Диктор говорил что-то о самых последних событиях.

- Из частной клиники в Топанга Каньон бежали пациенты, оставив четырех убитых... Дороти вскрикнула и прибавила громкость.

- ..опознанные жертвы явно неожиданного покушения - это доктор Леонард Гризволд, 51 года, владелец и главный врач клиники, миссис Миртл Фрилинг и Герберт Томас из состава медперсонала...

- О, господи, - сказала Дороти.

В этот момент зазвонил телефон.

Она побежала в спальню и подняла трубку.

- Мисс Андерсон? Говорит лейтенант Барринджер из полицейского управления Лос Анджелеса.

Было плохо слышно из-за шума телевизора. Лейтенант говорил что-то о том, как были обнаружены тела.

- Я знаю, - сказала ему Дороти. - Я только что слышала об этом по телевизору.

Сквозняк от окна ванной не мог дойти до нее, но Дороти вдруг почувствовала ледяной холод. Она не расслышала следующих слов лейтенанта и напрягла слух.

- ..очевидно, одна из пациенток, вы должны помочь нам опознать ее. Пожилая женщина, около шестидесяти пяти, невысокого роста, худая, в очках без ободков...

- Миссис Полачек, - сказала Дороти. - Френсис Полачек. П-о-л-а-ч-е-к. Нет, я не знаю. Она была вдовой. Кажется, она жила в Хантингтон Парк, у нее там сестра.

- Сколько еще пациентов было в санатории? - Пять. - Сквозняка уже не было, но Дороти колотило. - Ради бога, скажите мне, что случилось...

- Вы могли бы назвать мне их фамилии?

- Да. - Дороти глубоко вздохнула. Она почувствовала слабое движение воздуха. Она обернулась и увидела, что дверь стенного шкафа в спальне открывается. Дороти закричала, но было слишком поздно...

За несколько секунд в квартире были открыты четыре вещи. Окно в ванной. Дверца стенного шкафа. Ящик стола, где лежал кухонный нож. И сонная артерия на шее Дороти.

На телеэкране в гостиной диктор уверенно пообещал, что завтра погода будет ясной и теплой.

Глава 8

Лучи утреннего солнца струились из окна за спиной доктора Виценте, образуя нимб вокруг его лысой головы.

Карен, сидевшая у стола напротив него, щурилась от яркого света. От бессонницы было ощущение песка в глазах, и она отклонилась назад, чтобы спастись от безжалостного сияния. Но труднее было избежать прямого взгляда полицейского психиатра. И его прямых вопросов.

- Почему ваш муж находился в клинике?

- Послушайте, - Карен покачала головой, - я все объяснила вчера вечером лейтенанту Барринджеру. Разве вы не могли прочитать все, что вам нужно, в его записях?

- У меня есть протокол вашего допроса, - доктор Виценте взглянул на лежащие на столе несколько отпечатанных листков. - Но вы могли бы нам помочь, если бы дали дополнительную информацию, - он улыбнулся ей. - Например, вы упомянули о "нервном состоянии" вашего мужа. Это как-то неконкретно. Не могли бы вы описать его поведение?

- В общем-то, особенно нечего описывать. Разве что выглядел он очень спокойным. Слишком спокойным.

- Ушедшим в себя?

- Пожалуй, можно сказать и так. Он подолгу сидел. Не читал, не смотрел телевизор - просто сидел. Не проявлял никакого интереса к тому, чтобы встретиться с друзьями, сходить куда-то поужинать или в театр. А потом у него вошло в привычку спать до полудня.

- Он жаловался на усталость?

- Нет. Брюс никогда не жаловался. Он вообще никогда не говорил о своем самочувствии.

- А о чем он говорил?

- Ну, сначала он собирался разослать резюме о своей профессиональной квалификации, попасть на собеседование в различные фирмы. До призыва в армию он работал программистом. Но не думаю, чтобы он успел сделать что-то конкретно.

- Вы его не расспрашивали об этом?

- Нет. Потому что я видела - что-то не так, хотя он не хотел говорить о том, что его угнетало.

- Но вы должны были обсудить это до того, как принять решение поместить его в клинику.

Карен заставила себя выдержать взгляд доктора Виценте.

- Брюс решил все сам. Он знал, что у него проблема, и хотел получить помощь.

- Понимаю, - доктор Виценте откинулся в кресле. - Но, насколько мне известно, клиника была очень дорогой. Вы, разумеется, знали, что можно получить бесплатное лечение через управление по делам ветеранов.

- Нет, Брюсу претила мысль о госпитале для ветеранов...

- Почему?

- Он говорил, что палаты для душевнобольных как тюрьма, только хуже. Он не мог вынести мысли, что будет заперт как какое-нибудь животное...

Голос доктора Виценте звучал мягко:

- Ваш муж когда-то был в палате для душевнобольных госпиталя для ветеранов, миссис Раймонд? У Карен на глаза навернулись слезы:

- Не говорите так о Брюсе. Я же сказала вам, что он добровольно лег в клинику, и доктор Гризволд считал, что он готов к выписке. Он не сумасшедший, и никогда им не был.

Только много позже ей пришло в голову, что, должно быть, лейтенант Барринджер прослушивал их разговор из соседней комнаты. Но в тот момент, когда он появился на пороге, перед ней был просто усталый мужчина, которому давно следовало побриться.

- Надеюсь, не помешаю? - спросил он. Доктор Виценте покачал головой. Карен промокнула глаза платком, который достала из сумочки. Барринджер подошел к столу.

- Хотел только вам сообщить, что мы организовали обращение к населению. Все радио- и телестанции будут передавать его в течение дня. Мы попросили семьи пропавших пациентов клиники связаться с нами - опознать своих родственников или дать информацию об их местонахождении.

Доктор Виценте вздохнул:

- На вашем месте я бы не особенно рассчитывал на их помощь.

- Почему?

- Боюсь, что эти люди рассуждают так же, как миссис Раймонд, - они боятся, что могут быть дискредитированы муж, жена, сын или дочь. Не забывайте, что все пациенты клиники были помещены туда именно для того, чтобы не предавать их болезнь огласке. Убийства только усилят стремление защитить своих родных от возможных обвинений.

- Я понимаю, что вероятность мала, - сказал Барринджер. Он посмотрел на Карен. - Поэтому я надеялся на благоразумие миссис Раймонд.

Карен бросила на него быстрый взгляд:

- Это вам не хватает благоразумия. Если Брюс был пациентом клиники, то это еще не значит, что он замешан в убийствах. Для чего ему было убивать этих людей и убегать, если его должны были выписать?