Целительница некоторое время сидела в раздумьях, потом встала из-за стола, медленно заходила по комнате.

-- Возвращаться в город, чтобы поддерживать работу талисманов, я не собираюсь. Но есть другие возможности. Заберёте талисманы в городе, я расскажу где. Пусть найдут то, что осталось от моих книг, они их вполне могли оставить даже в развалинах моего дома. Пусть всё это ко мне принесёт Зубрик. Сам, без солдат. И без твоего сопровождения, дамериец. И ещё, пусть захватит хорошего вина и корзинку фруктов, угостить даму. У меня здесь, знаешь ли, не самый разнообразный рацион. Так что приятная беседа за вкусной едой будет в самый раз. Времени у него -- до завтрашнего вечера.

Она достала письменные принадлежности и замусоленный клочок бумаги, что-то быстро написала и протянула дамерийцу.

-- Список мест, где я оставила талисманы.

Он молча взял листок.

-- Говорят, Бартус пропал. -- Глаза дамерийца пристально вглядывались в целительницу, ожидая реакции. Она опустила руки, некоторое время помолчала.

-- Очень надеюсь, что гниёт он в какой-то яме, где его жрут свиньи. Приходил ко мне как-то, просил зелья для жены. Говорил, что она уходить от него собиралась к какому-то купцу. А он, значит, думал, ей приворотного зелья раз в неделю подливать и жить счастливо. Ещё и с купцом тем собирался зайти потолковать.

-- Какой был твой ответ?

-- Я отказала. Вельвена запрещает вмешиваться в чувства людей, каким бы то ни было образом. Всё должно идти своим чередом. Но он упёрся. Начал каждый день ко мне приходить, уговаривать. Даже выбрал в лесу рабочую дилянку, поближе к моему дому. Неудивительно, что по городу пошёл слух, мол, целительница с дровосеком того, шашни крутят. Спустя полмесяца после этого, по-видимому, подзуживаемая какими-то местными доброхотами, его жена ввалилась ко мне с угрозами и руганью. -- Кендра поджала губы. -- Приятного было мало, она вырвала мне клок волос и разбила половину заготовленных зелий. Видимо тогда какое-то из них и украла. Судя по тому, что с ней случилось -- выпила залпом полбутыли за раз.

-- Зачем ей было красть зелье?

-- Не знаю, дамериец. Может, другой мужчина оказался не таким... любвеобильным, как ей казалось вначале. С вами такое бывает. Ещё вопросы, дамериец?

-- Сколько с меня?

-- Я живу в лесу, Рейнарт, и в Жерновах не появляюсь, а другие города слишком далеки для хромой. Так что деньги мне без надобности. Если захочешь, ответь на вопрос. -- Вельвианка внимательно посмотрела на него. -- Те ростки, которыми я тебя лечу... Они отреагировали на тебя не так, как на обычных людей... Виккаро с Зубриком знают? Знают, кого наняли и какова будет плата?

Дамериец не ответил. Вельвианка коротко засмеялась. Смех вышел злым и безрадостным.

-- Ожидаемо. Ну что ж... Вельвена запрещает мне такие мысли, но я почти рада. Да.

Когда он встал, чтобы уйти, Кендра сказала:

-- Те люди, та деревня, Рейнарт... У вас принято говорить что в такие ночи вечно бдящий Идра всё же смыкает веки, и потому творится зло. Мы так не считаем. Вельвена говорит, что он наблюдает. Всегда. И наказывает. Ценность ошибки -- в размере наказания. Если за ошибки не будет расплаты -- какой смысл их избегать?

-- В той деревне уже некому было постигать эту мудрость, Кендра.

-- Значит, эта мудрость была для вас, дамериец.

Чем дальше заходил рассказ Рейнарта о посещении вельвианки, тем больше краснело лицо старосты Зубрика. Он нетерпеливо прохаживался по комнате, то выглядывая в окно, то хватаясь за кубок. Когда же дамериец начал пересказывать требования Кендры касательно талисманов и фруктов, лицо старосты и вовсе приняло совсем уж странный вид. Из красного оно начало белеть, а побелев, кое-где начало приобретать зелёноватый отлив.

-- Почему -- начал он сдавленным голосом, глядя то на Рейнарта то на Виккаро, -- Почему вы не притащили эту стерву сюда?

-- Я не увидел надобности. -- Рейнарт смотрел мимо Зубрика, на сгущающиеся за окном сумерки. -- История с Бартусом, местами сомнительная, но в остальном всё вполне объяснимо. Я удивлен, что она вообще со мной говорила. Человек, которого так "отделывают", обычно не склонен к сотрудничеству.

-- Тут я ей ничем не помогу, -- сверкнул глазами староста -- Нечего было шастать по чужим мужикам. Ну? Что теперь-то?

Рейнарт положил на стол небольшой кожаный мешочек.

-- Здесь талисманы. Вино с фруктами, полагаю, у вас тоже найдётся.

Староста поджал губы.

-- Вы, что, с ума сошли, а? Я туда не пойду. -- Зубрик в упор посмотрел на сидящих мужчин и повторил. -- Ни в жись! Неужели не ясно, что она меня так хочет заманить к себе?! Я последний уполномоченный представитель города! Нельзя так рисковать! Заведет, в какую-нить трясину, курва проклятая, или отравит, а потом скажет, что и в глаза меня не видела! Нет, не пойдёт, придумайте что-то ещё!

Дамериец повёл по комнате скучающим взглядом.

-- С чего бы ей это делать, Зубрик?

Староста перевёл взгляд на коменданта.

-- Виккаро, выделите мне сопровождение!

-- Нет людей, староста. -- ответил комендант с плохо скрываемой неприязнью. -- Их едва хватает для охраны ворот и патрулирования. Я смотрел на талисманы -- такому обучают в монастырях вельвианок. Их вера запрещает им убивать, так что максимум, что с вами случится -- обделаетесь по дороге. Но это дело вполне естественное и не зазорное.

Зубрик громко засопел, посмотрел на коменданта исподлобья.

-- Одного солдата, Виккаро!

-- Если этот солдат умрёт, я вас отошлю под суд. Если будете тянуть из малодушия и очередной сужник покалечит моих солдат -- отошлю под суд. Если откажетесь идти, я вас свяжу и доставлю этой Кендре прям к порогу, упакованного, как праздничный поросёнок.

Зубрик некоторое время стоял молча, а его лицо сменяло одно выражение за другим. Наконец ощерился, словно дикое животное, загнанное в угол.

-- Так вот значит как? Решил себе город к рукам прибрать, комендант? Решил чужими руками все угли из костра потягать?

Виккаро смерил его холодным взглядом.

-- Завтра утром. Или своим ходом, или пойдёшь на привязи, Зубрик.

Он встал, не дожидаясь ответа, махнул рукой Рейнарту и вышел за дверь.

На покатые крыши домов опускались сумерки. До ночного мрака было ещё далеко, но тени уже прочно обосновались в складках зданий и морщинах улиц, скрадывая печать времени на челе городка. Некоторые горожане вяло плелись, словно сонные мухи, утомлённые дневными трудами, но таких было немного. Большинство спешило до сумерек попасть либо домой, либо в кабак, в зависимости от количества монет в кошеле. Те, кому повезло меньше, опасливо жались по тёмным углам, привычным жестом протягивая руки. То тут, то там за немытыми окнами показывались бледные лица, чтобы тут же скрыться, едва на них обращали внимание. В это время суток Жернова напоминали болезненного вида бродячего пса, лежащего рядом с облюбованной мусорной кучей. Невозможно было понять, то ли животное спало, то ли уже отошло в мир иной.

-- Что думаешь, куратор? -- спросил Виккаро, когда они отошли от дома старосты на почтительное расстояние.

-- Тебя интересует мнение возможного дезертира, комендант?

-- Не надо играть в слова, вальбар. -- Виккаро слегка поморщился. -- Ответь на вопрос.

-- Кендра -- вельвианка, сомнений нет...

-- Но?

-- Но что-то не так. У неё дома лежит отец, живой. По словам Зубрика его зарубили несколько месяцев назад. Она, правда, сказала, что они ошиблись и его только тяжело ранили, но не так много стариков выживают при тяжёлых ранениях. Да и редкая настоятельница из храма Вельвены сможет излечить такое тяжёлое ранение, не то, что адепт вроде Кендры. Значит либо в доме -- не её отец, либо она излечила его, прибегая не только к вельвианской магии.

Комендант слегка прищурился, раздумывая над услышанным.

-- Я слышал, у неё была своя лаборатория и чуть ли не целая библиотека книг...