Некоторые привезли с собой экземпляры солидных газет, даже в них была наша история. В одной был заголовок «Черная магия?», в другой под фотографией подпись: «Тайна сохраняется. Мистификация или научное открытие? Откуда идет виски?»

Все были как драные коты. Дядя Сагамор производит виски на виду у целого округа, а его все никак не могут поймать! Мне уже надоело над этим думать. Смысла не было. Все обвиняли шерифа. Один даже сказал:

— Если он получит во вторник парочку голосов, его можно будет обвинить, что за него голосовали дважды.

Я покормил поросят и пошел в амбар. Папаша с дядей Сага-мором, ворча на весь этот шум, пытались заново собрать технику. Наблюдали за ними, наверное, человек триста. Они отпускали саркастические замечания в адрес шерифа, Бугера и Отиса, все искавших скрытые трубы. В полдень папаша предложил мне сходить собрать живицы. Ведь когда весь этот шум стихнет, должны же они возобновить производство скипидара.

Я позвал Зига Фрида и отправился. В соснах было тихо-мирно, и никто за тобой не увязывался. Зиг Фрид стал бегать, ловиты кроликов. Я уже собрал половину сбора, когда услыхал его лай откуда-то издалека. Потом он заскулил, словно от испуга, и бросился к амбару. «Интересно, — подумал я, — он вел себя точно так же, как тогда, ночью, когда перебудил всех».

Вдруг среди деревьев послышался голос:

— Чертова собака!

Я затаился и через минуту увидал его. Боже мой, это был Кудрявый! С ним был другой. Они продирались сквозь заросли куда-то в низину, словно стараясь скрыться из виду. Все это было удивительно. Я последовал за ними. Они остановились, присматриваясь, и тут я узнал второго: Господи, это же был Харм Бледсо!

— Осталось с четверть мили, — сказал он.

— Жду не дождусь, — скривил улыбочку Кудрявый.

Я ничего не понял и проскользнул вслед за ними. Мы спустились ниже, в ущелье, густо поросшее кизилом. Сделав несколько шагов, они остановились. Потом Харм раздвинул густой папоротник и вполз туда. Они исчезли.

Я подобрался сверху и, затаившись в кустах, посмотрел вниз. Они были там, Кудрявый веселился. Зрелище было презанятное.

Берег здесь круто обрывался вниз. За густым папоротником бил источник. Тут стояли четыре полные бочки с забродившим кормом, небольшой котел и водяной бак с медными трубками. С другой стороны размещалось восемнадцать бутылей, закрытых крышками, и канистра с покупным скипидаром.

Оглядев все это, Кудрявый стал смеяться до колик.

— Братец! — взмолился он. — Скажи, наяву это или во сне?

— Ладно, — ответил Харм, — лучше не забудь про мои деньги.

— Вот держи, — отвечал Кудрявый, доставая деньги из кармана и передавая ему.

Харм засунул их в штаны и принялся ругать дядю Сагамора. Он так разошелся, что даже глаза у него побелели и голос задрожал:

— Сукин сын! Мошенник! Работаешь на него, а он с тобой обходится как с собакой! Ну, на этот раз он зашел слишком далеко…

— Как же шериф это упустил? — удивился Кудрявый. — Конечно, скрыто хорошо, но когда четыреста человек…

— Это-то проще всего: он ведь предложил шерифу искать вначале, еще когда ничего здесь не было.

— Да, но первые порции скипидарного самогона появились еще до того, как они закончили свои поиски.

— Знаю, — ответил Харм, — это были остатки с его старого самогонного аппарата.

— А как же им удалось так быстро избавиться от сусла?

— А им и не надо было. Труба из амбара идет к полю и уходит в несколько бочек, упрятанных под землю. Когда аппарат был собран, им только оставалось ночью перетащить все сюда. В первый раз им, конечно, помогли девушки. Надо было лишь открыть верхний конец трубы и вставить воронку. Потом они вылили! остатки корма — так, чтобы шериф видел. А во второй раз была ложная стрельба: это был я и еще один малый. Они тогда наполнили бочки свежей водой, чтобы была разница. Я этим занимался целый день. У нагревательного устройства маленькая бензиновая горелка, дыма вовсе нет. А потом он добавил чуточку скипидара в каждую пинту — для правдивости впечатления, что все выходит оттуда и негде больше искать. Еще они вылили с полпинты самогона в конденсатор для придания запаха…

— Неплохо постарался старый мошенник! — кивнул Кудрявый. — Если б не напоролся на меня, мог бы дурачить людей годами. Ох и прищучу я его теперь!

— Помни, — сказал Харм, — мне надо стать помощником шерифа. Это часть нашего договора.

Кудрявый потрепал его по плечу:

— Считай, у тебя уже звезда на лацкане. Вот как я сделаю: выборы послезавтра, так что завтра вечером я и кину бомбу.

— Да, но арестовать его должен шериф.

— Беда в том, Харм, что у тебя нет воображения. Ты не видишь всего в целом. Это будет произведение искусства! Слушай, — он закурил, присев возле котла, по его физиономии бродила улыбка, — об этом будут толковать от Северной Kaролины до Техаса. А здесь поднимется такой шум, что губернатор пригрозит ввести войска, чтобы всех утихомирить. Тот, кто откроет им эту тайну, станет величайшим героем! Конечно, шериф произведет арест. А выгоду получу я. Вот уж поизмываюсь я над ним, когда растолкую избирателям, над чем он десять дней безуспешно бился. Ему стыдно будет голосовать за самого себя! Завтра в час я хочу там, около амбара, провести митинг. А вначале раздать десять тысяч листовок с обещанием все разъяснить. Думаю, соберутся все.

— Но Сагамор может не позволить тебе выступать на его земле — он уже раз остановил тебя…

— Ты слушай, я ведь тебе пытаюсь втолковать. Старый хрыч переоценил себя, он никогда еще в такую переделку не попадал.

Конечно, глупо создавать из него врага, сказав, что я знаю, где запрятан аппарат. Я его подмаслю немного, может, пообещаю ему работенку помощником. Я их выведу на чистую воду — на трибуне. Представляешь, какая красота? Оба этих болвана на виду у сотен людей — представляешь себе их лица?

— Ни за что такого зрелища не пропущу! — злорадно ухмыльнулся АРМ. — Правильно, что я тебе рассказал, а не шерифу.

Он бы что-нибудь сделал не так.

Кудрявый хлопнул его по спине:

— Да уж, он бы тебе сотни баксов не дал. Ладно, пошли. Повидаю этих гениев.

Они стали пробираться через заросли. «Таких проныр еще поискать, — подумал я. — Этот Харм просто змея». И еще я испугался: что бы было, если б я не наткнулся на них? Надо быстрее все рассказать дяде Сагамору! Дождавшись, когда их шаги стихнут, я выбрался из укрытия и помчался в сторону поля.

Их нигде не было. Сотни людей слонялись вокруг, и разглядеть что-либо было трудно. Я стал расспрашивать шерифа, но, судя по его высказываниям о дяде Сагаморе, решил лучше воздержаться от упоминания его имени.

У амбара их тоже не было. И тут грузовик Кудрявого появился у ворот. Я побежал к дому — время обеденное, может, они там. Запыхавшись, я замер на пороге. Они резали колбасу.

— Папаша! — начал я. — Дядя Сагамор! Мне надо кое-что вам рассказать…

— Давай-ка отдышись, — ответил папаша. — Где ты был все это время?

Тут как раз раздались шаги Кудрявого. Он вошел и сказал:

— Привет всем!

— Папаша! — снова начал я.

Он, на меня шикнул:

— После, Билли, погоди!

Кудрявый нерешительно оглядел комнату, словно извиняясь за что-то, и обратился к ним:

— Ну, народ, мой отец говаривал: «Выше всего цени человека, который признает свою неправоту». Я пришел извиниться.

— Да чего там, — ответил дядя Сагамор, — лучше раздели с нами трапезу.

— Нет, благодарю, я только хотел высказать сожаление, что распространял о вас слухи, что вы готовите самогон…

Делать нечего — надо было дождаться его ухода. Он продолжал свое вранье. Самое ужасное, что дядя Сагамор и папашу принимали его за чистую монету. Пора уже сместить этого пустоголового шерифа, говорили они, за то, что он мешает простым людям существовать, и если Кудрявый желает провести здесь митинг, они это только приветствуют.

Кудрявый прямо чуть не плакал: