Э.:

Скажите, приходилось ли вам раньше бывать в трансе?

Субъект № 1:

Нет.

Э.: Видели ли вы, как в трансе был кто-то другой?

Субъект № 1:

Нет.

Э.: Знаете ли вы, на что это похоже — входить в состояние гипнотического транса?

Субъект № 1:

Нет.

Эриксон: Прежде чем эта девушка подошла, я осмотрел всех пятерых женщин, сидящих за столом. И ни одна из них не по­няла, что я смотрю на каждую в отдельности. И затем — это не воспоминание, я просто знаю — я выбрал одну, которая сидела

не с краю. Я выбрал ту, которая была то ли на третьем, то ли на втором месте. Они этого совершенно не ожидали. Она толь­ко села в кресло, как я сказал: “Привет”. Сейчас на научных встречах, когда кто-нибудь находится на сцене, присутствует определенная доля самоосознания. Я сказал слово “привет”. Я сказал его не только девушке, но и всей группе. “Привет”. За­тем я несколько раз его повторил. Они вырезали “Привет” в за­писи следующих субъектов. Вы не говорите “привет” кому-то перед серьезной аудиторией, вы говорите “привет” при очень личном общении. Вы ограничиваете область, в которой пред­стоит работать. Люди об этом не знают, но вы делаете ситуа­цию личной, говоря “Привет!” И это как бы изолирует субъекта от окружающей обстановки.

Хейли:

Какая часть из того, что вы говорите девушке или аудитории, предназначалось и для остальных дам, сидящих на сцене?

Эриксон

: Все, и затем были определенные повторения, чтобы другие девушки могли сказать: “Со мной этого не случится”. Таким образом, вы вынуждены сделать так, чтобы это с ними случилось. Например, поднятие руки. И это дает им всем по­нимание того, что гипноз возможен. Не только для меня, но и для тебя, и для других.

Хейли:

Ваша первая фраза была: “Приходилось ли вам раньше бывать в трансе?” Вы сказали это как предположение, что она в трансе сейчас?

(Часто Эриксон произносит фразы, содержащие двойной смысл или игру слов. Однажды он сказал мне, что когда спрашивает: “Ты раньше был в трансе ?” — то предполагает, что человек сей­час в трансе, но делает вид, что интересуется прошлым субъек­та).

Эриксон:

Нет. Я видел этих девушек впервые. Я делал подоб­ные замечания с таким эффектом, но этих людей я раньше не встречал. Я впервые увидел их, когда меня в коляске вкатили в комнату, смежную с залом. Они все на меня смотрели. Они все знали, что их будут демонстрировать и снимать на пленку, что они на виду у большой аудитории. Они также слышали во­допроводчиков, колотящих по трубам, — звон был со всех сто­рон. И люди с телевидения. И они знали, что вокруг много людей, думающих о разном. И некоторые из этих мыслей были нежелательны для медсестер. (Скорее всего, все добровольцы были медсестрами.) Поэтому я должен был сделать ситуацию более личной. Я всех их спрашивал, были ли они раньше в трансе и тем самым подчеркивал, что хочу узнать, был ли кто- нибудь из них в трансе. Я хотел, чтобы они не стеснялись ска­зать мне об этом. Но я также хотел узнать, у кого из них уже был опыт, чтобы я смог работать побыстрее.

Э.: Вы знали, что всю работу будете делать сами, а я просто сижу рядом и с удовольствием наблюдаю за вашей работой?

Субъект № 1:

Нет, я не знала об этом.

Э.: Вы не знали об этом. Ну что ж, я и правда собираюсь с удовольствием наблюдать за вашей работой.

Эриксон

: “Я собираюсь с удовольствием наблюдать за вашей работой”. Что на самом деле означает: вы будете работать, а я буду получать удовольствие. Это смещение, которое трудно уло­вить. И конечно же, вы не возражаете, если я с удовольствием понаблюдаю за вашей работой.

Э.: А сейчас я вот что собираюсь сделать. Я собираюсь взять вашу руку и поднять ее. И она поднимется, вот так. (Эриксон под­нимает ее руку.) И вы можете смотреть на нее. (Он отпускает руку, и она остается поднятой).

Эриксон:

Следите за движением моих рук. Вы поднимаете руку. Сначала вы оказываете ощутимое, но не чрезмерное дав­ление на руку. Затем, продолжая поднимать руку, вы останав­ливаете подъем и вызываете ощущение направления. Начните поднимать руку и затем (показывает “поднимающее” касание), и это означает “поднимай выше”. Но они не могут проанализи­ровать этого, и затем вы можете плавным движением медленно убрать свою руку так, чтобы они даже не заметили, когда имен­но ваша рука потеряла контакт с их рукой. Возникает состояние неуверенности. И они не уверены: “К моей руке прикасаются или нет?” И это состояние замешательства позволяет вам сказать все, что вы хотите еще внушить. Потому что люди не знают, как справиться с этим вопросом. То ли вы держите ее, то ли нет, но когда вы даже не можете понять: “Держу я ее или не держу?” — это продлевает время их реакции.

Э.: И закройте глаза, и глубоко, крепко засыпайте. Спите так глубоко, так крепко, так глубоко, так крепко, что сможете выдер­жать любую операцию, что с вами может произойти любое дозво­ленное событие.

Эриксон:

Как обычно, я говорю ей “спите так глубоко, так крепко”, а затем отворачиваюсь, и у аудитории создается впе­чатление, что я покинул субъекта, чтобы войти в контакт со зрителями, что я оставил ее в одиночестве. Это приводит их к мысли: “Она сама все делает”. А субъект — как позже упомяну­ла Бетти, когда демонстрировала самогипноз — слышала даже мое дыхание. Слышал ли кто-нибудь в этой комнате чье-нибудь дыхание? Дышали многие и много, но никто этого не слышал. А Бетти слышала. И субъект слышала мое дыхание, и она зна­ет, что мое дыхание доносится с другой стороны, когда я по­вернул голову. Звук дыхания изменился.

В технике левитации руки — “Ваша рука поднимается выше, и выше, и выше” — ваш голос тоже повышается. Он может быть той же тональности, но забирается все выше и выше, и вы строите предложение не только словами, но и голосом. И час­то, если субъекту не удается отреагировать на левитацию руки, вы можете начать двигаться выше, и выше, и выше, и субъект может откликнуться на повышение вашего голоса. Аудитория об этом ничего не знает. Зрители обращают внимание только на слова. И затем, если левитация руки все же не удается субъек­ту, вы можете повысить тон своего голоса. Вы можете повышать его (демонстрирует, как повышается голос), и повышать, до преувеличения (характерное для него выражение). Сам я не могу делать это хорошо, но те, у кого есть музыкальный слух, делают это автоматически. Они не знают об этом, но если вы прислушаетесь к достаточно компетентному человеку, то заме­тите, как он меняет свой голос и повышает его тональность. Так что это феномен, доступный наблюдению. А для других он не заметен и даже пренебрегаем ими, так что у вас в запасе множество способов воздействия.

И когда вы как терапевт говорите своему пациенту: “Вы мо­жете забыть обо всем этом” — что вы сделали? Вы говорите с пациентом. “Вы можете забыть обо всем этом”. (Он поворачи­вает голову). Вы говорите обо всех этих вещах, которые где-то там. О том, что уже не имеет отношения к пациенту. Вы уби­раете это. Люди так охотно реагируют на это. Фокусник отвле­кает ваше внимание; он достает кролика из складок своей ман­тии и сует его в шляпу, пока вы наблюдаете за какими-то его несущественными движениями. Это техника перемещения — на голосовом уровне и на словесном уровне. Никто этого не заме­чает, но подсознание замечает. (Здесь, несколько отклоняясь о темы, он обсуждает приучение детей к гигиене в терминах со­знательного обучения делать это в ванной комнате).

Хейли:

Вы делаете акцент на том, что это она выполняет всю работу. Что в ее поведении подтолкнуло вас к решению исполь­зовать этот прием?

(Часто гипнотизер, чтобы ободрить трудного субъекта, пред­лагает ему все делать самому. Предложение заключается в том, что именно субъект будет в ответе за происходящее, а гипноти­зер будет лишь следовать за ним. Обычно это считается особым приемом, но есть гипнотизеры, принимающие этот прием за фи­лософию и рассматривающие гипноз как ситуацию, за которую отвечает субъект. Порой неверно понимаемые приемы становятся “школами”. В данном случае я предположил, что, раскрепощая субъекта, он недирективно воздействовал на всю социальную ситуа­цию, добиваясь большей раскрепощенности и от других субъектов.)