— Они придут сюда, за ним! — закричал он. — Они оставили на нем свою метку, и они придут за ним. Вам не следует здесь оставаться. Этот дом отмечен печатью уничтожения!

Доктор схватил шляпу и сумку и кинулся к двери; я беспомощно наблюдал. Побелевшими, трясущимися пальцами он отодвинул задвижку; на мгновение его сухопарая фигура четким силуэтом обрисовалась на фоне клубящейся белой мглы.

— Помните: я вас предупредил! — крикнул он и исчез в тумане.

Говард сел на диване и протер глаза.

— Что за злая шутка! — буркнул он. — Нарочно меня усыпить! Кабы я знал, что в стакане с водой…

— Ты как себя чувствуешь? — осведомился я, яростно встряхивая его за плечи. — Идти можешь?

— Сперва меня накачивают снотворным, а потом требуют, чтобы я куда-то шел! Фрэнк, ты неразумен, как всякий художник. Ну, что еще стряслось?

Я указал на безмолвное тело, распростертое на столе.

— Даже в Маллиганском лесу безопаснее, — заверил я. — Теперь он принадлежит им.

Говард вскочил с дивана и ухватил меня за руку.

— Что ты такое говоришь? — вскричал он. — Откуда ты знаешь?

— Доктор видел его мозг, — объяснил я. — А еще видел что-то такое, что не стал… не смог описать. Но он сказал мне, что они придут за ним, и я ему верю.

— Нужно немедленно уходить! — закричал Говард. — Этот твой доктор прав. Мы в смертельной опасности. Даже Маллиганский лес… но в лес нам возвращаться незачем. Есть ведь твой катер!

— Конечно, есть же катер! — эхом подхватил я. Передо мною забрезжила смутная надежда.

— Туман, конечно, смертельно опасен, — мрачно промолвил Говард. — Но даже смерть на море всяко лучше этого ужаса.

От дома до пристани было рукой подать; не прошло и минуты, как Говард уже устроился на корме, а я лихорадочно заводил мотор. По-прежнему завывали туманные сирены, но ни один огонь в гавани не горел. В каких-нибудь двух футах от наших лиц смыкалась непроглядная пелена. В темноте смутно маячили белые миражи тумана, а дальше, за ними, простиралась ночь — бескрайняя, беспросветная, напоенная ужасом.

— Мне чудится, что там — смерть, — нарушил молчание Говард.

— Скорее уж здесь, — возразил я, возясь с мотором. — Думается мне, в скалы я не врежусь. Ветра почти нет, а гавань я знаю.

— Да и по сиренам можно сориентироваться, — пробормотал Говард. — Наверное, стоит взять курс на открытое море.

Я согласно кивнул.

— Шторма катер не выдержит, — подтвердил я, — но задерживаться в гавани я не намерен. Если удастся выйти в море, нас, возможно, подберет какой-нибудь корабль. Оставаться здесь, где они могут до нас добраться, — чистой воды безумие.

— А откуда нам знать, как далеко простирается их власть? — простонал Говард. — Что такое земные расстояния для тварей, которые путешествуют в космосе? Они наводнят Землю. Они уничтожат нас всех до единого.

— Об этом мы потолкуем позже, — воскликнул я. Мотор взревел — и ожил. — Для начала давай-ка уберемся от них как можно дальше. Вероятно, они еще только осваиваются! Их возможности до поры ограничены, так что нам, глядишь, и удастся спастись.

Мы медленно вышли в фарватер; о борт катера заплескалась вода, и звук этот, как ни странно, отчасти успокоил наши страхи. По моей подсказке Говард взялся за штурвал и принялся медленно разворачивать судно.

— Так держать! — вскричал я. — Тут-то никакой опасности нет — пока мы не вошли в пролив!

Еще несколько минут я колдовал над мотором, а Говард молча правил рулем. Вдруг он обернулся ко мне и ликующе всплеснул руками.

— Кажется, туман развеивается! — воскликнул он.

Я вгляделся в темноту. Да, верно; туман явно поредел, а белесые спирали, беспрерывно вихрящиеся внутри его, истаивали до бесплотной дымки.

— Держи прямо по курсу! — заорал я. — Удача на нашей стороне. Если туман рассеется, мы разглядим пролив. Смотри не пропусти Маллиганский маяк.

Когда наконец вспыхнул долгожданный луч, мы обрадовались так, что и словами не опишешь. Желтое, яркое зарево струилось над водой и резко высвечивало очертания гигантских скал по обе стороны пролива.

— Пусти меня к рулю, — закричал я, бросаясь вперед. — Здесь проход трудный, но теперь-то мы не оплошаем!

Взволнованные и ликующие, мы почти позабыли про ужас, оставшийся у нас за спиной. Я стоял у штурвала и победно улыбался; катер несся над темной водой. Скалы стремительно приближались — и вот уже их необъятная громада нависла над нами.

— Мы пройдем! — закричал я.

Но ответа от Говарда не последовало. Он задохнулся и громко ахнул.

— Что такое? — спросил я и обернулся.

Мой приятель в ужасе скорчился над мотором. Сидел он спиной ко мне, но интуиция подсказала мне, куда именно устремлен его взор.

Сумеречный берег полыхал как огненный закат. Горел Маллиганский лес. Гигантские языки пламени рвались к небесам выше самых высоких деревьев, густая волна черного дыма медленно катилась к востоку, захлестывая немногие оставшиеся в гавани огни.

Но не зрелище пожара исторгло из уст моих вопль ужаса и страха. А размытый призрак, нависающий над деревьями, гигантская бесформенная фигура, что медленно колыхалась в небе туда-сюда.

Господь свидетель, я пытался внушить себе, что ничего не вижу. Пытался себя уверить, что этот призрак — всего-навсего тень, отбрасываемая пламенем. Помню, как ободряюще схватился за плечо Говарда.

— Лес сгорит дотла, — воскликнул я, — и жуткие твари будут уничтожены с ним вместе!

Но Говард оборотился, удрученно покачал головой, и я понял, что смутный, зыбкий фантом над деревьями — это не просто тень.

— Если мы увидим его четко, мы погибли! — предостерег мой приятель. Голос его срывался от страха. — Молись, чтобы оно оставалось бесформенным!

«Есть символ древнее, чем мир, — подумал я, — древнее любой религии. Еще до зари цивилизации люди благоговейно преклоняли пред ним колени. Он содержится во всех мифологиях. Этот исконный знак — основа основ. Возможно, в туманном прошлом, много тысяч лет назад, им отпугивали врагов. Я сражусь с призраком при помощи высшего и грозного таинства».

Внезапно я сделался до странности спокоен. Я знал, что у меня осталось меньше минуты, что под угрозой — больше чем наши жизни, но я не дрогнул. Я невозмутимо пошарил под двигателем и вытащил немного пакли.

— Говард, — велел я, — зажги спичку. Это наша единственная надежда. Немедленно зажигай!

Говард недоуменно вытаращился на меня. Казалось, прошла целая вечность. Затем в ночи гулко раскатился его смех.

— Спичку, говоришь! — взвизгнул он. — Спичку — подогреть наши жалкие мозги! О да, спичка нам пригодится!

— Доверься мне! — заклинал я. — Сделай так, как я говорю, — это наша единственная надежда. Быстро зажигай спичку.

— Не понимаю! — Говард разом посерьезнел, голос его дрожал.

— Я придумал, как нам спастись, — пояснил я. — Пожалуйста, запали эту паклю.

Говард медленно кивнул. Я ничего ему не объяснил, но я знал: он догадался, что я затеваю. Зачастую его интуиция казалась просто сверхъестественной. Негнущимися пальцами он вытащил спичку и чиркнул ею.

— Не трусь, — промолвил он. — Покажи им, что ты их не боишься. Храбро сотвори знаменье.

Пакля загорелась — а призрак над деревьями между тем обозначился с пугающей четкостью.

Я схватил пылающий клок и быстро провел им перед собою по прямой линии от левого плеча до правого. Затем поднял ко лбу — и опустил до колен.

В мгновение ока Говард выхватил паклю и повторил мой жест. Он сотворил два крестных знаменья — одним осенил себя, вторым расчертил тьму, держа импровизированный факел на расстоянии вытянутой руки.

На миг я зажмурился — однако ж призрачная фигура над деревьями по-прежнему дрожала перед моим внутренним взором. Затем очертания ее стали медленно расплываться, хаотично таять в безбрежном пространстве, а когда я открыл глаза, фантом исчез. Теперь я видел лишь пылающий лес да тени от высоких деревьев — и ничего больше.

Ужас сгинул, но я не двинулся с места. Я застыл как каменный идол над черной водой. А в следующий миг в мозгу у меня что-то словно взорвалось. Голова закружилась, я пошатнулся и ухватился за поручень.