“Не благодари меня”, заметил Маликс вслед. “Просто скорей разбирайся со своими делами и возвращайся к работе. Я жду не дождусь хорошего дессерта, и чем скорее ты закончишь, тем быстрее будет удовлетворен мой аппетит”.

Вудхос рысью несся по узкой аллее, хотя и не видел никакой светящейся пыли о которой упоминал Маликс. Его настойчивость вскоре была вознаграждена. Аллея сделала крутой поворот направо, сузившись так что по ней можно было идти только по одному, затем еще раз повернула направо, раскрывшись в тупик, погруженный в абсолютную темноту.

Он едва успел услышать, как кто-то выкрикнул “Нет”, прежде чем ощутил сильный удар по затылку, и немедленно окунулся в непроглядный океан беспамятства.

Вудхос не знал, сколько он провалялся без сознания, и едва ощутил как пришел в себя. Его пинком поставили на ноги и частью провели, частью протащили по узкому темному тоннелю. Иногда он освещался фиолетовыми сферами, дрожавшими в ритм шагам его похитителей.

Вскоре он почувствовал как тоннель вокруг расширяется, и заметил отсутствие постоянного в Скуллпорте морского ветерка. Похоже, они неуклонно двигались вниз. Его руки были связаны, и веревка была привязана к петле, тесно обхватившей шею. Петля, в свою очередь, была привязана к поводку, на котором его, спотыкающегося, вели.

Затем Вудхос узнал, что он не единственный присоединился к подземному путешествию против воли.

“Эй, парни”, послышался голос, в котором Вудхос распознал Воло, “не могли бы мы остановиться? Мы уже несколько часов шагаем. Нельзя ли отдохнуть?”

“Хорошо”, раздалось из губ расположенных прямо под двумя светящимися точками. “Скуллпорт уже далеко, и с вашей стороны будет очень глупо подумать, что вы найдете путь назад. Сядьте и немного отдохните”.

“Можно мне покопаться в моей сумке?” попросил знаменитый журналист. “У меня есть камень, который дал бы немного света, и облегчил бы путь тем из нас, кто не одарен столь острым ночным зрением”.

“Ладно”, ответил голос, “но без глупостей. Хоть я и собираюсь доставить вас в Мензоберранзан живыми, это не помешает прибегнуть к некоторым несмертельным, но очень неприятным для вас методам”.

“Глупости? Ни в коем случае”, сказал Воло.

Вудхос услышал шорох, как от пальцев копошащихся в мешке, затем вспыхнул свет, заставивший его быстро прикрыть глаза. Он медленно приоткрыл их, щурясь навстречу сиянию. Быстро отвернулся от его источника, и несколько секунд оглядывался вокруг, разглядывая черты пейзажа медленно проявлявшиеся в его глазах, приспособившихся к освещению.

Они находились в пещере, со стенами казалось выполненными из гладкого черного стекла. Не отбрасывай они четыре тени на стены, возникла бы иллюзия бесконечной темноты, пустоты беззвездного пространства.

“Ты мне кажешся знакомым”, сказал Воло собрату по несчастью. “Мы случайно не виделись?”

Вудхос вновь вернулся взглядом к источнику света, сообразив, что вопрос обращен к нему. На свету было видно, что шея и руки Воло тоже связаны. “Вы скорее всего меня не помните, но… ” начал было отвечать бывший мэтр/повар/официант.

Воло щелкнув пальцами прервал его.

“Ты работал в Зале Корабелов, в Уотердипе”, сказал он. “Я никогда не забываю лиц. Что во имя Ао ты делал в Скуллпорте?”

Вудхос не мог найти слов. Он хотел бы обвинить во всех своих бедах писателя: потеря социального статуса, изнание в эту кулинарную яму Скуллпорта, пятно на репутации… Но все эти обвинения в сложившейся ситуации были уже смехотворны.

“Я работал там”, ответил Вудхос, “в Кирке Предателя…”

Воло вновь щелкнул пальцами вмешиваясь. “Ты должно быть Свин. Я слышал чудесные вещи о твоем поварском искусстве. Хотелось бы мне испробовать его. А каким ветром ты оказался на такой работе?

“Спасибо за комплимент”, ответил гастроном, смирившись с тем, что ему придется похоже водить знакомство с этим типом до последнего часа — чья вероятная близость начинала серьезно его тревожить. “Мое полное имя Персиваль Галлард Вудхос. Я потерял работу в Зале Корабелов в силу обстоятельств мне неподконтрольных, и нуждался в работе”.

“Кончайте болтовню!” распорядился один из дроу, пнув Вудхоса в бок и отвесив Воло подзатыльник. “Отдыхайте пока можете, и лучше бы потише. До Мензоберранзана путь долог”.

“Прошу прощения”, извинился журналист. “Я лишь подумал, что раз уж нам придется совершить столь долгое путешествие, то стоит чуть лучше узнать друг друга. Я так полагаю, вы и ваш спутник принадлежите к числу знаменитых воителей Лолт”.

“Мы станем ими, когда приведем вас”, горделиво объявил пленитель. “Скоро все в Мензоберранзане узнают имена Коуруна и Хаукуна, в одиночку защитивших тайны Паучьей Королевы. Ни один обитатель поверхности не осмеливался еще нарушить святости ее владений, тем более документировать это в путеводителе”.

“Да уж, поймали вы меня”, признался Воло. “Я еще даже не успел передать манускрипт издателю”.

“И уже никогда не передашь”, заверил его тот из дроу, кого звали Коурун. “Ты — наш билет из изгнания”.

“А я что?” осведомился Вудхос, мгновенно получивший очередной пинок под ребра.

“Еще один раб в загон”, ответил другой дроу, Хаукун, “и поверь мне, это не слишком приятное место”.

“Поэтому мы и ушли”, заметил Коурун. “Если бы остались, это была еще самая лучшая возможная участь”.

“Рабство это все-таки лучше, чем трансформация в драйдера”, признал Хаукун. “Но все наши прегрешения будут забыты, когда матроны-матери узнают о нашем подвиге”.

“Я уж не говорю о том, что мы спасем честь Паучьей Королевы”

“А в чем же вас обвиняли?” спросил Воло тоном столь искренним и заботливым, что оба дроу продолжали раскрываться.

“Они считали нас тупыми”, признался Хаукун.

“Не подходящими чтобы стать воинами”, добавил Коурун.

“Мы вернулись из рейда на поверхность без пленников…”

“Хуже того, на наших сапогах оказались следы порванной паутины.

Воло понимающе кивнул. Среди дроу оказаться плохим воином было почти непростительно, но даже подозрение в причинении вреда одному из избранных детей Лолт было преступлением куда худшим. И все же, даже столь серьезные прегрешения могут быть очищены актом великой преданности или героизма.

“Но все это в прошлом”, гордо произнес Хаукун, затем приказал, “Давайте, вставайте! Чем скорее мы вернемся на нашу возлюбленную родину, тем быстрее мы будем оправданы”.

Двое пленников быстро поднялись на ноги, и отправились дальше по пещере, все глубже в недра Торила. Дроу похоже не обращали внимания, что Воло не вернул светящийся камень в свою сумку, вместо этого привязав его к ремешку вокруг шеи, тем самым обеспечив себе и Вудхосу столь необходимое в пути освещение.

Позже, после бесконечных часов пути, четверка остановилась на отдых у подземного озерца. Дроу сунули пленникам несколько кусков вяленного мяса какого-то давно почившего ящера неопределенной разновидности.

“Ешьте”, приказал Хаукун. “Мы не собираемся тащить вас, свалившихся от голодания, на себе. Это поддержит вас некоторое время”.

Мясо на вкус было отвратительным и почти не насыщало, но оба пленника понимали, что лучше уж есть его, чем совсем ничего. Они пытались изо всех сил пережевать жесткую еду. Вудхос, с некоторым удовлетворением, заметил, что и их пленители не особо наслаждаются обедом.

“Жаль, что здесь нет рыбы”, спокойно сказал Воло.

“Ты о чем?” осведомился Коурун, и одновременно с этим безглазая форель со всплеском разбила зеркало поверхности бассейна.

“Ну”, начал пояснять Воло, “я часто слышал что дроу великолепно ловят рыбу, а если учесть что мой собрат по несчастью один из лучших поваров Уотердипа — тем более, Скуллпорта — не вижу почему бы храбрым воинам стоило мучить себя отвратительными рационами… Смею предположить, именно самоотречение подобного рода и делает вас столь великими воителями. Я же, с другой стороны, с удовольствием пообщался бы с рыбной похлебкой. Я, естественно, никогда не претендовал на право называться великим воином, тем более соперничать выносливостью с благородными и могучими дроу”.