— Владыка Смерти! — прошептал Китулос, отшатнувшись.

Чудовище остановилось возле Галлуса, рядом с амулетом, и посмотрело на Кулла, стоявшего в ногах молодого человека. Меч короля был обагрен кровью множества морталлов, и он в эту минуту был готов сразиться и с самим Владыкой Смерти.

— Я не боюсь тебя! — крикнул Кулл, глядя в пустые глазницы, из которых в ответ на его слова вылетели две молнии. — Я готов сразиться с тобой! Ты…

— Я знаю, что ты меня не боишься, — послышался хриплый, леденящий душу голос. — Ты уже много раз доказал это…

— Да, — кивнул Кулл, вспоминая, как уже один раз прошел Врата после того, как шпион бросился на него, входящего в Зал Совета. Тогда верный Брул пронзил сердце врага. Кулл свалился без памяти — и попал к Владыке Смерти, но ему удалось вернуться назад, пока Врата еще не полностью затворились за царем.

— Я пришел не за тобой, — заявил Владыка Смерти.

— Так за кем же? — воскликнул Кулл. — Ты думаешь, что я зря проделал такой путь, добыв колдовской амулет? Зря сейчас сражался с насланными тобой чудовищами? Отдай мне Галлуса, забери этих сине-черных морталлов и уходи.

— Послушай меня, король, — снова раздался скрипучий голос глубокого старца. — Ты многого не знаешь. И никто из окружающих тебя людей не знает силы этого амулета. После произнесения над ним того заговора, что известен твоему придворному колдуну, просыпаюсь я, Владыка Смерти. Ты, обращаясь ко мне через амулет, предлагаешь сделку: одни души взамен других, которые ты хочешь вернуть назад, в царство живых. Я легко отдаю стариков: они мне не нужны, они не подпитывают меня так, как молодые. Стариков я могу, даже просто отдать тому, кто знает слова второго, тайного заговора. За стариков я не прошу ничего взамен, как не прошу и сейчас за твоего советника. Но за молодых я должен получить плату. Ты хочешь, чтобы этот юноша снова ожил. Но у него сильный дух, такие люди нужны мне! Однако я готов заключит^ с тобой сделку: юноша оживет, если я получу вместо него другого.

Кулл молчал: ему не хотелось отдавать Владыке Смерти никого из молодых сильных воинов: они не заслуживали такой судьбы. Для воина почетно умереть в схватке, но не быть принесенным в жертву…

— Ты в нерешительности, король, — хрипло усмехнулся Владыка Смерти, — но я помогу тебе сделать выбор, так и быть, но при одном условии: после того, как молодой Галлус оживет, ты выкинешь амулет в море.

— Как ты собираешься мне помогать? — уточнил Кулл. — Ты просто назовешь того, кого ты хочешь. Разве это помощь?

— Ты не можешь определить, кого предложить мне взамен молодого Галлуса, ведь так? Тебе жалко отдавать своих смелых, сильных и могучих воинов, своих преданных, испытанных друзей, умелых колдунов и лекарей?

Кулл кивнул, не понимая, к чему клонит Владыка Смерти.

— А ты согласишься отдать мне того, кто нанял убийц, чтобы прикончить молодого Галлуса?

— Да, — ни секунды не колеблясь, ответил Кулл, который сам бы отправил к Владыке Смерти этого человека, если бы знал, из-за кого стольким людям пришлось вынести тяжкие испытания.

— Вот он, — сказал Владыка Смерти, вытягивая вперед искривленный костлявый палец.

Он показывал в угол, где сжался старший брат Галлуса, Эрад. Он дрожал от страха и обливался потом, хотя в зале и было прохладно. Он трепетал, как лист на ветру, закрывая лицо руками. Казалось, он хотел уменьшиться в размерах и вообще находиться где-то далеко-далеко.

Все собравшиеся посмотрели на старшего сына Моргана. Владыка Смерти сказал правду: человек никогда не стал бы вести себя так, как Эрад, если бы он был невиновен.

— Но почему ты сделал это? — воскликнул Морган, ужасаясь услышанному.

Его старший сын отнял руки от лица и пролепетал дрожащим голосом:

— Потому что с самого детства все восторгались успехами Галлуса. Все говорили, какой он умный, какой сильный, сколько всего он знает, сколько умеет. Нас все время с ним сравнивали, и сравнения шли не в мою пользу, хотя я — старший сын и наследник! Но ты, отец, явно сожалел, что придется оставить все мне, как положено по закону, потому что больше любил Галлуса. Ты, брат, — повернулся он к Рекиду, — всегда предпочитал компанию Галлуса, а не мою. У матери он был любимчиком. А я… Я…

Эрад захлебнулся слезами.

— И ты поднял руку на жизнь брата! На родную плоть и кровь! — воскликнул Морган, — Как ты мог?! Такое нельзя простить. И ты должен был не завидовать, а стараться стать лучше, учиться больше, чем Галлус… Как ты мог?

Владыка Смерти повернулся к Куллу.

— Ну? — прохрипел старец.

Король посмотрел на сжавшегося в углу Эрада, на разгневанного Моргана, пораженного Ту, усталого Китулоса, воинов. Если жизнь завистника требовалась для того, чтобы оживить молодого, подающего большие надежды юношу и не забирать жизнь более достойного воина, колдуна или лекаря, — что ж, Кулл был готов ею пожертвовать.

Король посмотрел в пустые глазницы Владыки Смерти и кивнул.

— Отдай нам Галлуса и бери вместо него Эрада. А завтра рано утром я выброшу этот проклятый амулет в море…