***

Падал снег. Мягкий, пушистый, он ложился на мир белой пеленой, превращая парк в зимнюю сказку. Впрочем, сказка была из серии "зима недаром злится". Через пару дней снова придёт тепло, и холода уже не вернутся. Март...

Света катила коляску. Малыш спал и улыбался сквозь сон. Антон шёл рядом. Незнакомые люди могли бы сказать с восхищением, мол, какая образцовая пара. Со стороны виднее, не так ли? Света терпела общение отца с сыном, но и только. Любая попытка завязать диалог с нею самой по-прежнему оканчивалась плачевно: истерикой.

Антон это быстро понял, и не то, чтобы смирился, - выжидал. Время лечит, не так ли? Вот, через три месяца уже можно было гулять с сыном, вроде как семейно. Мама, папа, малыш. Почти как у всех... А в первые дни после выписки из больницы всё было сложно, очень сложно... Настолько сложно, что несколько раз очень остро хотелось всё бросить и уйти. Но бросить Свету с мальчиком он не мог. Уже не мог.

Несколько недель относительного спокойствия попутали Антона вчера сделать глупость. На такой же прогулке, только под дождём, вчера шёл дождь, Антон вынул бархатную коробочку с давно уже заготовленным кольцом и протянул Свете:

- Держи. Тебе...

Она посмотрела на него. Чуть настороженно, но вроде бы без былого страха, и он поспешил развить успех: раскрыл коробочку, довольный дорогой вещью, которую долго и с любовью выбирал сам.

- Обручальное?- быстро спросила она.

Сама заговорила! От этакой удачи Антон совершил следующую глупость:

- Да. Выходи за меня!

Она отдёрнулась назад, сжала в ниточку губы:

- Нет!

- Почему?

- Нет. Нет! Нет!!!

Последнее "нет" граничило с визгом. Антон отшагнул назад, чтобы не провоцировать, поднял руки, сдаюсь, мол.

Света не стала кричать. Смотрела на него большими глазами, снизу вверх, белая как мел, и дождь стекал по её щекам, как слёзы.

И тут Антона прорвало. Раздражением, накопившейся усталостью, злостью. Размахнулся, зашвырнул коробочку с кольцом подальше в кусты и выкрикнул:

- Что ты хочешь от меня? Я тоже живой человек! Мне тоже плохо, больно! Дурак был, скотина был, осознал! Жалею очень. Знала бы ты как. Ну, что, что мне ещё сделать, скажи? Что?!

- Не знаю. Не знаю я!- ответила Света, тоже на повышенных тонах, и завела прежнюю песню:- Не подходи! Уйди!

Это было вчера, а сегодня унылый ноль превратился в мандариновые минус два, ветер улёгся и мягкий снежок укрыл раскисшую землю. Сказка. Снежная сказка. Странно было замечать красоту мира, к которой раньше равнодушен был всегда.

- Свет. Прости дурака...- слова вырвались сами собой.- Прости. За всё.

Она остановилась. Долго смотрела на него, молчала.

- Мне очень страшно с тобой, Тоша, - с усилием выговорила наконец.- А без тебя очень больно...

Замолчала, кусая губы. Рука сама собой потянулась к ней, - утешить, поправить выбившуюся из-под шапки прядку. Света вздрогнула от прикосновения, сжалась. Антон поспешно отдёрнул ладонь. Слишком хорошо уже ведал грань, за которой следовал припадок, бессмысленный и беспощадный. Очередное "прости" застряло в горле.

- Смотри, подснежник,- сказал он единственно верное, что только можно было сказать сейчас, не испугав снова.

- Где?

- А вон, под берёзой...

Под берёзой, в протаявшей лунке, торчал над одиноким зелёным листком синий пролесок.

- Хочешь, фотоаппарат принесу?- осторожно спросил Антон. - Сфотографируешь его. На память.

И замер, поневоле ожидая привычного крика.

- Принеси,- тихо отозвалась Света.

Синий хрупкий цветок упрямо тянулся к солнцу, несмотря на непогоду и снег. Всё будет хорошо, понял Антон. Лёд тронулся. Лёд наконец-то тронулся. Всё будет хорошо.

Но это уже совсем другая история.