И все же народ выстоял. Родилась словенская протестантская литература. Первая словенская книга была напечатана в 1551 году, а перевод всей Библии на словенский язык, изданный в 1584 году, стал двенадцатым национальным изданием по счету во всем мире.
Словенцы стали занимать высокие посты при дворах; первый венский епископ был словенцем, так же, как и ректоры, и деканы в университетах.
В центральной словенской области — Крайне — появились училища и высшие школы, в Любляне — Академия наук. Зарождался слой словенских промышленников и торговцев. Значительно укрепилась культурная и экономическая основа, сдержавшая натиск в первую очередь немецкого экспансионизма, расширявшего свой «Lebensraum» («жизненное пространство») за счет соседей-славян. Индустриализация, борьба за сырьевые ресурсы, энергоносители и рынки принесли с собой угрозу того, что раз и навсегда будет покончено с остатками карантанского словенского народа, оказавшегося волею судеб на пути основных направлений экспансии немецкого и итальянского империализма.
Ярко выраженное национальное самосознание словенцев помогло им противостоять попыткам растворения в аморфной массе иллиризма[68]. Великий словенский поэт Франце Прешерн встал на защиту самобытности словенского языка и культуры. К сожалению, словенские политики не смогли подняться на ту же высоту, что и прославленный стихотворец. Они погрязли во взаимных бесплодных идеологических спорах, растрачивали впустую драгоценную энергию народа и искали выгодные для себя варианты за чужой счет. Идея словенской государственности сводилась на нет в южнославянских трактатах, уступая место этносу и фольклору. И тогда защитником нации провозгласила себя церковь. В результате по окончании Первой мировой войны, когда впервые в XX веке изменялась политическая карта Европы, собственная политика не смогла обеспечить словенцам ничего иного, как временное вхождение в реакционную балканскую монархию Карагеоргиевичей[69]. Причем значительные части словенских земель были навсегда утрачены, поскольку отошли Австрии, фашистской Италии и Венгрии Хорти.
Точно так же и второе изменение порядка в древней Европе во время Второй мировой войны словенские политические силы встретили без какой-либо соответствующей концепции. Они не воспользовались возможностью, предоставленной распадом монархии, лопнувшей, как мыльный пузырь, при первом же соприкосновении с силами «Оси Берлин-Рим», а предпочли выжидать. Для суверенного словенского государства, за которое надо было бороться на стороне западных союзников, а, возможно, в чем-то и против них, места не нашлось. Этот вакуум мгновенно заполнила немногочисленная коммунистическая партия, которая по примеру коминтерновского народного фронта организовала вооруженное сопротивление, главной целью которого было взятие всей полноты власти после победы союзников. Стремясь к этому, она даже приветствовала вначале свободную, объединенную Словению. Такая концепция борьбы повлекла за собой чудовищные жертвы. К террору оккупантов добавилось внутреннее сведение счетов, когда против партийного единовластия с оружием выступили и другие политические силы. Но было уже слишком поздно. Все карты сосредоточились в руках лучше организованной и бескомпромиссной компартии, которой удалось узаконить свою борьбу в глазах союзников, а на своих противников навсегда бросить тень коллаборационизма.
Победа союзников над фашизмом принесла с собой победу коммунистов и новую федеративную Югославию, в которую вошла и та часть словенской территории, которую после Первой мировой войны захватила Италия. Однако города Горица и Триест с прилегающей местностью так и остались в Италии. И это стало возможным не в последнюю очередь из-за страха Запада перед Югославией, преданной Сталину. Так словенцы еще раз оплатили чужие счета и несостоятельность собственной политики.
Революционный террор привел к уничтожению десятков тысяч людей, а многие тысячи спаслись бегством за границу. Исчезли все старые политические структуры и партии. Эйфорическое строительство коммунистического рая неузнаваемо переменило Словению. Массовое трудоустройство рабочих из других югославских республик значительно изменило национальный состав. Режим развивал тяжелую и горнодобывающую промышленность, традиционные промыслы и частная торговля исчезли, значительная часть сельских угодий опустела. Религия и классическая культура были загнаны глубоко в частную жизнь, право на публичность имело только социалистическое строительство, а свободу слова — безликие «трудящиеся массы».
И все же словенский национальный дух устоял и перед этим бедствием, ничуть не уступавшим уже почти забытым турецким набегам. Сохранилось достаточно интеллектуального потенциала, ростков благородного словенского венетского мироощущения, находившего на протяжении тысячелетий прибежище именно на словенской этнической территории, поэтому крах социалистического эксперимента в конце тысячелетия не застал словенцев врасплох. Национальное самосознание, словенская общественно-политическая историческая память, демократические карантанские идеи, герцогский престол и княжеский камень в Каринтии — все это стало арсеналом и капиталом в тот исторический момент, когда в конце восьмидесятых годов начал рушиться югославский парадокс. Совершенно неожиданно, вопреки планам и ожиданиям тех, на чьей стороне была сила, словенцы воспользовались третьей, последней возможностью в уходящем несчастном и полном катастроф XX веке: распад югославских недемократичных структур они встретили во всеоружии, подготовленные и полные решимости добиться общей цели — создать самостоятельное государство Словения. Им никто не помогал. На них обрушилась югославская армия, — третья по мощи военная сила в Европе — и, подобно Голиафу, не устояла перед словенским Давидом. Отличная организация, превосходно разработанная тактика и рациональность, мудрые политические решения и благоприятное стечение обстоятельств, которые, как всегда, оказались на стороне храбрых, — все это привело к подписанию 7 июля 1991 года Брионской декларации, которая означала конец войны в Словении и открытие дороги к международному признанию нового государства. До конца года Словению признало 10 государств, а на следующий год Республика Словения полноправно вошла в мировую семью суверенных наций.
Древний народ, наследник драгоценной культуры, принесенной ветрами истории в убежище под сенью Альп и пережившей здесь тысячелетия, наконец живет сегодня самостоятельной жизнью в своем государстве. Оказавшись под напором бедствий и трагедий на грани исчезновения, он, собрав все силы, осуществил свою уже позабытую мечту.
