- Да, - взволнованно подтвердил священник. - Они в большой беде. Егор мой прихожанин, INFJ и очень хороший человек. Наташа его... девушка, ESTJ. Она, правда, не совсем...

- Мы пользуемся прозвищами, - перебила женщина-сова, обращаясь к Егору и Наташе. - Зовите меня Старуха Лизергин.

- Но вы совсем не похожи на старуху, - возразил Егор, желая сделать ей приятное.

Священник поперхнулся кофе и закашлялся. Наташа мысленно хихикнула.

- С литературной классикой совсем не знаком? - с сочувствием спросила блондинка, продолжая сверлить Егора пристальным взглядом.

- Видишь ли, - суетливо заговорил священник, - Егор был ребенком, когда роботы пришли в литературу. Они наплодили массу аудиокниг. Из-за возросшего объема текстов хрестоматии заменили аннотациями. А запомнить тысячи похожих аннотаций, сама понимаешь...

- Ладно, проплыли, - прервала его Старуха Лизергин и сказала, обращаясь к Егору: - Во-первых, выключи гирлянду над головой. Сияешь, как новогодняя елка. Любой назгул тебя выкупит на раз.

Егор догадался, что она говорит об иконках статуса и послушно кивнул. Назгулами на арго отморозков называли штатный полицейский патруль: один настоящий полицейский и восемь виртуальных. Происхождения слова он не знал, но его зловещее звучание ничего хорошего не сулило.

- Во-вторых, твои документы...

Порывшись в рюкзаке, Старуха Лизергин выудила оттуда и выложила на стол россыпь квадратных пластиковых карточек с объемными голограммами мужских лиц. Она быстро перебрала их тонкими нервными пальцами, то и дело поднимая глаза и вглядываясь в лицо Егора. Оставив три и отложив остальные, она вновь уставилась на Егора. Пожевав в задумчивости губами, Лизергин выбрала одну и бросила ее через стол Егору.

- Теперь ты "настоящий", - пояснила она. - Это удостоверение личности инвалида. Оно служит для получения бесплатной еды и оплаты транспорта, покупок и услуг. На нем пятьдесят рублей, на первое время хватит. Питаться будешь в пищевом автомате. В этом баре не советую: дорого и отравят. Ближайший автомат через два дома отсюда, как выйдешь на улицу, сразу направо. Владельцу карточки положено два приема пищи в день. Жить будете здесь. Комната стоит шесть рублей в сутки, удобства в коридоре. Дороговато, зато никто не задает вопросов.

- Совсем не похож на меня, - робко сказал Егор, глядя на выступающий из карточки голографический портрет.

С портрета на него угрюмо взирал грустный седой мужчина под пятьдесят. Цвет волос и прическа отдаленно походили на егоровские, но на этом сходство заканчивалось.

- Сойдет, - отмахнулась Лизергин, - с другими сходства еще меньше. Это карточки умерших. Родственники не оповещают полицию о смерти, чтобы продолжать получать пособие и еду. Я выкупаю у них карточки, подделываю голограммы и продаю. Пару дней попользуешься этой, я не успела подделать твой портрет. Если застрянешь здесь надолго, сделаю настоящую, с твоей физиономией. За отдельную плату, конечно.

Она сгребла карточки со стола и бросила в рюкзак.

- Теперь одежда. Ее тряпки, - сказала Лизергин, кивая на Наташу, - сойдут, а вот тебе в этом лучше здесь не ходить. Смокинг на помойке слишком выделяется.

- Я привезу ему другую одежду, - пообещал Авдеев.

- Хорошо. Пока не переоденешься, на улицу не выходи. Еду пускай она тебе носит.

Егор и Наташа дружно кивнули.

- Банковским счетом не пользуйся, чтобы тебя не отследили. Ни с кем не связывайся, даже с Петром. Если что-то понадобится, звони мне. Связь с Петром тоже через меня. Звони мне, я ему передам. Телефонный аппарат в номере.

Она достала из рюкзака обрывок тонкой пластиковой ленты, записала на ней ручкой-выжигалкой двенадцатизначный номер и протянула Егору.

- Номер запомни... или лучше пусть она запомнит. А ленту выбрось.

Егор и Наташа послушно кивнули.

- С документами все. Наркотики, оружие нужны?

Егор и Авдеев испуганно замотали головами.

- Последний вопрос. Я так понимаю, ты в полном дерьме и платить за мои услуги тебе нечем?

- У меня есть деньги, но если я не могу воспользоваться своим счетом... - начал Егор.

Не дав ему договорить, Авдеев сказал блондинке:

- Не волнуйся, я заплачу.

- Окей, - заключила Старуха Лизергин. - Тогда я пошла. Приятного пребывания в Дубне!

- Спасибо вам за помощь! - искренне поблагодарил Егор.

- Не за что. Его благодарите, - сказала блондинка, кивнув на священника. - Его друзья - мои друзья. Надеюсь, с вами проблем не будет... как с некоторыми.

Священник посмотрел на нее с упреком, но промолчал, поэтому Егор не узнал, кого она имела в виду. Он почему-то подумал, что Мишку Сурмилова.

- И последнее, - сказала Лизергин на прощание. - Если вас все-таки поймают, окажите мне услугу: выбросьте карточку и забудьте, что встречали меня.

- Конечно... - пробормотал Егор.

Быть схваченным в его планы не входило. Ситуация становилась все более сюрреалистической. Он стал нелегалом и разыскиваемым преступником, скрывающимся от полиции на плавучей помойке, по недоразумению называемой городом. Он таскает за собой полураздетую Наташу с ее нежной кожей, которую может повредить любой гвоздь, - а вокруг нет ни робототехнических сервисов, ни медицинской помощи. До Егора только сейчас начал доходить весь ужас их положения. Но он так устал, что был не в силах даже как следует испугаться.

Старуха Лизергин попрощалась, встала и пошла к выходу. Священник вызвался проводить ее. В полутемном тамбуре у самой двери они остановились. Егор увидел, как Авдеев взял блондинку за руки и, помедлив мгновение, поцеловал в щеку. Она, улыбнувшись, что-то сказала ему. Он обнял ее и они слились в долгом поцелуе.

Потом Лизергин ушла, а священник вернулся в бар. Сев за стол, он посмотрел в сторону выхода, будто рассчитывал вновь увидеть ее, и мечтательно вздохнул.

- Спасибо вам большое, - сказал Егор. - Не знаю, как бы я сам выпутывался...

- Спасибо! - сказала Наташа.

Авдеев расплылся в хитрой улыбке.

- Ну что вы, ребята! Я не бросаю своих прихожан в беде. Даже тех, кто критикует мою манеру бродить по городу в банном халате.

Наташа смущенно прыснула. Егор понимающе усмехнулся. Он стал свидетелем начала соционической активации между ней и Авдеевым. Все происходило в полном соответствии с теорией. Неприязнь священника к гулловским роботам, отчасти нейтрализованная наташиным обаянием, не смогла превозмочь неодолимую предрасположенность человеческой психики. Не прошло и пяти минут, как эти двое, беззлобно подшучивая друг над другом и весело смеясь, начали привлекать всеобщее внимание.

Заметив, что на них уставились сидевшие у экрана "настоящие", Петр и Наташа притихли, но не угомонились. Они лукаво поглядывали друг на друга и сдавленно хихикали. Егор почему-то вспомнил о Нине и Алехандро. Их тоже связывала активация, но ненависть Нины к искусственному любовнику матери оказалась сильнее. "Уж не отец ли заразил ее этим чувством?" - подумал он.

Егор с улыбкой наблюдал за Наташей и священником. Он смертельно устал и хотел спать, но не решался прервать их идиллию. Было что-то прекрасное в неизбежности, с какой человеческая природа берет верх над умственными предрассудками.

Они посидели еще немного, обсуждая дальнейшие действия. Авдеев хотел вернуться в Москву, чтобы разыскать Нину и Любу. На окраине Дубны была небольшая частная пристань, обозначенная на картах Гулла. Там можно сесть на таксобот до Москвы. Он пообещал приехать через день-два и привезти одежду. И новости, если таковые появятся.

Священник расплатился за кофе невесть откуда взявшейся в кармане его халата розовой таблеткой. Официантка недоверчиво понюхала и даже лизнула ее. Удостоверившись в качестве, она отсыпала на сдачу целую горсть грубо отлитых пластиковых жетонов. Авдеев настоял, чтобы Егор взял их себе. Он объяснил, что жетоны для игровых автоматов служат одним из видов денег в местной мультивалютной системе. Стимулирующие выработку дофамина таблетки здесь также весьма ценились: практически все отморозки страдали от депрессии и неврозов.