумные узоры.

-- Колдун! Колдууууун! -- заорал Скирда, огромными прыжками приближаясь к Рейнарту. -- Еретииик! Бей его, хлопчики, пока гангрену не наслал!

Первым, на удивление, подоспел не он, а низкорослый плюгавый мужик в кожухе и с цепом. Гикнул, замахнулся для страшного удара. Рейнарт ловким финтом ушёл с линии удара, резко взмахнул руками в сторону противника. Тонкие серебристые нити, соскользнули с предплечий и стрелой ударили в лицо нападавшему, оплетя голову и шею словно паутина. Мужик вскрикнул, отшатнулся, чуть не выронив цеп, замотал головой силясь освободиться, зашёлся визгом. Там, где нити касались кожи, выступила кровь. Рейнарт, держа концы нитей, быстро перекрестил запястья, резко потянул, натягивая нити -- лицо цепника лопнуло брызгами крови и костей. Захлёбываясь криком, тот рухнул в траву. Слыша позади тяжёлый топот Скирды, Рейнарт резко вывернулся, наотмашь хлестнул нитями по широкой дуге. Скирда, так и не поняв, что случилось, вдруг с разгону зарылся лицом в траву, перестав чувствовать ноги.

Якуб Чайка и прыщавый молодчик в аляповатом берете нападать не спешили. На побледневшем лице юнца явно проступал страх, лицо Якуба казалось бесстрастным, только глаза лихорадочно блестели.

-- Вор да ещё и колдун, вона оно как.-- тяжело проронил Чайка, обходя Рейнарта по дуге. -- То-то приор, гнида богоугодная, так прытко на нашу цену согласился. Ну, как вернусь, поговорю с ним по душам. Как верующий с верующим.

Они обходили Рейнарта с двух сторон, так, чтобы нападая на одного, он вынужден был бы подставить спину другому. Шли чтобы оттеснить его в сторону дальнего края поляны, где наверняка ждал последний пёс из Арнштейна, оповестивший свистом об отсутствии засады.

Рейнарт Толл, понимая, к чему всё идёт, медленно отступал, выискивая малейшие возможности. И не находил. Убийцы, хоть и были напуганы, своё дело знали. Ни разу никто не споткнулся, не шагнул дальше, подставляясь под удар. "Хоть бы, -- думал Рейнарт, -- у того, третьего, не было арбалета или копья".

Неожиданно гнетущую лесную тишину прорезал человеческий крик. Судя по всему, кричал третий наёмник. Крик перешёл в визг и резко оборвался. Чайка только слегка повернул голову, молодчик в берете же, развернулся всем корпусом, опустив свой меч. Рейнарт тут же оценил возможность. Резко подскочил, хлестнул парня по рукам, пихнул ногой в траву и тут же едва успел прикрыться левым предплечьем от страшного удара топора Чайки. Зазвенел металл.

-- Это что за трахатые фокусы?! -- ошарашено заорал Якуб Чайка отскакивая, -- Топор перчатку не разрубил?! Да как так, пся мать?! -- Он отогнал Рейнарта широкими взмахами топора.

-- Вставай, стерва! -- Чайка не глядя пихнул ногой стонущего в траве парня. -- Вставай, Кальтор! Тебе, курва, палец отколошматило, а не яйца!

Из просвета между деревьями на дальнем краю поляны что-то выползало. Длинное, покрытое тёмными щетинками червеобразное туловище размером с небольшой сарай, острая морда без глаз с ощерившейся беззубой пастью. Существо замерло на несколько мгновений, словно оценивая обстановку, потом уверенно поползло в сторону людей.

Якуб Чайка открыл рот, потом закрыл, явно не находя слов для увиденного. Тяжело поднявшийся Кальтор, уже без модного берета, крупно дрожал, оторопело глядя на приближающееся чудовище.

-- Щетинистый проглот. Гроза Серого леса и неиссякаемый источник слухов. -- тихо сказал Рейнарт Толл, подбирая свою сумку и отходя к краю поляны. -- Этого, добрые люди, ваш приор тоже не учёл.

Проглот, тем временем, полностью оправдал своё название, разом проглотив тело цепника в кожухе и уверенно направился к едва подрагивающему в луже собственной крови Скирде.

-- Куда?! -- проревел побелевшими губами Якуб Чайка, -- Не позволю, глист поиметый! Скирду не трожь!

Он в два больших прыжка оказался между раненым и проглотом, заорал, завертел топор, ударил -- мощно, вкладывая силу обеих рук. Топор по рукоять ушёл в тело существа, Чайку обрызгало липкой, дурно пахнущей, тёмно-серой жижей. Проглот взревел, резко дёрнулся, начал сворачиваться кольцами. Застрявшее в теле чудовища оружие вырвало у наёмника из рук. Якуб выругался, быстро достал нож из голенища. Ударил раз, другой. Отскочил, видя, как опасно изворачивается хвост проглота, но недостаточно далеко. Сильный удар по ногам сбил Якуба на землю. Он почти тут же вскочил, неожиданно резво для своей комплекции, но проглот оказался быстрее. Червеобразное туловище резко вытянулось и придавило наёмника, накрывая собой. Проглот медленно отполз в сторону, обнажая месиво из костей, крови и внутренностей, не так давно бывшее Якубом Чайкой. Кальтора, наблюдавшего бой с перекошенным от ужаса лицом, обильно вырвало прямо на собственные штаны и обувь. Хрипя и давясь, он побежал прочь от чудовища к краю поляны.

Рейнарт перехватил парня за одежду и дёрнул на себя.

-- Кошель.

-- Ааа... Не убивайте, господин, я не... -- Кальтор икнул, вращая обезумевшими глазами вокруг, и вдруг ухватился трясущимися руками за плащ Рейнарта.

-- Спасите, господин, Идрой-заступником заклинаю, спасите! -- Захлёбываясь слезами, затараторил парень. -- Я вам схрон Чайки покажу, только спасите, не дайте сгинуть.

Рейнарт оторвал от себя вцепившегося наёмника, ударил кулаком так, что голова Кальтора запрокинулась назад, добавил коленом. Резко притянул полуоглушённого парня за шиворот и процедил.

-- Мой. Кошель.

Кальтор трясущимися руками вынул кошель. Протягивая его Рейнарту, осел на траву и громко разрыдался.

-- Найди дерево покрепче. Проглоты по деревьям не лазят, -- сказал Рейнарт, забирая кошель.

Наёмник неуклюже встал, размазывая остатки рвоты по модно сшитой курточке. Потом благодарно всхлипнул и прихрамывая побежал в лес. Рейнарт Толл внимательно следил за направлением, в котором удалялся неудачливый наёмник. Когда тот скрылся из виду, Рейнарт как можно осторожнее пошёл в противоположную сторону, не выпуская из вида, увлечённо пирующего на поляне проглота.

Левая рука, принявшая удар секиры Чайки онемела и напухала, пульсирующая боль распространялась по всему плечу. Ещё одна ошибка. Стал слишком самонадеянным, подумал Рейнарт. Хоть бы не было перелома. На самой перчатке, как и ожидалось, не было ни царапины. Он вытер брызги рвоты на плаще жмутом сорванных листьев и зашагал в сторону просвета среди стволов, надеясь выйти на дорогу. Деревья вновь сомкнулись над его головой, сдавливая, удушая, нашёптывая единственную, привычную с детства мысль -- человеку нет места в лесу.