Гикнул Сиверко, свистнул Позёмка — и умчались ветры.
— Однако, беда, — сказал Наймука. — Вы слышали, эти ветры каких-то девчонок засыпали?
— Слышали. Возле сухой осины. Надо их разыскать.
— А вон и зелёный глаз у филина открылся, — сказал Вова. — Пора в дорогу.
— Идите, ребятки, всё на север и на север, — опять заговорил филин. — Там и сухая осина, там и Кудыкины горы. А Деда-Мороза встретите, поклон ему от меня. Так и скажите: филин, мол, Светофор кланяется.
— Спасибо, дедушка Светофор! — поблагодарили ребята.
— Вперёд! — крикнул Вова. — Башмачок, песню!
Крикнул на собак Наймука, подхватили они лёгкие нарты и побежали на север, а за ними по следу помчались Петя и Вова. Вова, конечно, свою любимую песню про Снеговика запел.
Между деревьями, с пригорка на пригорок, мчатся ребята. Солнце уже высоко взошло. Вдруг — стоп! Уткнулись носами в сугроб собаки, и давай снег лапами рыть.
— Да это же сухая осина! — воскликнул Наймука. — Быстрее на помощь!
Снял он с нарт лопату, а Петя и Вова сбросили лыжи и принялись ими снег отбрасывать. Раз-два! Снег рыхлый, ещё не улежался. Быстрей, быстрей! Собаки повизгивают, ребята снег роют. Вдруг Петя видит — из снега валенок торчит.
— Ребята! — закричал он. — Чей-то валенок.
— Валенок? Ну-ка покажи, — откликается Вова.
— Да он брыкается! — говорит Петя. Посмотрели ребята — и верно, брыкается валенок, не даётся Пете в руки.
— Давайте-ка я попробую, — не утерпел Наймука.
Ухватился он за валенок, а из-под снега кто-то как закричит:
— Не вылезу, не вылезу! Не тяни!..
Догадались ребята, что под снегом человек, переглянулись, и Петя спрашивает:
— Эй, а почему ты вылазить не хочешь? Или в сугробе сидеть понравилось?
— Потому что ты нас съешь — откликается голос.
— Я?! — удивился Петя. — Да как же я тебя съем? У меня, вот посмотри, зуб недавно выпал.
— Правда? — спрашивают из-под снега.
— Честное пионерское! — заверяет Вова. — У него на самом деле зуб выпал.
— А вы кто?
— Мы школьники, — разъясняет Вова. — Это вот Петя Башмачков, а это — Наймука.
— Неужели Петя Башмачков? — не верят под сугробом. — Если он и правда Петя, то пусть сейчас свои слова споёт.
И надо же случиться такому: из сугроба вдруг послышалась песня:
Мы по ягоду ходили,
А медведь как заревёт…
Не растерялся Петя и запел страшным голосом:
Почему не разбудили
Вы меня под Новый год?!
И сразу зашевелился снег, а из-под него выбрались сёстры-близнецы Маша и Наташа.
— Мы думали, что это медведь-шатун меня за валенок тянет, — говорит Маша.
— А это вовсе Петя Башмачков, — хохочет Наташа.
— Откуда вы здесь взялись? — спрашивает Наймука.
— Мы с Наташей, — говорит Маша, — шли на Кудыкины горы, а потом подул такой ветер, что занёс нас снегом…
— А потом возле сугроба медведь бродил. Видите следы, — говорит Наташа.
Посмотрели ребята на снег, а на нём следы когтистых медвежьих лап. Собаки понюхали их и зарычали, Наймука ружьё на плече поправил. А Петя и Вова переглянулись.
— Ладно, — говорит Вова. — Следы не следы, а надо дальше идти. Надевайте лыжи, Маша и Наташа, теперь нас целый отряд.
— А как же девочка Иринка? — спрашивает Маша.
— Да, да, как же Иринка? — поддерживает Наташа.
— Какая ещё Иринка?
И тогда рассказали Маша и Наташа, что здесь неподалёку стоит метеостанция, а там живёт со своей мамой девочка Иринка. Когда утром Маша и Наташа заходили к ним погреться, то Иринка плакала. Дед-Мороз заболел, папа у Иринки заболел, и никто теперь ей ёлочку не принесёт.
— Давайте мы ей срубим ёлочку, — предложила Маша.
Согласились ребята, выбрали в лесу маленькую ёлочку с зелёными лапушками и повезли её на нартах к Иринкиному дому.
А когда сквозь деревья увидели метеостанцию, Вова и Петя потихоньку отнесли ёлочку к дому и поставили возле крылечка. Поставили, а сами бегом к ребятам. Пусть девочка думает, что ёлку ей Дед-Мороз принёс.
И пошёл отряд всё на север и на север.
Шли-шли, шли-шли. Вдруг услышали — впереди ветер шумит.
— Тревога! — крикнул Вова. — Все под ёлку. Это, девочки, тот самый ветер, который вас засыпал. Его Позёмкой зовут.
Спрятался отряд под раскидистую ёлку, а Позёмка кричит:
— Сиверко! Погоди, Сиверко! Не бросай младшего братца.
А Сиверко издали отвечает:
— Давай, шевелись, не отставай! Дед-Мороз вылечился. Сейчас он нам задаст. Да быстрей ты, надо где-нибудь в овраге спрятаться.
— Братец Сиверко, — скулит Позёмка, — не бросай меня, я боюсь!
Отшумели ветры и улетели. И когда опять наступила тишина, услышали ребята звон бубенцов. Сначала одного, потом двух, трёх, четырёх. А потом столько бубенчиков зазвенело, что уже и не сосчитаешь.
Что такое? Что это так звенит?
— Смотрите, смотрите! — закричал Наймука. — Олени скачут. Сто оленей! Тысяча оленей!
— А на санях ёлки, ящики, коробки, мальчишки! — крикнул Вова.
— На первых-то санях сам Дед-Мороз! — ахнула Маша. — Я его сразу узнала.
— И я, и я узнала!
Вы уже догадались, это крикнула Наташа. Сестры всегда кричали вместе.
— Ура! — воскликнул Вова, а за ним Петя и Наймука. — Ура! Сани к нам поворачивают!
И верно. Развернулись передние олени, а за ними остальные — и прямо к ребятам.
— Стой, Ветвистые Рога! — крикнул Дед-Мороз своему оленю. — Здравствуйте, ребята! Вы тоже меня лечить идёте?
— Да, Дедушка-Мороз, к вам! А вы уже выздоровели?
— Что ж вы нас не подождали? — немножко обиделся Петя Башмачков.
— Вылечили меня, вылечили, — отвечает Дед-Мороз. — Спасибо, друзья!
А Петя спрашивает:
— Вы и мороженое всё съели, целую тонну?
— Всю тонну употребил! — улыбается Дед-Мороз. — А ну садитесь скорее на свободные сани. Торопиться надо, Новый год не за горами. Садитесь, садитесь. Я уже подобрал четыреста девяносто пять мальчиков и сто тридцать пять девочек.
Забрались ребята на сани, а Дед-Мороз вынул из-за пазухи будильник, посмотрел на него, бороду погладил и говорит:
— Э, нет, так не годится. Так я вас до Нового года по домам развезти не успею. А вам ещё надо кому ёлку украшать, кому маски доделывать, кому весёлые стихи учить. Да мало ли дел у ребят перед Новым годом.
— А мне, — говорит Петя, — на репетицию надо.
— И нам, — крикнули Маша и Наташа, — тоже на репетицию!
— Задача! — промолвил Дед-Мороз и опять погладил бороду. — Ну что ж, раз я Дед-Мороз и бываю только в сказках, то мы и сделаем по-сказочному. А ну-ка, друзья, закрывайте глаза, да покрепче. И не открывайте, пока я не скажу «три!» А как я скажу «три!» — вы все окажетесь там, где вас ждут. Ребята зажмурили глаза, и Петя Башмачков вместе со всеми.
— Раз! — сказал Дед-Мороз. — Два! — сказал Дед-Мороз. — Два с половиной! Три!!!
Что-то зашумело, что-то засвистело, и Петя подумал, уж не вернулись ли Сиверко с Позёмкой. Ещё сильнее зажмурил он глаза и вдруг слышит голос режиссёра Ивана Ивановича. Да, да, голос режиссёра Ивана Ивановича:
— Башмачков, что же ты? Уснул, что ли? Твои слова.
Открыл Петя глаза, смотрит — стоит он в сорок четвёртой комнате Дворца пионеров на репетиции. Режиссёр на него смотрит, весь хор на него смотрит, а он стоит и молчит…
Иван Иванович поднял руки и говорит:
— Отлично. Идём дальше. Петя просто задумался, это бывает. Маша и Наташа, начинайте третий куплет. А ты Петя, приготовься.
Режиссёр, конечно, не знал, где только что находился Башмачков.
Маша и Наташа хитро улыбнулись Пете и запели:
А медведь сидит и плачет…
Иван Иванович махнул рукой, и Петя, как будто это не он только что путешествовал по дремучей-предремучей тайге, запел слова медведя-засони:
